Российская провинция. 
Психологические факторы развития и стагнации демократических реформ

Портрет такой любимой всеми нами российской провинции был бы неполным без упоминания о рабоче-интеллигентских трущобах, которые начинаются сразу за границами фасадных центров, с их типичными дворами, парадными и т. д. Пролетаризация сознания, о которой уже многократно упоминалось, имеет своих наиболее ярких носителей и собственные формы жизни. Но пролетарский менталитет широко варьирует по отдельным регионам в связи со спецификой их профилиризации (например, города-заводы и т. д.), половозрастному составу (например, Иваново) и т. д. Так называемая «региональная» российская культура имеет свои специфические «очаги» (уже упомянутые Воронеж, Екатеринбург и т. д.), не говоря уже о Грозном и т. п. Но это почти никак не учитывается. Фактически, в стране существует не одна российская, а несколько культур, которые, фактически, не пересекаются (вспомним еще раз об идее «идеологических автономий»). Их стратификация — от «высокой» культуры престижных литературных тусовок центра столицы до затхлых подъездов и вонючих пивных ларьков дальней провинции — также достаточно традиционна и традиционно непреодолима. Но это вовсе не значит, что те или иные страты не входят в российский менталитет — они все являются его неотъемлемыми частями и «субъектами» взаимовлияния.