Искусства, требующие исполнения

Теперь обратимся к искусству, именуемому художественной литературой. Прежде всего оно представляет собой записанный графическими знаками (литерами) текст, и, как всякий текст, требует исполнения, чтобы превратиться в литературное произведение. Это искусство можно назвать преформативным (от лат. praeformo ‘нредобразую, предназначаю'). Оставаясь текстом, оно содержит в себе прообраз, семя будущего произведения в ожидании исполнителя, который даст ему возможность прорасти.

Превращение текста в произведение, осуществляет читатель, исполняющий и интерпретирующий литературный текст. Исполнение литературного текста может иметь варианты: чтение про себя и вслух. В последнем случае мы имеем дело с любительским или профессиональным актерским искусством живого слова.

Преобразования, которым подвергается литературный текст в процессе превращения в произведение, прослежены в работах Р. Ингардена, представителей школы рецептивной эстетики, а также М. М. Бахтиным, У. Эко и другими исследователями.

Как показал Роман Ингарден, литературный текст обладает схематичностью, имеет места неполной определенности, лакуны, неоднозначность смысла. Все это требует от читателя работы по конкретизации текста, превращения чтения в исполнительскую практику, с помощью которой текст интерпретируется и возводится в статус литературного произведения^[1].

В поэтике термин «жест» встречается достаточно часто, но пионером его употребления стал Ян Мукаржовский, который первоначально использовал выражение «семантический жест» при анализе стихов чешских поэтов, а затем дал теоретическое обоснование и новому термину. Современный исследователь К. Г. Исупов считает жест непременной принадлежностью поэзии:

«Выразительный жест оплотняет слово контурами поступка, а слово насыщается новой жестовой компетенцией и проецируется в пространство завершающей его телесной моторики… Метафорическая поэзия XX в. эксплуатирует жестовые коннотации слова, добиваясь иллюзии касания, оглядки, спазма и иных форм динамически мускульной активности»^[2].

Исполнение как озвучивание текста может осуществляться читателем для себя или для других. Отличие происходящей при этом интерпретации текста от интерпретации произведения живописного (пластического, графического) искусства заключается в том, что в последнем случае зритель имеет дело с уже созданным произведением и его целью является воссоздание уже исполненного. При встрече же с литературным текстом задача заключается в том, чтобы самому исполнить произведение, т. е. создать его. Осмысление литературного текста во внутренней речи напоминает просматривание музыкантом нотной партитуры, этот этап предваряет его настоящее исполнение — вокальное или инструментальное озвучивание. Чтение словесного текста только глазами также можно назвать подготовкой к подлинному его исполнению: на этой стадии еще не слышны авторская интонация, полифония голосов персонажей, ритм и звуковая инструментовка поэтических строчек.

Если же озвучивание литературного текста осуществляется не в одиночку, а в присутствии других людей, то оно превращается в наполненный богатством эмоционального интонирования моноспектакль чтеца, который в свою очередь может получить аудиовидеозапись. В чтении про себя, т. е. озвучивании читаемых слов во внутренней речи, также происходит их синхронная запись — в мнемонической системе мозга читателя. Последующие обращения к данному тексту окажутся под воздействием хранящихся в памяти предыдущих его исполнений и интерпретаций. Следовательно, как утверждает рецептивная эстетика, в каждом новом обращении к знакомому тексту горизонт чтения будет более широким, проникнутым дополн ительн ы ми см ыслами.

• [1] См.: Ингарден Р. Исследования по эстетике. М.: Иностр. лит., 1962.
• [2] Исупов К. Г. Жест // Surnma. Электронная энциклопедия (Проект РХГА). URL: http://summa.rhga.ru/vseob/cat/detail.php?rraz=l&ELEMENT_ID=4781 (дата обращения:10.06.2016).