Сми и политические отношения
Спад революционных и радикальных настроений в обществе, стабилизация политической системы влекли за собой определённые ограничения свободы печати. Характерен в данном случае пример политики Наполеона. После прихода к власти он подверг цензурным ограничениям не только печать, но также книгоиздательство и театральные представления. В первые же дни своего правления из 73 парижских газет он уничтожил… Читать ещё >
Сми и политические отношения (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Пресса в эпоху буржуазно-демократических революций в Западной Европе:"четвёртая власть"
Становление и функционирование современных демократических политических институтов в западных обществах неразрывно связаны с деятельностью СМИ. Исторически первое средство массовой информации — пресса — заявила о себе как о политической силе в эпоху буржуазных революций в Европе.
По мнению Ю. Хабермаса, пресса становилась каналом выражения взглядов и интересов формирующегося гражданского общества, средством воздействия на политические институты, переживавшие глубокую трансформацию, связанную с разрушением унаследованного от эпохи Средневековья политического уклада. Особенно наглядно политическое влияние прессы проявилось в эпоху английской и Великой французской революции.
Именно в эпоху буржуазных революций формируется базовая для современной демократии идея о свободе печати. Большой вклад в формирование этой идеи внёс известный английский поэт и публицист Джон Мильтон. Привлечённый к суду за нарушение закона о предварительной цензуре, он выступил с памфлетом «Ареопагитика», обращенным к членам парламента. В памфлете Мильтон отстаивает право человека «знать», «свободно выражать свои мысли» и выносить суждения на основе собственной совести и убеждений. «Ареопагитика» получила широкое распространение за пределами Англии. Незадолго до Великой французской революции она была переведена на французский язык и издана не кем иным, как графом Мирабо, одним из крупнейших французских революционных деятелей.
В эпоху Великой французской революции роль прессы и растущего слоя публицистов и памфлетистов была столь значительна, что Томас Карлейль в своём знаменитом труде, посвященном истории французской революции, употребил термин «четвёртое сословие» по отношению к этой новой силе, вступившей в политическую борьбу наряду с традиционными «тремя сословиями» — духовенством, аристократией и «простым народом» — представителями разнообразных слоев и групп неаристократического происхождения, от зажиточных буржуа до крестьян.
Карлейль писал: «Возникает четвёртое сословие, оно растёт и размножается, неудержимое, непредсказуемое. Появляются всё новые и новые типографии, всё новые журналы (таким зудом объят мир) — пусть наши три сотни [представители трёх сословий в парламенте — В.К.] обуздывают и объединяют их, если сумеют!»[1].
История выражения «четвёртое сословие» (в современном прочтении — «четвёртая власть»), применяемого сегодня не только по отношению к прессе, но и к СМИ в целом, весьма любопытна. Д. Волков описывает её следующим образом:
«В конце XVIII века прессу впервые называют частью общественного устройства. Британский политик и философ Эдмонд Бёрк… заявил, выступая в парламенте, что в нём есть «три власти; но на пресс-галерее представлена четвёртая власть (the Fourth Estate), более значительная, чем все они». Со временем пресса предъявила свои претензии на роль «четвёртой власти» в современной демократической конструкции политического разделения функций между исполнительными органами, представительной и судебной ветвями власти. Необходимо заметить, что Бёрк говорил не об этой распространённой сегодня схеме. The Fourth Estate того времени точнее было бы перевести как «четвёртое сословие». Но быстрые политические и экономические перемены в западноевропейских государствах и стремительное развитие института прессы привели к переосмыслению понятия «четвёртое сословие», или «четвёртая власть», так что уже в первой половине XIX века американский политик Джон Калоун писал: «Общественное мнение и его орган — пресса… уже достигли в цивилизованных странах такой силы, что её чувствуют правительства этих стран — но это ничто перед тем, каков в будущем будет размах их влияния»[2].
Спад революционных и радикальных настроений в обществе, стабилизация политической системы влекли за собой определённые ограничения свободы печати. Характерен в данном случае пример политики Наполеона. После прихода к власти он подверг цензурным ограничениям не только печать, но также книгоиздательство и театральные представления. В первые же дни своего правления из 73 парижских газет он уничтожил 60. В дальнейшем его репрессивная политика в этой области продолжалась. Наполеон был в числе политических деятелей, пытавшихся превратить прессу в инструмент государственной власти путём осуществления постоянного контроля над нею. Впоследствии подобным образом действовал Бисмарк, создавший систему «рептильной прессы» — официозных, подкупленных правительством изданий[3]. Пресса, таким образом, изначально была обоюдоострым оружием — с её помощью можно было и отстаивать свободу, и ограничивать её. То же самое можно сказать и о других СМИ, возникших позднее.
В целом, несмотря на возникающие определённые правовые ограничения, после революционных событий в Европе свободная пресса, сыгравшая в этих событиях большую роль, становится неотъемлемым элементом общественно-политической жизни западных обществ.
Обусловленная стремительным экономическим развитием коммерциализация прессы в XIX веке (переход прессы на финансирование за счёт размещения рекламы, что вызвало понижение цены) сделала возможным её удешевление и массовую доступность. Массовое распространение прессы ещё более усилило её воздействие на общественное мнение. Однако изменилось и качество содержания — оно становилось более ориентированным на массовые вкусы.