Обучение методике проведения исследования

Форма и содержание данной работы определены се целью. Обучение методике проведения исследования, которое ставит перед собой цель сформулировать принципы профессиональной деятельности и одновременно с этим привить определенное отношение к этой деятельности, т. е. обеспечить как инструментами, незаменимыми при изучении объекта с точки зрения социологии, так и умением использовать их адекватно, порывает с однообразием педагогических рассуждений и восстанавливает всю эвристическую силу концепций и подходов, которые почти полностью были «нейтрализованы», выхолощены каноническим изложением. Вот почему данная работа, целью которой является обучение наиболее важным аспектам социологической практики, начинается с рассуждения, направленного на систематизацию и определение значения любой практики, неважно, хорошей или плохой, установление принципа эпистемологической «зоркости» в форме практических инструкций. Далее мы попытаемся определить функции и условия применения теоретических схем, к которым социологии приходится обращаться для создания объекта своего исследования — не претендуя на представление этих первых принципов специфического социологического исследования в качестве законченной социологической теории, и уж тем более в качестве общей и универсальной теории социальной системы. Эмпирическому исследованию не нужно применять такую теорию для того, чтобы избавиться от эмпиризма как особенности применяемого подхода, при условии, что на всех стадиях исследования эффективно реализуются принципы, придающие ему научный статус, снабжая его объектом с определенной степенью теоретической связности. Тогда концепции или методы могут рассматриваться в качестве инструментов, которые можно извлечь из первоначального контекста и найти им новое применение. Знакомство с новым интеллектуальным инструментом будет всякий раз сопровождаться примерами его использования, благодаря чему мы надеемся избежать представления о социологии как о наборе технических приемов или банке концепций, не связанных с их применением в ходе исследования.

Мы поставили перед собой задачу извлечь как теоретические принципы, так и технические приемы, завещанные нам историей социологической науки, из «системы доводов», частью которой они являлись, не просто для того, чтобы разорвать оковы дидактической традиции, которая намеренно не проявляет интереса к истории доктрин или концепций, чтобы предоставить дипломатическую неприкосновенность ценностям, освященным традицией или модой. Мы также не стремились просто освободить эвристический потенциал, который часто оказывается больше, чем это предполагалось. Мы это сделали в первую очередь для того, чтобы создать теорию социологического знания, которая способствовала бы превращению социологии в систему принципов, определяющих условия осуществления всех относящихся к социологии действий и научных дискуссий вне зависимости от теории социальной системы, характерной для тех, кто разрабатывает или разработал социологические концепции во имя этих принципов. Вопрос взаимоотношений конкретного социологического исследования с конкретной теорией социальной системы (будь то теория Маркса, Вебера или Дюркгейма) всегда вторичен по сравнению с вопросом, имеет ли вообще исследование отношение к социологии. Единственным позволяющим об этом судить критерием является то, насколько данное исследование применяет фундаментальные принципы теории социологического знания, которые сами по себе никоим образом не могут отделить друг от друга авторов, чьи позиции в отношении теории социальной системы полностью противоположны. Даже если очень многие авторы не проводили различий между конкретной теорией социологической системы и теорией социологического знания, на которую они опирались, по крайней мере в своей социологической практике, в рамках эпистемологического проекта мы можем использовать это предварительное различие как основу для противопоставления авторов, которые, используя противоположные доктрины, тем не менее не противоречат друг другу с точки зрения эпистемологического подхода.

Нас могут упрекнуть в том, что наш проект приведет к смешению принципов, заимствованных из разных теоретических традиций, или к установлению набора схем, не связанных с принципами, которые служат их фундаментом. В этом случае следует вспомнить о том, что примирение, принципы которого мы пытаемся выработать, в действительности касается того, насколько социолог последователен в своей практической деятельности, в своем ремесле (habitus), которое как система более или менее удачно ассимилированных и взаимозаменяемых схем мышления есть не что иное, как усвоение принципов теории социологического знания. Возникающее всякий раз искушение преобразовать методологические указания в научные схемы или лабораторную аппаратуру можно побороть только путем постоянной тренировки научной «зоркости», которая, подчиняя использование профессиональных приемов и теоретических концепций анализу условий и пределов их истинности, исключает автоматическое применение проверенных и испытанных процедур. Таким образом, даже самое рутинное действие должно быть обдумано заново как само по себе, так и в связи с конкретным случаем. Только в результате мистической интерпретации требований системы измерения возможно одновременно прийти, с одной стороны, к переоценке значимости действий, являющихся всего лишь маленькими профессиональными хитростями, а с другой, превратив методологическую бдительность в священный трепет, к отказу от использования инструментов, судить о которых следует только по результатам их применения или к ограниченному применению этих инструментов с дрожью в руках из-за страха не выполнить какое-либо из ритуальных условий. Те, кто одержим критичностью методологического подхода, похожи на одного из пациентов доктора Фрейда — пациента, который все время протирал очки, но никогда не надевал их.

Серьезный подход к проекту последовательного распространения того, что называется ars inveniendi, подразумевает нечто большее и иное, нежели ars probandi, как предлагают те, кто смешивает механическую логику подтверждений и доказательств с подлинными процессами изобретения. Необходимо также понять, что существующие на сегодняшний день рассуждения о методах исследования все еще нельзя в полном смысле считать работами на тему социологической методологии.

В отличие от традиции, которая ограничивается логикой доказательств, отказываясь по принципиальным соображениям вступить в непознанную область изобретения и, тем самым, обрекая себя на существование, ограниченное с одной стороны риторикой формального объяснения, а с другой — книжной психологией открытия, в своей работе мы пытаемся найти средства формирования особого расположения ума, являющегося необходимой предпосылкой как для изобретения, так и для доказательства. Если примирение невозможно, необходимо оставить все надежды на то, чтобы оказать помощь в осуществлении открытий. Остается лишь уповать на чудеса творческого озарения, о которых говорит агиография научного открытия, или на тайны глубинной психологии. [Агиография — жития святых. Здесь этот термин употребляется в практическом смысле по отношению к идеализированным представлениям о жизни науки и ученых. — Ред.)

Хотя приобретенные навыки сокращают необходимость перманентного изобретения, не следует полагать, что субъект научного изобретения является неким automaton spiritual, который управляется при помощи встроенных механизмов методологического программирования, в который программа вводится раз и навсегда. Это привело бы исследователя к слепому подчинению программе, которая исключает критическое переосмысление самой программы, что является необходимой предпосылкой для изобретения новых программ. Методология, как говорил Вебер, «есть в такой же степени предпосылка для продуктивной интеллектуальной работы, как знание анатомии есть предпосылка для „правильной“ ходьбы». Тщетны надежды на то, что науке удастся открыть истинный способ осуществления научной деятельности, или на то, что логике удастся найти альтернативные методы осуществления контроля за наукой в процессе ее развития или доказательства истинности проведенных исследований. Но вряд ли можно оспорить утверждение Дж. С. Милза: «Изобретению необходимо обеспечить благоприятные условия». Следовательно, даже частичное описание логики изобретения может способствовать рационализации обучения способности изобретать.