Македония и греция в эллинистическую эпоху
Внутреннее состояние Спарты в III в. было еще менее устойчивым, чем в IV в. Источники сообщают о концентрации земель и богатств в руках небольшого числа лиц и массовом разорении свободных граждан—спартиатов. «Богатство в то время сосредоточивалось в руках немногих граждан, по преимуществу женщин. Все же остальное государство обнищало. Всего-навсего спартанцев оставалось не более 700 фамилий… Читать ещё >
Македония и греция в эллинистическую эпоху (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
МАКЕДОНИЯ И ПОЗДНЕГРЕЧЕСКИЕ СОЮЗЫ
Третьей крупной державой эллинистического мира была Македония. В период походов Александра и войн диадохов Македония переживала глубокий политический и экономический кризис. Большая часть жизнеспособного мужского населения ушла в поход или же выселилась в колонии. Во внешней политике Македония была игрушкой в руках сильных держав—Египта и Сирии. Картину печального состояния родины Филиппа и Александра еще более омрачили опустошительные набеги северных варваров—галлов, пользовавшихся внутренней слабостью Македонии. В своих набегах галлы доходили до места святилища дельфийского оракула.
Возрождение Македонии начинается с Антигона Гонапга (283— 239 гг.), сына Деметрия Полиоркета, первого царя новой династии Антигонидов, потомков Антигона Одноглазого. Своим утверждением на македонском престоле Антигон Гонат обязан блестящей победе, одержанной им над галлами. С Антигона Македония становится крупной эллинистической державой, претендующей на мировое значение. Македонские города—Пелла, Кассандрия и в особенности Фессалоники — приобретают первостепенное значение.
При преемниках Антигона Гоната—Деметрии, Антигоне Дозоне, Филиппе V (221—179 гг.) и его сыне, последнем македонском царе Персее, Македония втягивается в длительную борьбу за господство на Эгейском море, Геллеспонте, островах и т. д. с Египтом, Сирией, Пергамом и, наконец, с Римом. Войны велись с переменным успехом, противники боролись не только силой оружия, но и дипломатическими средствами. Наиболее уязвимое место Македонии представляла Греция, входившая в состав Македонского царства.
Между различными областями Греции в эллинистический период наблюдалось большое несходство. Старые полисы—Афины, Спарта Коринф и др.—находились в состоянии глубокого кризиса, вызванного распадом рабовладельческой системы. Одним из ярких показателей этого кризиса являлось вольноотпущенничество, в IV—III вв. принявшее массовый характер. Многие рабовладельцы продавали или отпускали рабов на свободу, а сами, покидая свои земли, поступали в наемнические отряды, эмигрировали на Восток или же уходили в большие города, пополняя кадры бездомного деклассированного элемента. Такова была картина в старых полисах классической Греции. Другое наблюдалось в областях, до тех пор не игравших роли в историй Греции, как-то: в Беотии, Фокиде, Локриде, Этолии и т. д. В них замечался экономический подъем и рост рабовладения. Более того, и для старых полисов столетия эллинизма не были сплошным кризисом и упадком. Бывали периоды упадка, но бывали также и периоды подъема. История Греции никогда не развивалась по прямой линии.
Особенно она сложна в эллинистическую эпоху. Частые перевороты, смены правителей, восстания рабов, бунты наемников и т. д.—таковы факты политической истории Греции III—II вв. до н. э. Конфискации, ссылки, восстания, земельные переделы, кассации долгов и прочие симптомы разложения рабовладельческой системы глубоко внедрились в эллинскую жизнь. Эллада в течение многих лет была театром опустошительных войн, разорений и внутренних переворотов. Все это проходило под зпаменем борьбы и против Македонии и против рабовладельческой олигархии.
Политика Македонии в отношении Греции и, наоборот, политика Греции в отношении Македонии определялась реальным соотношением сил в каждый данный момент. Очагом антимакедонского движения все время оставались Афины, где прочнее всего сохранялись демократические традиции, не примиримые с македонским владычеством. Известие о смерти Александра произвело потрясающее впечатление на афинян. Первое время многие даже не верили столь радостной и неожиданной вести. «Это невозможно! Если бы это было действительно так,—говорил один из афинских ораторов,—то вся вселенная уже наполнилась бы трупным запахом!» Вождем антимакедонского движения был Гиперид. Вернувшийся из Азии и находившийся на Тенаре вождь наемнических отрядов Леосфен на присланные из Афин деньги навербовал отборный отряд наемников в 8 тысяч человек и прибыл в Афины. Афиняне издали торжественный манифест, призывавший все греческие города к освободительной войне от чужеземцев.
Между тем Леосфен, заручившись поддержкой этолян, двинулся к Фермопильскому проходу и, разбив беотян, союзников Македонии, занял его. Во главе Македонии в то время стоял Антипатр, располагавший небольшим количеством войска и занятый войной с пограничными племенами. Антипатр быстрым маршем двинулся в Фессалию, потерпел поражение от Леосфена и со всей армией заперся в крепости Ламии. По имени этой крепости и самая война называется Ламийской (323—322 гг.).
Поражение Антйпатра вызвало взрыв энтузиазма по всей Греции. По постановлению народного собрания в Афины был возвращен Демосфен, живший после бегства из Афин i, а острове Эгине. К общему хору восторга присоединились также и пелопоннесцы, до тех пор державшиеся в стороне. Коринфский союз, служивший проводником македонских идей, распался. Однако осада Ламии пошла не так успешно, как это предполагалось вначале. Осада перешла в блокаду, во время которой пал сам Леосфен, пользовавшийся большой популярностью среди союзников. Между тем к Антипатру прибыли значительные подкрепления из Азии. Антипатр прорвал блокаду и, соединившись с вновь прибывшими частями,-в долине Краннона разбил союзную армию. После этого эллинский союз начал распадаться, отдельные государства вышли из. союза и заключили мир с Антипатром. Самыми последними сдались Афины и этоляне. Конституция Афин была изменена в олигархическом направлении. В аналогичном духе были изменены конституции и в других греческих городах, в которых утверждались олигархи, или тираны, дружественные Македонии. Так печально закончилась война эллинской свободы против македонского деспотизма и самодержавия. Дружественные Македонии группы с триумфом, золотыми венками и с почетными дарами приветствовали победителя Антипатра. Гиперид и Демосфен бежали из Афин, но первый был схвачен на острове Эгине и казнен, Демосфен же покончил самоубийством на о. Калаврии[1].
Ламийская война нанесла тяжелый удар афинской демократии и греческой свободе. После разгрома, нанесенного Антипатром, Афинам трудно было оправиться и объединиться для новой войны с македонцами. Лишь в середине следующего, III, века Афины в союзе со Спартой и Египтом попытались сбросить македонское иго. Но и эта хремонидова война (266—263 гг.), получившая свое название от зачинщика войны афинянина Хремонида, окончилась так же неудачно для греческих патриотов, как и предшествующая ламийская.
Разгром афинской коалиции, однако, не означал еще конца борьбы греческих городов-государств за свои права и самостоятельность. В течение III в. Македония вела упорную борьбу с Этолийским и Ахейским союзами. Этолийский и Ахейский союзы представляли новый тип политических объединений, отличный от прежних полисов. Этолийский союз возник в конце IV в. как союз общин Средней Греции со включением нескольких областей Пелопоннеса. Союз имел федеративное устройство, основанное на признании равноправия и полной автономии входивших в него членов. Ни один член Союза не имел гегемонии над другими. В этом заключалось принципиальное отличие Этолийского союза от старых симмахий—Афинской и Спартанской. Высшая власть принадлежала общесоюзному собранию, собиравшемуся один раз в год в городе Терме, в Этолии. В собрании могли принимать участие все граждане союзных общин. Исполнительная власть вручалась военному командиру—стратегу.
Приблизительно на тех же принципах был основан и второй, Ахейский, союз. Первоначально Ахейский союз объединял несколько городов Пелопоннеса, к которым затем присоединились и другие города—Коринф, Сикион, Мегары и др. Ахейский союз по сравнению с Этолийским был более аристократичен и объединял не сельские общины, а города. В том и другом союзе высшее руководство фактически принадлежало стратегу. Среди стратегов Ахейского союза прославился Арат. (271—213 гг.), с именем которого связана блестящая пора Ахейского союза. Арат известен не только как полководец, но икак писатель, написавший обширные мемуары.
Экспансия Ахейского союза наталкивалась не только на сопротивление Македонии и Этолийского союза, но и Спарты, на владения которой покушался Арат.
Внутреннее состояние Спарты в III в. было еще менее устойчивым, чем в IV в. Источники сообщают о концентрации земель и богатств в руках небольшого числа лиц и массовом разорении свободных граждан—спартиатов. «Богатство в то время сосредоточивалось в руках немногих граждан, по преимуществу женщин. Все же остальное государство обнищало. Всего-навсего спартанцев оставалось не более 700 фамилий, да из них не более 100 имели землю и наделы. Всю же остальную массу рассматривали как неимущую презираемую чернь, стекавшуюся в города, слабо защищавшую страну от врагов, но зато чрезвычайно склонную ко всякого рода государственным переворотам»[2]. Несмотря на очевидное преувеличение приведенного сообщения, основная тенденция спартанского строя эллинистической эпохи передана правильно. Процесс имущественного расслоения в Спарте начался гораздо позже, но протекал значительно быстрее и болезненнее, чем в какой-либо другой области греческого мира. В руках какой-либо сотни богачей сконцентрировалась вся земельная собственность спартанской общины. Свои поместья спартанская знать использовала, главным образом, в качестве пастбищ, наиболее выгодного вида сельского хозяйства. Пастухами были илоты, в большом количестве имевшиеся у богатых спартиатов.
Внешняя политика Спарты с середины IV в., после того как персы и сицилийцы прекратили финансовые субсидии и присылку военных подкреплений и флота, сильно ослабела. Одно поражение следовало за другим. И при всем том Спарта среди греческих государств в IV—III вв. оставалась одним из самых сильных политических образований. Все дело, следовательно, зависило от надлежащего умелого использования наличных ресурсов. О необходимости коренных реформ спартанского строя напоминали заговоры, восстания, бунты и массовые эмиграции за пределы родины, ставшие обычными явлениями спартанской жизни в изучаемые столетия.