Геополитическая диалектика взаимодействия ЕАЭС и ЭПШП в контексте проекта «Большая Евразия»

Каковы перспективы проекта «Большая Евразия», который формируется на основе тех интеграционных процессов, акторами которых выступают коалиции государств — ШОС, ОДКБ, ЕАЭС? Одна из ключевых задач этого проекта, на наш взгляд, — проти- 242.

водействие создаваемым зонам глобальной и региональной нестабильности [19]. Но сначала обратимся к истокам, прообразу проекта «Большая Евразия». Г. В. Вернадский свою работу «Начертание русской истории» (1927) посвятил осмыслению истории Евразии, которая представляет собой «последовательный ряд попыток создания всеевразийского государства. Попытки эти шли с разных сторон — с востока и запада Евразии. К одной цели клонились усилия скифов, гуннов, хазар, турко-монголов и славяно-руссов. Славяно-руссы осилили в этой исторической борьбе». И далее Г. В. Вернадский приводит схемы фаз развития Евразийского государства и периодической ритмичности государствообразующего процесса, который завершается знаком вопроса («Российская империя — Союз Советских Республик?..»). И что же? Далее следует объяснение: «С точки зрения прямолинейности схемы у многих читателей может возникнуть соблазнительная мысль — не должен ли вслед за периодом государственного единства Евразии вновь последовать период распада государственности… Предпосылки исторического развития изменились, так как ныне Евразия представляет собою такое геополитическое и хозяйственное единство, какого ранее оно не имело. Поэтому теперь налицо такие условия для всеевразийского государственного единства, каких раньше быть не могло» [20]. И еще на одном моменте необходимо остановиться. В приложении к книге «Начертание русской истории» были помещены «Геополитические заметки по русской истории» П. Н. Савицкого, в которых автор — экономико-географ, основатель школы евразийской геополитики и соратник Вернадского по евразийскому движению, — отмечал следующее: «Евразия как географический мир как бы «предсоздана» для образования единого государства… К концу XIX в. завершился (в основных чертах) процесс создания России-Евразии как геополитического единства… В последние годы Россия-Евразия (эти строки были написаны в 1927 г. и относились к Советской России. — И. К., Д. К.) вступила в полосу «мутации» (существенного изменения ряда признаков и свойств)… «Мутация» еще не завершилась. И нет сомнения, что создающееся включит в себя (в.

преобразованном и обновленном виде) многое «старое». «Мутация» нс порывает преемственной (генетической) линии, не разрушает традиции. Она только видоизменяет ее"[21 ].

Приведенный выше исторический экскурс дает нам основание утверждать, по крайней мере, три положения. Первое — рассуждения и Вернадского, и Савицкого (естественно, круг евразийцев был гораздо шире, но это предмет другого исследования) о «всеевразийском государстве» в формате «Россия-Евразия» носили конкретноисторический характер, поскольку основными акторами мировой истории и политики тех лет являлись национальные государства, в том числе и многонациональный Советский Союз. Второе — в современном глобальном мире, акторами которого выступают уже не только государства, но коалиции государств и различные негосударственные объединения, такого рода «всеевразийскими государствами» становятся коалиции государств и экономик уже не только Евразии, но и мира в целом. Третье — спустя почти столетие идеи евразийцев начинают обретать реальные черты в различных интеграционных проектах, будь то Содружество независимых государствен Г), ЕАЭС, ЭПШП, Большая Евразия и др. Но при этом стратегическое проектирование нацелено, в первую очередь, на решение задач создания коалиций государств, учитывающих их национальные интересы, и обеспечение безопасности их совместной деятельности. Особо хотелось бы отметить, что эта проблематика заинтересовала представителей западноевропейской геополитической школы. Так, к примеру, Президент итальянской ассоциации «Познаем Евразию» Антонио Фаллико в выступлении на сессии «Развитие экономического сотрудничества от Лиссабона до Владивостока» в рамках Восточного экономического форума высказал ряд конструктивных предложений. В частности, он отметил, что «создание общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока и Сингапура — лучший способ предотвращения конфронтации и обеспечения гармоничного развития. При строительстве Большой Евразии в центре должно находиться стремление к обеспечению баланса интересов, а не попытка обеспечить свои интересы за счет интересов других участников». Вполне справед- 244.

либо он отмечает (прислушались бы к нему в Европейском союзе), что «только путь через Россию обеспечивает безопасность, с точки зрения военных и геополитических угроз. Другие маршруты на определенном отрезке пролегают через зоны войн, конфликтов, нестабильности и других рисков. Теперь под очевидное преимущество России надо подогнать экономику и технологию… Мне бы хотелось видеть Большую Евразию как территорию, где свободно и в условиях безопасности перемещаются люди, деньги, товары и услуги, в том числе, банковские. Перемещаются свободно, как ветер» [22]. Как говорится, спасибо за добрые слова, ну, а нам, чтобы так вольно перемещаться, приходится решать, в первую очередь, вопросы безопасности. И прежде всего, следует остановиться на Евразийском кольце нестабильности, которое предстает, с одной стороны, проявлением глобальной геополитической нестабильности, а с другой — как основное препятствие по отношению к интеграционному движению на континенте.

ОДКБ — щит ЕАЭС. В геополитическом дуализме «вызов-ответ» «вызов» — это «Евразийское кольцо нестабильности» на внешних границах всех регионов коллективной безопасности ОДКБ (рис. 23), а также расширение военной инфраструктуры НАТО в Восточной Европе, Каспийско-Черноморском регионе и Центральной Азии. В качестве «ответа» следует рассматривать «Евразийский пояс безопасности», объединяющий усилия действующих на постсоветском пространстве коалиционных структур (ОДКБ, ЕАЭС, ШОС) и Единой системы ПВО и ПРО ОДКБ. Зоной ответственности ОДКБ, как это декларируется в «Стратегии коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности на период до 2025 года», принятой 14 октября 2016 года, являются «территории государств — членов Организации, ограниченные участками государственной границы с другими государствами, не являющимися членами ОДКБ (внешними границами), включая внутренние воды, территориальное море и воздушное пространство над ними, в пределах которых обеспечиваются интересы национальной и коллективной безопасности государств — членов ОДКБ». А это 20,5 млн км², т. е.

Рис. 23. Евразийское кольцо нестабильности. Знаки сверху вниз — теракты на воздушном транспорте, эпидемии, наркобизнес, прошедшие «цветные революции», угроза «цветных революций» [23].

37% всего евразийского пространства. Это дает основание рассматривать пространство ЕАЭС как контуры евразийской цивилизации, а ОДКБ — как шит ЕАЭС.

Обратимся к документам. Упомянутое выше положение о зоне ответственности ОДКБ конкретизирует статью 7 Устава ОДКБ от 7 октября 2002 года и «Соглашение о порядке формирования и функционирования сил и средств системы коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности», принятое 10. 12. 2010.

Генеральный секретарь ОДКБ Н. Н. Бордюжа, выступая в Вене на заседании Постоянного совета ОБСЕ 13 февраля 2007 года, в частности, отмечал, что «при полном учете геополитических реалий, в которых действует организация, необходимый акцент дела- 246.

ется на дальнейшем укреплении политического взаимодействия, прежде всего в плане мониторинга военно-политической обстановки в регионе и мире, своевременного выявления и предотвращения политическими средствами кризисных и конфликтных ситуаций в зоне ответственности ОДКБ". В том же выступлении Н. Н. Бордюжа обратил внимание участников заседания на то, что еще в 2004 г. ОДКБ выступила с предложением о налаживании диалога с НАТО, прежде всего, в вопросах противодействия наркоугрозе, исходящей с афганской территории. Однако ответа и каких-либо встречных предложений из Брюсселя так и не поступило, «хотя необходимость в таком сотрудничестве очевидна, а от его отсутствия в равной, если не в большей степени проигрывает и Североатлантический альянс» [24]. Зона ответственности ОДКБ в те годы была сосредоточена преимущественно в Центральноазиатском регионе, где государства — члены ОДКБ — оказались на передовых рубежах борьбы с наркотрафиком, исходящим с территории Афганистана и устремляющимся главным образом в Восточную и Западную Европу.

Не претендуя на полное освещение вопроса об эволюции самого определения зоны ответственности ОДКБ, отметим что в Ежегодном докладе Совету коллективной безопасности ОДКБ 10 декабря 2010 года Н. Н. Бордюжа большое внимание уделил характеристике факторов глобального и регионального действия в зоне ответственности ОДКБ, выделяя при этом следующие регионы коллективной безопасности этой зоны: Европейский, Кавказский и Центральноазиатский [25J. На основании этого доклада было принято упомянутое выше «Соглашение о порядке формирования и функционирования сил и средств системы коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности». На сегодняшний момент в военную (силовую) составляющую организации входят сформированные на широкой коалиционной основе Коллективные силы оперативного реагирования и Миротворческие силы, а также региональные группировки сил и средств коллективной безопасности: Коллективные силы быстрого развертывания Центральноазиатского региона, Региональная российско-белорусская группировка войск (сил) Восточноевропейского региона, Объединенная российско-армянская группировка войск (сил) Кавказского региона. Действует Объединенная система ПВО России и Беларуси, создается Российско-армянская региональная система ПВО. Так постепенно зона ответственности ОДКБ обрела четкие евразийские контуры [26].

3 апреля 2014 года на заседании Совета министров иностранных дел государств — членов ОДКБ в Москве, пожалуй, впервые было заявлено о целесообразности «активизировать работу ОДКБ по установлению более плотных контактов с Шанхайской организацией сотрудничества и выйти на развитие непосредственных контактов с руководством Афганистана как на центральном уровне, так и на уровне приграничья. На том же заседании Н. Н. Бордюжа более четко сформулировал очередные задачи: «Считаю, что целесообразно устанавливать контакты и с другими международными организациями как в азиатском регионе, так и по другим направлениям, которые специализируются на вопросах безопасности. Эти меры подтверждены сегодня министрами, и мы будем их реализовывать с учетом той ситуации, которая сегодня складывается вокруг и Российской Федерации, и вокруг зоны действия ОДКБ» [27].

В связи с этим следует рассмотреть классификацию акторов современной мировой политики, предложенную Тиберио Грациани — главным редактором выходящего в Риме журнала «Геополитика». В систему современных международных отношений формирующегося многополярного мира, считает он, входят следующие страны: доминирующие, последующие подчиненные, подчиненные и невписавшиеся (курсив наш. — И. К., Д. К.). В группу доминирующих стран Т. Грациани включает те, «которые — ввиду геополитического статуса, самоидентификации в качестве играющих особую роль в мировом пространстве либо способных проецировать вовне свою военную и экономическую мощь, — оказывают определяющее влияние на принятие решений в прочих странах и на их отношения между собой». Кроме США, это Китай, Индия и Россия, которые «как страны-континенты стремятся реализо- 248.

вать собственные макрорегиональные функции в Евразии на основе общей геополитической ориентации". Т. Грациани выделяет группу стран, относящихся (в эпоху биполярности) к западной геополитической системе, а в настоящее время перешедших в категорию «стран, находящихся в процессе становления» в качестве независимых субъектов мировой политики" и склонных к объединению усилий по становлению новых геополитических полюсов. В эту группу он включает Венесуэлу, Бразилию, Боливию, Аргентину, Уругвай, Турцию, Японию, Пакистан. «Последующими подчиненными странами» Т. Грациани называет те, которые изза наличия общих интересов либо специфических исторических условий предпочитают принадлежать к сфере интересов одной из доминирующих стран (например, ЮАР, Саудовская Аравия, Иордания, Египет и Южная Корея). В свою очередь, акторы, находящиеся за пределами естественного геополитического ареала лидера, становятся «подчиненными странами» в случае их попадания в подчинение к этому лидеру. Для таких стран «характерны отсутствие автономного геополитического сознания или, более того, неспособность правящего класса максимально использовать те минимальные элементы, из которых можно было бы сложить геополитическую доктрину». Грациани выделяет также группу так называемых невписавшихся стран, которые, по его определению, с геостратегической точки зрения, «являются препятствием на пути одной или нескольких доминирующих держав» (например, Сирия, Иран, Бирма, Северная Корея). В заключение Грациани «делает реверанс» в сторону России, заявляя, что она в условиях «нового многополярного порядка… располагает всем необходимым для исполнения исторической роли краеугольного камня всей мировой системы» [28]. Такой непредвзятый и конструктивный взгляд западноевропейского геополитика с присущим ему континенталистским стилем мышления вызывает уважение и желание совместного сотрудничества. Думается, что предложенная Грациани модель может служить хорошим методологическим приемом мониторинга геополитической динамики акторов формирующегося полицентричного мира (в том числе, возможного их, акторов, перехода из одной группы стран в другую) и процессов коалиционной интеграции. А нам это важно в ходе конструктивной работы по созданию эффективного ЕАЭС и ОДКБ в качестве его надежного щита.