Неравновесные социально-экономические системы

Развитие экономики на макроуровне представляет собой циклический процесс, который характеризуется постоянной и непрерывной сменой периодов подъема и спада, которые не повторяют друг друга, не являются строго периодическими, имеют своим началом разные исходные уровни развития, характеризуются разной глубиной и продолжительностью.

Область исследований экономической динамики очень разнообразна, в ней не существует однозначных суждений. Однако в нашем исследовании это не столь важно, поскольку мы хотели бы акцентировать внимание на неравновесное™ в экономике, что объективно ведет к необходимости настойчивого поиска эффективной системы управления как отдельным предприятием, так и национальной экономикой.

О неравновесности экономики начали говорить давно, отмечая видимые проявления неравновесия как случайные отклонения и дисбалансы, которые возможны лишь временно и на отдельных рынках (А. Смит, Ж.-Б. Сэй, Д. Рикардо, Т. Мальтус, Дж. Милль, С. Сисмонди и другие). Причин, объясняющих данное явление, приводилось множество. Это и противоречие общественного характера производства и частного характера присвоения (К. Маркс), и неосведомленность предприятий о состоянии рынка, что не позволяет поддерживать беспрепятственное перемещение капитала из одной сферы общественного производства в другую, и, как следствие, по мнению М. Туган-Барановского^[1], приводит к превышению производства средств производства над производством предметов потребления. Дж. М. Кейнс полагал, что избыток сбережений у населения увеличивает богатство индивидуумов, но делает беднее экономику в целом, поскольку влечет за собой недостаток инвестирования в производство и служит причиной кризиса^[2]. Э. Хансен в качестве причин неравновесности называет экспансию банковского капитала и движение учетной ставки^[3]. А. Чижевский, основываясь на имеющих место циклических процессах в природе, считал причиной неравновесности интенсивность солнечной радиации, которая оказывает влияние на экономическую деятельность людей^[4]. Подробное описание существовавших на тот момент теорий можно найти в книге Г. Харберлера «Богатство и депрессия. Теоретический анализ циклических колебаний»^[5].

Причиной неравновесности, например, можно назвать срок службы оборудования, которое изнашивается физически либо претерпевает моральное старение. Неравновесность может быть вызвана и кумулятивным эффектом в процессе расширения производства под воздействием таких факторов, как конкуренция, предпринимательская инициатива, внедрение новых технологий, рост производительности труда и др.

На макроуровне неравновесность может быть обусловлена разницей в периодах оборачиваемости капитала в отдельных отраслях, несогласованностью в функционировании отдельных отраслей, разбалансированностью научно-технических, экономических, экологических и социальных составляющих экономического роста.

В целом, главная роль в усилении неравновесности принадлежит механизму положительных обратных связей. Как мы знаем, петля положительной обратной связи^[6] обусловлена наличием в процессоре системы «катализаторов», т. е. компонентов, само присутствие которых стимулирует в системе определенные процессы, связывающие выбор пути с предыдущим состоянием. Вот как определял цикл Дж. Кейнс: «Под циклическим движением мы подразумеваем такое развитие экономической системы, например, в сторону подъема, при котором вызывающие его силы накапливаются и усиливают друг друга, но потом постепенно ослабевают, пока в известный момент не замещаются силами, действующими в противоположном направлении. В свою очередь, противодействующие силы крепнут в течение определенного времени и взаимно активизируются, пока они, достигнув своего максимума, не начинают убывать, уступая место своей противоположности… Мы полагаем также, что имеется заметная регулярность в чередовании и продолжительности повышательных и понижательных тенденций»^[7]. В макроэкономике известны два вида положительных обратных связей: мультипликатор инвестиций, открытый Дж. Кейнсом, и принцип акселератора, описанный Дж. Хиксом. Наличие лишь этих двух механизмов, при условии относительно большого объема инвестиций или прироста спроса, делает экономику неравновесной. Но таких механизмов гораздо больше. В частности, к ним относятся: инфляция издержек, инфляционные ожидания, дефицитные ожидания. Кумулятивный эффект способствует накоплению определенных свойств. В системе усиливается влияние новых факторов, происходит разрушение равновесия и поиск нового направления развития. Необходимо отметить, что новые факторы могут быть совершенно случайными, т. е. не прогнозируемыми ранее. Здесь интересно замечание, сделанное Н. Кондратьевым, который полагал, что случайность вообще не может быть поставлена рядом с категорией причинности. Случайными могут быть только некоторые иррегулярные события. Категорию случайности следует отнести, скорее, к особенностям мышления, чем считать категорией бытия. Поэтому случайными Н. Д. Кондратьев называл такие иррегулярные события, причины которых при данном состоянии научного знания и его средств не могут быть определены^[8]. Даже если мы не знаем времени наступления события, это не означает, что его появлению не предшествовала цепь породивших его причин^[9]. Вот что пишет по этому поводу С. Капканщиков: «Становится все более очевидным тот факт, что для предвидения момента перехода от одной фазы цикла к другой невозможно найти точные формулы, подобно формулам, позволяющим, например, точно предсказать момент полного солнечного затмения. Циклы в природе и циклы в обществе столь разительно отличаются друг от друга, как различаются в целом природные явления, не зависящие от человека, и явления социальные, которые, будучи гораздо более многофакторными, к тому же воплощают в себе в значительной мере результаты сознательной деятельности людей. А коль строгой периодичности в перепадах экономической конъюнктуры все же нет, то многие прогнозисты склонны рассуждать не о циклах в экономике (как раз предполагающих регулярность), а о лишенных строгой периодичности колебаниях (флуктуациях) конъюнктуры»^[10]. Обратим на это особое внимание, поскольку в нашем исследовании мы также подчеркиваем роль субъекта с его интеллектуальным потенциалом в формировании неравновесия экономики и использовании достигнутого равновесия для развития социально-экономической системы.

Неравновесность условно можно разделить на два вида: функциональная неравновесность, которая влечет за собой незначительное изменение поведения экономических субъектов и показателей в рамках сложившейся структуры, и стратегическая неравновесность, которая приводит к качественному скачку — развитию, выражающемуся в более или менее быстрой и сильной перестройке структуры и ведущему к значительному изменению показателей в функционировании организации. Безусловно, нам интересен второй вид неравновесное™, который приводит к бифуркации^[11], когда изменения параметров системы под влиянием внешних и внутренних флуктуаций^[12] превышают ее адаптационные возможности, что ведет к перелому в развитии системы. В точке бифуркации неравновесие усиливается благодаря тому, что присутствующие в системах флуктуации, подавляемые в устойчивом состоянии, в результате нелинейных процессов, выводящих параметры за критические значения, резко возрастают и вызывают скачкообразный переход в новое устойчивое состояние с меньшей энтропией^[13], после чего цикл «плавное развитие — скачок», «эволюция — революция», «устойчивость — неустойчивость» повторяется.

Подчеркнем, что равновесие и неравновесность являются в равной мере необходимыми в процессе развития любой системы. В этой связи глубочайший смысл имеет идея II. Д. Кондратьева об одновременном движении противоречивых составляющих, выражающих, с одной стороны, статику в социально-экономических явлениях, с другой — динамику их развития. Неравновесная система не может противостоять флуктуациям, лишена способности к адаптации и быстро разрушается, тогда как равновесная система, подавляя любые флуктуации, консервирует свою структуру и поведение, не способна измениться качественно, т. е. лишена возможности развития, и ее разрушение становится лишь делом времени.

В соответствии с системным подходом развитие организации представляет собой глубокое качественное изменение ее состава, связей и функционирования. О саморазвитии организации речь может идти, когда эти изменения провоцируются компонентами и элементами внутри самой системы. Когда же качественные изменения являются результатом воздействия внешней среды, то развитие системы становится организуемым. Эти факторы могут служить как ограничением, тормозом для развития, так и катализатором экономического роста. К таким факторам можно отнести колебания доходов, спроса, предложения, цен, ставки процента, инвестиций, инноваций, курсов акций, выпуск новых товаров и т. д. Большое количество экономических флуктуаций позволяет заключить, что не стоит искать единственный источник и движущую силу развития. Каждый конкретный процесс вызывается индивидуальным набором множества возможных флуктуаций, тем более что каждая флуктуация связана с другими нитями не только прямых, но и обратных связей.

До определенных пределов система может нейтрализовать флуктуации различного характера, чему способствует равновесие ее структуры в эволюционный период. Лишь флуктуации, достигшие определенной силы, будут оказывать заметное влияние на производственную систему. Только сильные флуктуации способны подтолкнуть систему к точке бифуркации и вызвать самоорганизующиеся процессы или организующие воздействия среды.

Исторический опыт показывает, что отклонения от макроэкономического равновесия имеют место, когда происходит смена технологий и поколений техники, поскольку динамическое развитие экономики определяется прежде всего техническим прогрессом, который накапливает качественные изменения, обеспечивающие революционные преобразования в производительных силах. В результате ускоряется процесс удовлетворения возникающих в обществе потребностей, усиливается мобильность структурных перестроек в рамках экономических единиц и народного хозяйства в целом, изменяются экономические пропорции и сокращается период формирования нового уровня экономического равновесия.

Подчеркнем, что смена пути развития происходит скачком. Причины этого явления связаны в основном со следующим:

• — существует зависимость от накопления капитала, определяемая тем, что накапливаемые в амортизационном фонде отчисления долгое время могут не использоваться или может быть использована лишь ничтожная их часть, а капитализация большей части этих средств происходит одномоментно и представляет собой флуктуацию, отражающуюся на всей системе. Отметим, что отчасти данный процесс укорачивает фазы среднесрочного и Кондратьевского циклов;
• — скачкообразно появляются научные открытия и изобретения;
• — внедрение новой техники и технологий происходит крайне неравномерно: инновации появляются сразу в большом количестве, что заметил еще Й. Шумпетер. Эти процессы ведут к возникновению противоречий, разрешаемых в точке бифуркации переходом на новый путь развития. Характеризуя внутреннюю противоречивость элементов развивающейся системы, И. Шумпетер выделяет три пары связанных между собой противоположностей: «…во-первых, это противоположность двух реальных процессов: неизменный ход экономических процессов или тенденций к установлению равновесия, с одной стороны, и нарушение привычного хода процессов или стихийное изменение экономикой показателей своего функционирования — с другой. Во-вторых, это противоположность между двумя аппаратами теоретических исследований: статикой и динамикой. И, наконец, в-третьих, это противоположность двух типов поведения, которую мы можем представить в виде антитезы двух типов хозяйствующих субъектов: „просто хозяева“ и „предприниматели“»^[14].

Учитывая скачкообразность развития, можно утверждать, что при поиске вариантов развития важное значение имеет фактор времени. В этой связи не вызывает сомнения утверждение К. Флекснера о том, что «…время и относительность, а не абсолютные, вневременные, неподвижные ценности, важны для понимания мира, в котором мы живем. Поскольку движение технологий все более ускоряется, труднее становится достигнуть экономического баланса, а прошлое все в меньшей степени может служить руководством для будущего»^[15].

Когда мировое хозяйство столкнулось с экономическим кризисом и его социальными последствиями (начало XX в. — время социальных потрясений, войн и экономических кризисов: 1914—1918 гг. — Первая мировая война; 1905, 1917 гг. — революции в России; 1920—1921 гг. — первый мировой экономический кризис; 1929—1933 гг. — Великая депрессия), появляются первые попытки не просто объяснить, но и урегулировать неустойчивое развитие экономики. Первая в истории экономико-математическая модель конъюнктуры была построена в Гарвардском университете в 1917 г. «Гарвардский экономический барометр» состоял из трех кривых, каждая из которых строилась на основе сводных индексов нескольких наиболее «чувствительных» показателей состояния рынка: курсы акций промышленных фирм, производство чугуна, рыночные цены, ставки процента и др. Однако он оказался не в состоянии предвидеть момент наступления Великой депрессии 1929—1933 гг.

Впервые Дж. Кейнс в 30-е гг. XX в. попытался доказать, что государство должно управлять экономикой и обеспечивать нормальный воспроизводственный процесс, иначе не будут созданы предпосылки для устойчивого экономического развития и роста, разрешения социальных проблем. В соответствии с кейнсианским подходом основным фактором, способным объяснить наличие циклических колебаний в совокупном выпуске и уровне занятости, назывались инвестиции. Согласно Кейнсу, неустойчивость, присущая инвестициям, приводит к сдвигам в совокупном спросе, а, следовательно, и в совокупном выпуске. Циклические колебания являются отклонениями от долгосрочного экономического тренда и представляют собой адаптационный механизм экономики для возвращения в исходное равновесное состояние в условиях несостоятельности рынка. В этот же период (20—30-е гг. XX в.) изучено значительное число новых факторов, влияющих на устойчивость макроэкономики, выявлены новые виды циклов, среди которых: цикл Дж. Китчина (его связывают с циклами товарных запасов, обусловленных жизненным циклом товара и нарушениями спроса и предложения в период его старения — 3—3,5 года), строительный цикл С. Кузнеца (20 лет), «длинные волны» Н. Кондратьева (40—60 лет).

С появлением в 1926 г. работы Н. Кондратьева «Длинные волны конъюнктуры» впервые стала рассматриваться длинноволновая динамика как основа развития экономики, которая обладает неустойчивостью из-за прерывистого характера обновления производства, неравномерности научнотехнического прогресса. Его идеи в дальнейшем развил Й. Шумпетер, показав, что в основе длительных конъюнктурных циклов лежат инновации. Причем такие инновации, которые в течение десятилетий играют роль локомотива мировой экономики. Неслучайно они получили название базисных инноваций. Конечно, для того чтобы играть столь значительную роль, по утверждению Л. Нефедова^[16], базисные инновации должны отвечать следующим требованиям:

• — на технологическом уровне определяют темп и направление инновационного процесса;
• — на экономическом уровне решающим образом обусловливают общеэкономическое развитие в фазе подъема, оказывая тем самым главное влияние на экономический рост;
• — на общественном уровне ведут к широким реорганизациям.

К середине 1970;х гг. кейнсианский подход к анализу экономических циклов начал давать сбои. Устойчивые макроэкономические взаимосвязи, установленные на базе исторически сложившихся соотношений, нарушались. Так, новое явление в экономике, возникшее в 70-х гг., — стагфляция (высокая безработица при высокой инфляции) — опровергло концепцию кривой Филипса, которая иллюстрировала устойчивую отрицательную связь между уровнем инфляции и уровнем безработицы.

В 1976 г. Р. Лукас сформулировал новую макроэкономическую теорию, в основе которой лежало поведение отдельных фирм и потребителей, действующих в соответствии с рациональными ожиданиями. Подход Лукаса базируется на подробных микроэкономических данных о потребительских предпочтениях, используемых фирмами технологиях, особенностях взаимодействия экономических агентов на различного рода рынках. Такая модель должна быть динамичной (в отличие от статической кейнсианской), что позволило бы более адекватно описать механизм принятия решений фирмами и домашними хозяйствами относительно инвестиций и потребления с учетом оптимального и ориентированного на будущее поведения^[17].

Последние два десятилетия XX в. ознаменовались тем, что в целом ряде промышленно развитых стран установился качественно новый тип экономики — информационный. Информационная экономика (ИЭ) образовала фундамент постиндустриального общества, о формировании которого западные философы и социологи начали активно заявлять в конце 60-х — начале 70-х гг. прошлого столетия. Роль информационной экономики в новой парадигме управления может быть понята гораздо глубже, если провести сравнительный анализ основных характеристик доиндустриального, индустриального и постиндустриального обществ. Наиболее содержательным представляется анализ, проведенный Т. Николаевой в ее исследовании «Основы информационной экономики»^[18], схематично представленный в табл. 1.1^[19].

Таблица 1.1

Сравнительная схема доиндустриального, индустриального и постиндустриального обществ.

Принципиальным отличием ИЭ от всех предшествующих типов экономики является тот факт, что важнейшим производительным ресурсом здесь выступает не физическое благо, а нечто неосязаемое — информация, знания. Информация в качестве производительного ресурса обусловливает относительную неисчерпаемость (в сравнении с любыми материальными ресурсами) источника развития страны в условиях ИЭ. Этим определяются все другие качественные характеристики ИЭ, наиболее яркими из которых выступают следующие связанные между собой моменты:

• — преобладание в стоимости ВВП страны продуктов и услуг, созданных в нематериальных отраслях и сферах национального хозяйства;
• — значительное превышение численности и удельного веса занятых в нематериальных секторах экономики по сравнению с материальными;
• — совокупные затраты на производство, обработку и распространение информации превышают затраты по созданию и реализации физических благ;
• — инвестиции в накопление человеческого капитала опережают инвестиции в физический капитал;
• — социально-экономическое развитие постиндустриальной страны определяется не столько темпами роста ВВП, сколько разноплановыми показателями качества жизни.

Обобщающим результатом одновременного существования вышеуказанных факторов становится возрастание интеллектуального потенциала страны и, следовательно, ее качественное развитие. При этом конкурентные возможности страны перемещаются в сферу, практически недоступную государствам, находящимся еще на индустриальной стадии развития. Разрыв между существующими уровнями развития постиндустриальных и индустриальных стран, а в еще большей степени между возможностями их дальнейшего развития, стал к настоящему времени, по существу, непреодолимым.

Не будет преувеличением сказать, что в результате информационной революции конца 80-х — начала 90-х гг. XX столетия неравномерность социально-экономического развития стран мира, складывавшаяся постепенно, веками, обострившаяся в период индустриализации, приняла свою крайнюю форму — поляризацию. Один полюс образовали страны так называемой Триады (США, ряд государств Западной Европы и Япония) — именно в них учеными зафиксирован масштабный переход к информационной экономике, а на другом полюсе — весь остальной мир, народы, не исчерпавшие потенциал развития в рамках индустриального общества.

В самом общем виде речь идет о закреплении невиданной ранее всесторонней зависимости большинства стран мира от небольшой группы наиболее развитых в социально-экономическом отношении государств. Эта зависимость распространяется фактически на все основные сферы человеческой деятельности, а решающую роль в ее становлении сыграли стремительно развившиеся информационные технологии. К главным проявлениям зависимости большинства стран мира от государств Триады можно отнести:

• — снижение роли национальных правительств в принятии важных для страны решений и в выборе ориентиров дальнейшего развития;
• — усиление интеллектуальной и технологической зависимости развивающихся стран вследствие быстрого распространения технологий и стандартов, разработанных и принятых в глобальных компаниях, представляющих главным образом государства Триады;
• — определенная утрата основ национальной безопасности вследствие распространения современных глобальных средств связи и телекоммуникаций, контролируемых так или иначе компаниями стран Триады;
• — внедрение в национальные хозяйства стандартов производства и потребления (в виде определенных интеллектуальных продуктов), разрабатываемых более развитыми странами и т. д.

Таким образом, распространение информационной экономики в странах Триады привело к их значительному отрыву по уровню технологического и социально-экономического развития от других государств и обеспечило им известные преимущества и возможности в установлении стандартов производства и потребления на ближайшие десятилетия. Разрыв в уровнях развития позволяет государствам Триады в определенной мере контролировать и достаточно точно прогнозировать поведение других стран на мировой арене, «дозировать» им потребление информации и в целом интеллектуальных продуктов, значительно влиять на пропорцию между информационной свободой и информационной безопасностью и, в конечном итоге, на менталитет наций. На это не могли не обратить внимания ученые, занимающиеся проблемами экономических циклов.

Опубликованная в 1982 г. работа Ф. Кюдланда и Э. Прескотта «Время строить и агрегировать колебания»^[20] изменила теорию и практику макроэкономического анализа. Авторы показали, что технологические шоки, т. е. резкие краткосрочные отклонения от положительного тренда технологического развития, определяющего рост экономики в долгосрочной перспективе, могут быть причиной колебаний в совокупном выпуске. Сильные колебания объемов инвестиций, которые Кейнс приписал «животным инстинктам» и счел источником делового цикла, Кюдланд и Прескотт смогли объяснить как равновесное явление. Именно это и происходит сейчас в России — высокие цены на нефть и повышение производительности труда приводят к росту инвестиционной активности, а потребительский бум отмечается в секторе товаров длительного пользования, покупку которых тоже можно считать инвестициями.

Своим названием теория реальных экономических циклов обязана тому, что основным источником экономических колебаний должны быть изменения производительности труда и других «реальных» факторов. Казалось бы, точка в исследовании экономических циклов поставлена. Однако не случайно этот раздел является самым спорным в экономической теории. Консенсуса между сторонниками Кейнса и последователями Кюдланда и Прескотта нет. Современный пример расхождения взглядов представителей двух школ — технологический бум 1990;х гг. Согласно теории деловых циклов прорывы в области информационных технологий должны были привести к повышению производительности труда, что стимулировало бы работодателей нанимать больше работников. В США именно это и произошло — в 1990;е гг. наблюдались бурный рост экономики и увеличение занятости. Но согласно новой кейнсианской теории, ВВП страны в краткосрочной перспективе определяется спросом, и без его расширения технологический прорыв должен привести к сокращению, а не к увеличению занятости — для удовлетворения все того же спроса теперь требуется меньше работников. Другой источник неравновесия, согласно «новым кейнсианцам», — ограниченный доступ к информации^[21]. За исследования в этой области Нобелевскую премию в 2001 г. получили Дж. Стиглиц, Дж. Акерлоф и М. Сиене. Они показали, что если качество работы подчиненного не наблюдаемо, то работодатель будет завышать ему зарплату, чтобы работнику было что терять, если его уличат в отлынивании от работы^[22]. В результате завышения зарплат экономика не сможет обеспечить рабочие места для всех желающих, и на рынке возникнет хронически высокая безработица, превышающая «естественный» уровень.

Вообще говоря, любая точка зрения, объясняющая экономическое равновесие, заслуживает внимания. Мы же в нашей работе, обозначая наличие макроэкономических разногласий, все же считаем возможным выделить такой фактор неравновесного состояния, как знания экономических агентов любого уровня. На наш взгляд, не просто информация и ее ограниченность, но и знания, явные и неявные, навязанное этим знанием поведение субъектов в организации ведут к неравновесному ее состоянию.

Неравновесность, вызываемая вышеозначенными факторами, достаточно хорошо раскрыта в литературе, мы же особо подчеркнем тот факт, что нелинейность в экономическом пространстве усугубляется еще одним существенным фактором — поведением субъекта в организации. Очевидно, что организация предполагает социальные связи, когда индивидуумы взаимодействуют внутри организации. Необходимо подчеркнуть, что, возникнув, организации начинают жить самостоятельной жизнью, подчас не зависящей от создавших ее людей, т. е. это — реально существующая, эмпирически фиксируемая совокупность индивидов, отличающаяся относительной целостностью и выступающая самостоятельным субъектом социального действия и поведения.

• [1] Туган-Барановский М. И. Промышленные кризисы в современной Англии, их причиныи влияние на народную жизнь. СПб., 1894.
• [2] Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег: пер. с англ. М., 1999. С. 387—389.
• [3] Хансен Э. Экономические циклы и национальный доход. М., 1997.
• [4] Чижевский А. П. Земное эхо солнечных бурь. М., 1976.
• [5] Ilaberler G. Prosperity and Depression. A Theoretical Analysis of Cyclical Movements. Geneva: League of Nations, 1937.
• [6] Пригожим И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: пер. с англ. М., 1986. С. 19—20.
• [7] Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег: пер. с англ. М., 1978. С. 387.
• [8] Кондратьев И. Д. Основные проблемы экономической статистики и динамики. С. 170—176.
• [9] Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: пер с англ. М., 1986. С. 33.
• [10] Управление знаниями менеджеров устойчивой организации: методология подхода. Ульяновск, 2003. С. 227.
• [11] Па уровне математического описания бифуркация означает ветвление решений нелинейного дифференциального уравнения. Физический смысл бифуркации: точка бифуркации — точка ветвления путей эволюции системы. Иными словами, нелинейная система «таитв себе» бифуркации.
• [12] Флуктуация на языке синергетики означает случайность. Случайность — творческое, конструктивное начало; она способна сыграть роль механизма, выводящего системуна аттрактор, на одну из собственных структур среды, на внутреннюю тенденцию ее организации. Нелинейная среда начинает сама себя выстраивать, организовывать, но необходимхаос для инициирования начального (спускового) механизма этого процесса.
• [13] Евин И. А., Яблонский А. И. Модели развития и теория катастроф // Системные исследования. С. 126.
• [14] Шумпетер Й. Теория экономического развития. М., 1982.
• [15] Флекснер К. Просвещенное общество. Экономика с человеческим лицом: пер. с англ. М.,
• [16] Цит. по: Вайтер Р. Эмпирические законы сетевой экономики // ПТПУ. 2003. № 3. С. 87.
• [17] См.: Балашова Е. Финн Кюдланд и Эдвард Прескотт: движущие силы экономическихциклов // Вопр. экономики. 2005. № 1. С. 133—143.
• [18] См.: Николаева Т. П. Основы информационной экономики. СПб.: ЛЕКС СТАР, 2001.
• [19] Там же. С. 19.
• [20] Kudland F., Prescott Е. Time to Build and Aggregate Fluctuations // Econometrica. 1982.Vol. 6. P. 1345−1370.
• [21] См.: Замулин О. Концепция реальных экономических циклов и ее роль в эволюциимакроэкономической теории // Воир. экономики. 2005. № 1. С. 152.
• [22] Shapiro С., StiglitzJ. Equilibrium Unemployment as a Worker-Discipline Device // AmericanEconomic Review. 1984. Vol. 71. P. 433—444.