Что такое добродетель?

Добродетель как феномен человеческого сознания играет значительную роль в любом этическом учении, демонстрирующем путь к совершенству и счастью. В концепциях китайской, индийской, мусульманской, христианской философий существует множество подходов к обоснованию природы добродетелей. Мы хотим обратить внимание на ту культуру, которая наиболее глубоко разработала эту тему, создав фундаментальное обоснование происхождения добродетели, и со взглядами которой были вынуждены считаться все последующие этические направления. Такие авторитетнейшие исследования природы добродетели принадлежат философам Древней Греции, а наиболее ярким и разработанным становится труд ученика Платона — Аристотеля, посвятившего этой теме целый раздел — вторую книгу своей «Никомаховой этики».

Именно здесь мы получаем ответы на те вопросы, которые возникают в процессе знакомства с добродетелью. При каких условиях она возникает? В чем ее схожесть и отличия от совершенства? В каких отношениях она пребывает с пороком? Существует ли врожденная добродетель?

Аристотель предпринимает попытку определить статус добродетели: является ли она целью или средством? Всякая добродетель доводит до совершенства то, добродетелью чего она является, и придает совершенство выполняемому делу. Следовательно, совершенство — это цель, добродетель — средство. Совершенство выступает достигнутым состоянием души или дела, которым душа была занята. Тогда добродетель символизирует лишь качество отношения души к чему-либо (Аристотель. Никомахова этика. — 1106 а 15). Совершенство есть полнота достигнутого бытия, в то время как добродетель — становление к этой полноте. В качестве примера Аристотель приводит образ спящего мудреца, который, сохраняя во сне свое совершенство, утрачивает добродетельное отношение к миру. А раз так, то добродетели самой по себе, без отношения к чему-либо, не существует. Ведь во всем, что связано с поступками, их пользой и вредом, нет ничего, раз и навсегда установленного, поэтому одним из важнейших признаков добродетельного поступка становится его уместность и своевременность (Аристотель. Никомахова этика. — 1104 а). Ценность одной и той же добродетели может быть различна в зависимости от обстоятельств, в которых она рождается. Так, в опасности добродетель рассудительности будет цениться выше, чем в спокойных условиях (Аристотель. Никомахова этика. — 1105 а 10).

Далее Аристотель выводит одно из основополагающих определений добродетели, проявляющей себя в способности поступать наилучшим образом во всем, что касается удовольствий и страданий… Ведь три вещи мы избираем и трех избегаем: первые три — это прекрасное, полезное и доставляющее удовольствие, а вторые три противоположны первым: постыдное, вредное, доставляющее страдания (Аристотель. Никомахова этика. — 1104 b 25). Однако возникает вопрос: есть ли сила, выступающая «гарантом» добродетельного поведения даже в самых опасных обстоятельствах? Таким «гарантом» выступает устой души, который воспитывается с детства, рождая «вторую» природу — привычку. Привычка становится полубессознательным укладом, позволяющим человеку наилучшим образом реагировать на события внешнего мира (Аристотель. Никомахова этика. — 1103 b 20−25; 1004 Ь). Но какое поведение будет считаться наилучшим, то есть добродетельным? То, говорит философ, которое в равной мере будет удалено как от недостатка, так и от избытка. Здесь-то и рождается оппозиция добродетели — порок. Порок — это злоупотребление мерой, выступающей основой доброде-' тели. Поэтому если добродетель — это мера, умеренность, иначе говоря, «середина», то порок — это всякая безмерность. Здесь Аристотель приходит к объяснению, почему легко погрязнуть в пороках, которых несопоставимо больше, чем добродетелей. Ведь благо определено мерой, следовательно, достичь его можно одним-единственным способом, в то время как зло принадлежит беспредельному, и потому все остальные пути ведут к нему (Аристотель. Никомахова этика. — 1106 Ь 30). Есть ли какие-нибудь формальные причины, приводящие к многочисленным порокам? Аристотель находит две фундаментальные причины: либо неверно выбранный источник удовольствий, либо неверно выбранные средства для его достижения (Аристотель. Никомахова этика. — 1104 b 20).

Если попытаться обобщить наше представление о добродетели, то она будет выглядеть как воспитанный с детства уклад души, позволяющий верно ставить перед собой цель и избирать соответствующие для ее достижения средства, умеренное, уместное и своевременное использование которых в равной мере удаляет их обладателя как от пороков избытка, так и от пороков недостатка.

Все вышеизложенное касается так называемой приобретенной добродетели. А бывают ли врожденные добродетели, и если они существуют, то как называется человек, обладающий ими? Этой>теме Аристотель посвящает фрагмент третьей книги «Никомаховой этики», в которой утверждается, что все стремятся к кажущемуся благу. Эта «кажимость» является отражением качества самого человека, то есть качества устоев его души. Но если человек несет ответственность за устой своей души, то как следствие, он несет ответственность и за кажущееся ему Благо — цель. Если не признать этого, тогда никто не виноват в своих злых делах и никто не достоин своих добрых дел. Тот же, кто одарен от природы умением правильно выбирать истинное благо, тот благороден. Ибо он будет владеть величайшим и прекраснейшим даром, какой не взять у другого и какому не выучиться, но какой дан при рождении. В том, чтобы от природы видеть благо и прекрасное, и состоит полноценное и истинное благородство (1114 Ь).