Кьеркегор об устранении этического

Замкнутость и страх перед добром — это болезнь самого Кьеркегора, от которой он искал спасения в вере. Но чем дальше он уходит в борьбе за самого себя, тем дальше он от цели, о которой он говорит «если бы у меня была вера, я не потерял бы Регину Ольсен».

Авраам благодаря своей вере обрел Исаака и с ним — весь мир, в который вернулся с сыном, Кьеркегор же потерял Регину и все более удалялся от мира. Тот факт, что вера Авраама квалифицируется им как абсурдная, свидетельствует о том, что сам он вне веры и рассуждает с точки зрения разума, для которого логика веры — парадокс.

Киргегард говорил, что тот, кто хочет понять экзистенциальную философию, должен понять смысл, кроющийся под словами «отстранение этического». Пока этическое стоит на пути, нельзя прорваться к Абсурду, но это не значит еще, что этическое является единственным препятствием, которое приходится преодолеть экзистенциальной философии. Этическое родилось вместе с разумным, а необходимость есть родная сестра долженствования. Когда Зевс в силу Необходимости был вынужден ограничить права человека на его тело и мир, он решил дать ему в возмещение лучшее от самих богов — этическое. Отстранив этическое, человек сталкивается вплотную с Необходимостью. И тут уже нет выбора: надо вступить с нею в борьбу, от которой даже боги отказались. Как только разум провозглашает свое «невозможно», этическое тут же выдвигает свое — «ты должен». Как могло случиться, что этическое, с которым люди связывают все, что есть самого ценного в жизни, пришло со своим «ты должен» на защиту бессмысленной Необходимости?

Это повернуло Киргегарда от Гегеля и умозрительной философии к частному мыслителю Иову. Всем ухищрениям и нападкам этики Иов, противопоставил свою непоколебимость. Пусть друзья Иова и мудрейшие люди всех времен пытаются убедить его в правоте этического, требующего от него покорности судьбе. Для Иова «ты должен» этического пустой звук, а утешения друзей — болтовня.

Когда стали приходить вести о первых бедах, Иов в полном соответствии с требованиями этического, говорил: «Бог дал, Бог взял». Но беды накапливаются, и полностью величие Иова проявляется, не тогда, когда он говорит: «Да будет благословенно имя Господне», а в том, что он довел борьбу до тех пределов, где начинается вера. Но главное даже не в величии Иова. Ему не нужны похвалы и одобрения, он отстранил этическое, поэтому он интересен Киргегарду.

Вернутся ли Иову его коровы и Киргегарду его способность быть супругом это никого серьезно занимать не может. Иов поплакал бы, покричал и замолчал бы. И Киргегард в конце концов перестал плакать и проклинать. Ведь конечны не только те жизненные блага, которых они лишились, конечны, сами Киргегард и Иов. Вечность все поглощает, как океан, даже похвалы и хулы этического.

Оттого Киргегард и говорил только об отстранении этического, хотя сознавал, что требуется большее, что для него наступил момент самого безудержного отчаяния. Авраам, своим поступком переходит границу этической области. Его цель выше, вне этического: он отстраняет этическое. Парадокс: либо отдельный человек, как таковой, находится в абсолютном отношении к Абсолютному и тогда этическое не есть высшее, либо Авраам погиб. И все же этическое только отстраняется, чтобы можно было, когда понадобится, т. е. на случай, если Необходимость одолеет Иова, вернуться под его сень, но в этом случае Авраам — убийца.

Киргегард постоянно вносит элемент этического в свое понимание религиозного, придавая ему с каждым разом все больше и больше значения. Он даже часто подставляет под понятие «религиозный» понятие «этический», словно забыв о том, что если этическое есть высшее, то Авраам погиб. Киргегард видит грех в человеческом упорстве, в несогласии подчиниться велениям высшей власти. Но тогда Иов был грешником, и его грех состоял в том, что он не пожелал остаться при традиционном «Бог дал, Бог взял» и дерзновенно возмущался посланными ему испытаниями.

Получается, Иов — бунтовщик, мятежник, нечестиво противопоставляющий свою волю законам мироздания. Нужно не от Гегеля бежать к Иову, а от Иова к Гегелю, не от общего к единичному, а от единичного к общему. Авраам же, решившийся выйти за пределы этического, преступник. Абсурд, у которого искал Киргегард защиты, ничего не защитил: за этикой с ее «ты должен» надвигается на обессиленного человека жестокая Необходимость.

Этическое как таковое, говорит Киргегард, есть общее. Как только отдельный человек начал противопоставлять себя общему, он совершает грех и не может иначе примириться с общим, как этот грех признав. Вера же, по Киргегарду, есть парадокс, что человек стоит выше общего.

Различие между эстетической и этической позициями, которое Киркегор проводит в своих этических работах, ставит нас перед «либо-либо» и ведет через «стадии жизненного пути» и «повторения» к ситуации этического и религиозного выбора. В Боге, в отличие от всех конечных существ, нет различия между сущностью и существованием, считали схоласты. Когда Гегель превратил мир в самораскрытие Бога, он отказался от различения сущности и существования и для конечного бытия: конечное находится в диалектическом тождестве с бесконечным, а сотворенность человека преодолевается в совершенной философии. На такое метафизическое высокомерие, которое явилось глубочайшим выражением рационального гуманизма, ополчилось целое поколение мыслителей; особенно мощным их выступление было в период между 1840 и 1850 годами: Шеллинг, Фейербах, Маркс и Киркегор. Они и многие другие настаивали на существовании разрыва между сущностной природой человека и его действительной ситуацией. Они нанесли удар по предполагаемому единству между бесконечным и конечным со всех сторон: Фейербах — с антропологической, Маркс — с социологической, Киркегор — с этической позиции.

И все они сделали это во имя существования, противопоставленного сущности. Для Киркегора это означает, что человеческая мысль не может быть обособлена от его этического существования, а это делает беспристрастную позицию невозможной, так как требует страсти и решений по отношению к истине. Слово «экзистенциальный», таким образом, обозначает мышление в сфере этических решений, политического радикализма, предельной захваченности, то есть обозначает мышление, происходящее со страстью и заинтересованностью. Для Киркегора Сократ — величайший пример экзистенциального философа: «Сократическое незнание, которого Сократ придерживался со всей страстностью своего существа, было выражением принципа, согласно которому вечная истина соотнесена с существующим индивидом» («Постскриптум»). Каждое слово этой цитаты пронизано антирационалистической и антигуманистической страстью Киркегора.

По мнению Киркегарда, притчу об Аврааме понимают не так, как должно. Прославляют милость Божью за то, что он вновь даровал Аврааму Исаака, за то, что требование такой жертвы было лишь испытанием.

Авраама прославляют, но как? Событию придается толкование, что Авраам готов был пожертвовать для Бога наилучшим своим достоянием. С наилучшим отождествляют Исаака, так всем удобнее. Если бы евангельский богатый юноша после встречи с Христом продал бы все свое имущество и раздал деньги бедным, он не стал бы похож на Авраама, хотя тоже пожертвовал бы своим наилучшим достоянием. Из истории Авраама упускают страх. По отношению к деньгам у нас нет этического обязательства, но отец по отношению к сыну связан наивысшим и святейшим долгом. По мнению, Кьеркегора, все хотят рассуждать об Аврааме, но если бы кто-нибудь попробовал последовать примеру Авраама, его бы посадили в тюрьму, казнили или упрятали в сумасшедший дом.

Почему же допускается, что-то, за что Авраама считают великим, для другого, сделай он то же самое — грех? Выходит, считает Кьеркегор, что прославление Авраама бессмысленно и он не хочет принимать в нем участие. Если вера не в состоянии освятить убийства отцом сына, то пусть одинаково судят за такое дело и Авраама, и любого из простых смертных, или называют Авраама убийцей. С этической точки зрения Авраам хотел убить сына; с религиозной — он хотел принести Исаака в жертву Богу; но такое противоречие этической и религиозной точек зрения как раз и пугает человека. И вместе с тем: если отнять у Авраама этот страх, он уже не будет тем, что он есть на самом деле.

Заключение

Не смотря на свой теологический диплом, Кьеркегор никогда не занимал никаких духовных постов. Полемизируя с официальной теологией, Сёрен Кьеркегор защищал тезис о реальности христианства лишь для избранных, которые смогут реализовать свою экзистенциальную свободу. Он оказал большое влияние на развитие экзистенциализма и диалектической теологии.

Он не просто отдельно взятая личность. Его невозможно понять, исходя лишь из его протестантского наследия, либо из его индивидуального характера, либо из его философской позиции. Он представляет ту ситуацию, в которой находится западная цивилизация как целое. Он, подобно многим пророческим душам XIX столетия, предваряет и, предваряя, способствует формированию ситуации XX столетия. Однако историческая ситуация — это лишь место, где следует искать гениальную личность. Сама эта личность трансцендирует ситуацию и творит нечто, что важно для любой исторической эпохи.

Итак, главный итог кьеркегоровского анализа взаимоотношений религии и нравственности: религиозное выходит за пределы этического, религиозное выше этического. Это утверждение в некотором смысле соответствует историко-культурной действительности. Во-первых, религия на самом деле выходит за пределы нравственности, и, во-вторых, религия на самом деле стремилась и стремится быть выше нравственности. В этом стремлении, очевидно, есть нечто асоциальное.

Это, кстати, не скрывает и сам Кьеркегор. Он постоянно подчёркивает, что «рыцарь веры» является единичным индивидом. Он указывает, что для «рыцаря веры» есть «абсолютный долг», долг перед Богом. Поскольку этот долг абсолютен, постольку «этическое оказывается сведённым к относительному». Другими словами, по Кьеркегору, «рыцарем веры» можно стать, только будучи единичным индивидом. Единичный индивид — это человек, порвавший семейные, дружеские, служебные и иные социальные узы.

Единичный индивид — это человек, ставящий себя перед Богом («долг перед Богом») бесконечно выше других (обязанности перед людьми). Истинная религиозность, таким образом, требует преодоления не только этического, но и социального. Она требует принесения в жертву по существу всех «земных» ценностей, в частности, преодоления нравственности.

Список литературы

Бубер М. Два образа веры / Затмение Бога. — М.: Издательство: АСТ, 1999. — 592 с.

Гайденко П. П. Трагедия эстетизма. О миросозерцании Серена Киркегора. — М.: Издательство: ЛКИ, 2007. — 248 с.

Быховский Б. Э. Кьеркегор. — М.: Мысль, 1972. — 238 с.

Кьеркегор С. Страх и трепет.

М.: Издательство: Республика, 1993. 383 с.

Тиллих П. Избранное. Теология культуры/ Кьеркегор как экзистенциальный мыслитель.

М.: Юристъ, 1995. 480 с.

Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия. — М.: Прогресс, 1992. 304 с.

Больнов О. Ф. Философия экзистенциализма. — СПб., 1999. С. 32.

Серен Киркегор. О понятии иронии. Пер. А. Коськовой // Логос. 1993. № 4. С. 176 — 198

Серен Кьеркегор. Философские крохи. Пер. и примеч.

Д.А. Лунгиной // Вопросы философии. 2004. № 1. С. 161 — 174

Ортега-и-Гассет X. Размышления о Дон Кихоте.

СПб., 1997. С. 151 — 160

Бубер М. Два образа веры / Затмение Бога. — М.: Издательство: АСТ, 1999, с. 409

Бубер М. Два образа веры / Затмение Бога. — М.: Издательство: АСТ, 1999, с. 411

Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, с. 58

Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, с. 57

Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, с. 58

Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, с. 57

Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, с. 58

Бубер М. Два образа веры / Затмение Бога. — М.: Издательство: АСТ, 1999, с. 412

Кьеркегор С. Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, 105 с.

Кьеркегор С. Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, 57 с.

Ортега-и-Гассет X. Размышления о Дон Кихоте.

СПб., 1997. С. 151 — 160

Кьеркегор С. Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, 101 с.

Кьеркегор С. Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, 67 с.

Кьеркегор С. Страх и трепет.

М.: Издательство: Республика, 1993, 87 с.

Гайденко П. П. Трагедия эстетизма. О миросозерцании Серена Киркегора. — М.: Издательство: ЛКИ, 2007, 127 с.

Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия. — М.: Прогресс, 1992. 128 с.

Тиллих П. Избранное. Теология культуры/ Кьеркегор как экзистенциальный мыслитель (переводчик: Т. Вевюрко) — М.: Юристъ, 1995, 458с.

Страх и трепет. — М.: Издательство: Республика, 1993, с. 67