Представления о демократии в древнеримских политических учениях

Уже в римскую эпоху сформировалась политическая концепция греческого историка Полибия (ок. 200 — 120 гг. до н.э.). Полибий родился в полисе Мегаполь (область Аркадия, располагающаяся в центральной части полуострова Пелопоннес) в семье известного политика и военачальника. Его отец Ликорт четырежды избирался на должность стратега Ахейского союза — федерации пелопоннесских полисов, которая вместе с Этолийским союзом противостояла македонской гегемонии в Греции. Полибий, как и все дети знатных и богатых греческих родов, получил хорошее образование и, как и отец, рано начал заниматься политическими и военными делами. Политическая деятельность Полибия проходила в условиях, когда гегемония Македонии в Элладе сменялась господством Рима. Поворотным пунктом этого процесса стал 198 г. до н.э., когда Ахейский союз принял предложение Рима о совместной борьбе против Македонии. Но, как среди греческих полисов, так и внутри них не было единства по этой проблеме. Весь греческий мир в то время разделился на партию независимости (от Рима, но под руководством Македонии) и проримскую партию. Полибий принадлежал к партии независимости. В 168 г. до н.э. римляне, одержав победу под Пидной, лишили независимости всю Грецию, объявив ее римской провинцией. Полибий в числе тысячи наиболее известных греческих политических деятелей был перемешен в Италию фактически в качестве заложника. Но ему повезло: благодаря заступничеству Сципиона Эмилиана, будущего победителя Карфагена, Полибий был оставлен в Риме и стал его советником. Он получил возможность изучать историю и политическую систему Рима, общаться с самыми известными римскими политиками, зарубежными послами и царями, улаживавшими дела своих стран в римском сенате. За время нахождения в Риме (167 — 150 гг. до н.э.) Полибий много путешествовал, изъездив Италию, Малую Азию, Северную Африку, переходил Альпы. Он присутствовал при штурме Карфагена (146 г. до н.э.) и пленении карфагенского полководца Гасдрубала. На его глазах Рим превратился в огромную геополитическую державу.

Как ученый Полибий прославился своей «Всеобщей историей», в которой он не только описал события, свидетелем многих из которых был сам, но и попытался объяснить, как и благодаря чему Рим из типичного полиса превратился в мощную мировую державу.

Опираясь на учение стоиков о циклическом развитии мира и естественном развитии общества с периодами роста, расцвета и упадка, он создал круговую схему смен государственных форм. Первой формой правления, по его мнению, возникает монархия, но, разлагаясь из-за личной корысти, теряя опору в народе, монарх становится тираном или уступает последнему место. Недовольство тираном приводит к его свержению, и власть переходит к благородным мужам, возглавившим переворот. Аристократия сначала выражает интерес общего блага, но затем вырождается вследствие стремления аристократов к личному обогащению. Власть захватывают немногие богачи (олигархи). Олигархов свергает недовольный ограничением своих прав народ, устанавливая демократию. Демократия постепенно вырождается в охлократию (охлос •- чернь, толпа), сопровождаемую беззаконием и безначалием. Недовольство беспорядком приводит к власти нового монарха (см. схему 3). Чтобы преодолеть постоянный круговорот власти, установить стабильное правительство, необходима, как считал Полибий, смешанная форма правления, сочетающая в себе принципы монархии, аристократии и демократии.

Идеал такого государства Полибий видел в Риме, где монархическое начало представляет власть консулов, аристократическое — сенат и демократическое — народное собрание. Правильным сочетанием и равновесием этих властей он объяснял могущество римской державы.^[1]

Схема 3. Круговая смена форм правления по Полибию.

Известный римский оратор и политик Марк Туллий Цицерон (106 — 43 гг. до н.э.) родился в г. Арпиниум в состоятельной, но не очень знатной семье, принадлежавшей к сословию всадников. Получив отличное по тем временам образование, и в совершенстве овладев греческим и латинским языками, он прекрасно понимал и греческую и римскую политическую культуру, был последовательным сторонником республиканской политической системы. Свое образование он совершенствовал в Риме у известных философов: эпикурейца Федра, платоника Филона и стоика Диодота. После традиционной поездки в Грецию, Цицерон с 79 г. до н.э. занимался политической и судебной деятельностью. Начало его карьеры пришлось на годы диктатуры Суллы (82—79 гг. до н. э.). В 80 г. до н. э., когда Цицерону едва исполнилось 26 лет, ему пришлось выступить против одного из любимцев Суллы. Этого было достаточно, чтобы молодой адвокат попал в немилость. Цицерон оставляет Рим и отправляется в Грецию и Малую Азию. После смерти Суллы он возвращается в Рим (76 г. до н.э.), где его избирают квестором — помощником консула в финансовых и судейских делах и отправляют на Сицилию. Вершина политической деятельности Цицерона — его консульство в 64−63 гг. до н. э., когда он смело и красноречиво выступает против Каталины — нового претендента в тираны.

Четыре речи Цицерона против Катилины — лучшие из дошедших до нас его пятидесяти восьми его речей. Разоблачив заговор Катилины против демократии и республики, Цицерон приобретает большое политическое влияние. Но его активная политическая деятельность неоднократно сменялась вынужденной бездеятельностью вследствие игры враждебных Цицерону антидемократических сил. В такие периоды он занимался наукой и публицистикой. Результатом его научной деятельности являются политические трактаты «О государстве», «О законах», «Об ораторе» (50—51 гг. до н. э.).

Отталкиваясь от идей Аристотеля о естественном происхождении полиса, Цицерон определил государство как выражение общих интересов всех его свободных членов, как общее дело всего народа (res pablica res popoli), как имущество, находящееся в общем пользовании всех членов общины. Республиканское государство в этом, цицероновском смысле идентично полисному государству древних греков.

При этом всякая гражданская община, являющаяся народным установлением и народным достоянием, то есть государством, чтобы быть долговечной, по Цицерону, должна управляться либо одним человеком, либо нескольким выборным людьми, либо множеством людей, то есть всеми гражданами. «И вот, когда верховная власть находится в руках у одного человека, мы называем этого одного царем, а такое государственное устройство — царской властью. Когда она находится в руках у выборных, то говорят, что эта гражданская община управляется волей оптиматов. Народной же (ведь ее так и называют) является такая община, в которой все находится в руках народа. И каждый из трех видов государства — если только сохраняется та связь, которая впервые накрепко объединила людей ввиду их общего участия в создании государства, — правда, не совершенен и, по моему мнению, не наилучший, но он все же терпим, хотя один из них может быть лучше другого. Ибо положение и справедливого и мудрого царя, и избранных, то есть первенствующих граждан, и даже народа (впрочем, последнее менее всего заслуживает одобрения) все же, — если только этому не препятствуют несправедливые поступки или страсти, — по-видимому, может быть вполне прочным. Но при царской власти все прочие люди совсем отстранены от общего для всех законодательства и принятия решений, да и при господстве оптиматов народ едва ли может пользоваться свободой, будучи лишен какого бы то ни было участия в совместных совещаниях и во власти, а когда все вершится по воле народа, то, как бы справедлив и умерен он ни был, все-таки само равенство это не справедливо, раз при нем нет ступеней в общественном положении…».^[2]

Выбирая оптимальную форму правления, Цицерон вполне разделяет взгляды Полибия о смешанном правлении как наилучшем. Из Платоновых трех форм: царской, аристократической (для римлян — оптиматской) и демократической (народной) Цицерон выбирает четвертую, то есть.

смешанную форму правления, при которой все элементы государства участвуют в правлении, справедливо распределяя власть, обеспечивая политическое участие максимальному числу граждан и придавая максимальную эффективность всей политической системе. По сути для Цицерона смешанная форма правления была тождественна республиканской политической системе, существовавшей при его жизни в Риме. Но Цицерон понимал, что «все течет, все изменяется» и если какая-либо форма правления проявляет свою устойчивость при данных политических, экономических, социальных и проч. условиях, это не означает, что она будет стабильная при любых условиях. Отсюда вытекает, что даже римская политическая система, опирающаяся сразу на три формы правления, не может существовать вечно. Самая большая опасность для демократической республики исходит, по Цицерону, от нестабильности власти, от внутренних неустройств, от частой смены форм правления, которая (смена) ведет к установлению тирании.

Итак, для Цицерона, последователя Платона и Аристотеля демократия не представляла собой стабильной и эффективной власти. Причины нестабильности демократии он видит и в переменчивости мнений и внутренней борьбе все увеличивавшегося римского общества, в увеличении и усложнении коммуникаций все разраставшегося римского государства. Но выход из создавшейся ситуации он видит нс в предании идеалов республики, а в сохранении смешанного строя (как у Полибия) путем равномерного соединения трех форм правления. Устойчивость республиканского правления, по Цицерону, обеспечивается стабильностью республиканской политической системы и политической культуры, устойчивостью республиканских политических институтов и традиций, воспитанием граждан в духе уважения к республиканским ценностям, в духе презрения к узурпации власти и тирании.

Политический противник и научный критик Цицерона Г ай Саллюстий Крисп (86 — 35 гг. до н.э.) происходил из сенатского сословия и сумел сделать впечатляющую политическую карьеру. Он был квестором (ок. 54 г. до н.э.), затем в должности народного трибуна в 52 г. до н.э. резко выступил против Цицерона. Как политический деятель Саллюстий принадлежал к партии популяров, будучи при этом горячим сторонником Цезаря, на стороне которого он сражался во время гражданской войны. Именно тогда Саллюстий пришел к убеждению, что республиканская политическая система в Риме утратила свою эффективность и должна быть заменена системой цезарианского принципата, которая сможет замирить общество, и поможет его членам восстановить утраченные в политических противостояниях добродетели. В то время именно таким был путь к признанию принципата многих римских аристократов, придерживавшихся демократических убеждений. Именно от Цезаря Саллюстий получил назначение на должность проконсула в провинцию Африка (46 г. до н.э.). После убийства Цезаря (44 г. до н.э.) Саллюстий отошел от политической деятельности и занялся историческими изысканиями. Им были написаны, получившие известность работы «Заговор Катилины» и «Югуртинская война», но главное его сочинение «История», охватывающая события с 78 по 67 гг. до н.э.

В «Заговоре Катилины» Саллюстий описывает карьеру и путь к преступлению против республики способного, образованного, но лишенного моральных ограничителей и развратного Катилины. Такая карьера и такой путь стали возможными в обществе, в котором люди перестают ценить нравственность, где для продвижения наверх дозволяются антиобщественные поступки.

В «Югуртинской войне» Саллюстий, показывая как нумидийский правитель Югурта, уничтоживший немало римских граждан, смог подкупить сенатское посольство Рима и вообще откупиться от ответственности, как изза коррупции римских чиновников и бездействия армии затягивалась война, приходит к выводу о падении нравов, об ухудшении морального облика, в первую очередь, ведущих деятелей республики.

По концепции Саллюстия историческое развитие Рима шло по восходящей, пока в обществе доминировали традиционные римские добродетели (главная из которых — служение отечеству), а само общество было сплоченным на основе патриотизма. После победы над Карфагеном (146 г. до н.э.), то есть с уничтожением опасного внешнего противника, в условиях, когда римскому государству ничего серьезно не угрожало, в римском обществе начался внутренний распад, сначала выражавшийся в моральной деградации нобилитета, затем — во внутренних кризисах, и, наконец, в целой череде гражданских войн. Выход из этого положения Саллюстий видел в усилении авторитарной власти принцепса, которая сможет ужесточить контроль за соблюдением моральных норм и сплотит на этой основе общество, наведет порядок в работе государственного аппарата, вновь сделает римскую державу мощной и непобедимой.

Очевидно, для Саллюстия, сторонника популяров, республиканское правление вовсе не было неприемлемо изначально. Но генеральной целью для него выступали не республиканские ценности, а мощь и процветание Рима. К необходимости реформы политической системы он пришел, анализируя ухудшающееся состояние общества и государства.

Крупный римский историк Корнелий Тацит (ок.55 — ок.120 гг. н.э.) родился в аристократической семье и получил прекрасное образование. Он начал свою деятельность и получил известность как оратор. В 88 г. его избирают претором, в 97 г. — консулом, а в 112 назначают проконсулом провинции Азия. Еще в процессе политической деятельности Тацит проявил тягу к истории. Известность как историк получил, написав «Историю» — исследование событий в императорском Риме, а именно в ранний период империи, когда проходило становление политического режима принципата, начиная от смерти Августа и кончая убийством Домициана (14 -96 гг. н.э.). Другое важное историческое исследование, написанное уже зрелым ученым «Анналы» описывают события 69 — 96 гг. н.э., очевидцем которых был сам Тацит, и дополняют «Историю».

Начинает Тацит свой труд «Анналы» с замечания, которое сделало бы честь современным историкам и политологам. Он подчеркивает, что «деяния Тиберия и Гая, а также Клавдия и Нерона, покуда они были всесильны, из страха перед ними были излагаемы лживо, а когда их не стало — под воздействием оставленной ими по себе еше свежей ненависти. Вот почему я намерен, в немногих словах рассказав о событиях под конец жизни Августа, повести в дальнейшем рассказ о принципате (выделено мной — Б.И.) Тиберия и его преемников, без гнева и пристрастия (выделено мной — Б.И.), причины которых от меня далеки».^[3]

Для нас важно подчеркнуть, что понятие «принципат» введено не нами, что им пользовались, как обозначением формы правления, отличной от республиканской еще древнеримские историки. Мы в своем исследовании лишь расширили это понятие, придав ему смысл «политический режим». Кроме того, в выделенном отрывке Тацита важно отметить сформулированный им научный принцип: «исследовать события без гнева и пристрастия» («sine ira et studio»), принцип к которому вернется в свое время такой сторонник демократии, как Макс Вебер.

Итак, Тацит считает необходимым пересматривать историю, особенно когда во главе исторического процесса находятся «сильные личности», когда в государстве отсутствует гражданское равенство, политическая свобода и господствует террор, а историческую науку создают в атмосфере страха и подозрительности. Особенно это важно для истории демократии, ведь то, что хорошо для республиканского строя не очень хорошо, а часто просто плохо для императорской формы правления и наоборот: то, что необходимо для создания императорских институтов и соответствующей политической культуры совершенно не годится для демократии.

Тацит не был сторонником демократии, но как представитель римской аристократии, он был убежден в необходимости свободы в политической жизни и высокой нравственности у всех ее участников, как правителей, так и управляемых. С другой стороны, исследуя политический процесс и политическую жизнь современного ему Рима с ее крайностями в виде политических убийств и преследований, кровавых стычек представителей разных политических взглядов, с ее заговорами и интригами, Тацит видел необходимость в «наведении порядка», установлении стабильной сильной власти, в налаживании эффективного управления и поэтому не возражал против установления режима принципата. Главными действующими лицами тацитовой истории, а, следовательно, и политики, выступают выдающиеся деятели, в первую очередь принцепсы. Именно принцепсы своими поступками, выступлениями, политическими решениями, законами создавали политический режим принципата и служили важнейшим фактором исторического процесса. Но при режиме принципата подвергаются забвению важнейшие республиканские принципы: свобода, равенство, коллегиальность управления. Вот почему произведения Тацита носят драматический и пессимистический характер.

Другой римский историк, грек по национальности Аппиан (ок. 100 — ок.170 гг. н.э.) родился в Александрии, где и сделал карьеру, став высокопоставленным чиновником городской администрации. Перебравшись в Рим, он длительное время служил адвокатом фиска, пока не был назначен прокуратором в Египет. Аппиан жил в совсем иную эпоху, чем Полибий и Цицерон. Если Полибий застал во внутреннем плане расцвет республиканской политической системы, а во внешнем — борьбу с Карфагеном, главным соперником Рима в Сицилии и западном Средиземноморье, если Цицерон наблюдал во внутренней политике только начало кризиса республиканских политических институтов и ценностей, а во внешней — мощную экспансию и значительное разрастание Рима до масштабов мировой державы, то Аппиан в своей «Римской истории» — крупному и глубокому сочинению в 24 книгах, написанному на греческом языке и охватившем события от основания Рима до II в. включительно, описал глубокий внутренний кризис римского общества, связанный с неэффективностью республиканских политических институтов и постоянной борьбой за власть между враждующими вооруженными группировками. В той части своего сочинения, которое анализировало современную ему реальность и получило название «Гражданские войны», Аппиан описывает смуты и неустройства, которые, в конечном счете, вели к трансформации республиканской политической системы в императорскую.

И ранее, — отмечает Аппиан, — «между римским народом и сенатом часто происходили взаимные распри по вопросам законодательства, отмены долговых обязательств, раздела общественной земли, выбора магистратов. Однако это не были в строгом смысле слова гражданские войны, которые доходили бы до применения насильственных действий. Дело шло лишь о разногласиях и пререканиях, которые протекали в рамках закона и улаживались, при соблюдении большого почтения к спорящим сторонам, путем взаимных уступок».

В свое время плебеи добивались своих гражданских прав не с помощью оружия, не насилием, а тем, что удалились на гору, перестали исполнять свои социальные функции и заставили сенат ввести новые магистратуры — трибунов, призванные защищать права плебеев. С этих пор патриции и плебеи, подчеркивает Аппиан, «разделились на две партии, из которых каждая стремилась властвовать над другой своим превосходством». Постепенно партийная борьба приобретала все более насильственный характер. «Часто пускались в ход кинжалы, и то одно, то другое из должностных лиц в промежутках между волнениями находило себе смерть либо в храмах, либо в народном собрании, либо на форуме, и этими жертвами были то народные трибуны, то преторы, то консулы, то лица, добивавшиеся этих должностей, а то и просто люди, бывшие на виду. Все время, за исключением коротких промежутков, царила беззастенчивая наглость, постыдное пренебрежение к законам и праву. Зло росло все больше и больше; происходили открытые покушения на существующий государственный порядок, большие насильственные вооруженные действия против отечества со стороны лиц, подвергшихся изгнанию или осуждению по суду или соперничающих друг с другом из-за какой-либо должности, гражданской или военной. Во многих местах стали образовываться уже олигархические правительства с руководителями партий во главе, так как одни из враждующих не желали распускать врученные им народные войска, а другие по своему почину, без согласия на то государства, набирали войска из чужеземцев. Лишь только одной партии удавалось овладеть Римом, другая партия начинала борьбу — на словах против бунтовщиков, на деле же против родины. Они вторгались в родную страну, словно в неприятельскую, безжалостно уничтожали всех тех, кто становился им поперек дороги, других подвергали проскрипциям, изгнанию, конфискации имущества, а некоторых и тяжким пыткам».^[4]

Безобразия не прекратились до тех пор, считает Аппиан, пока один из руководителей борющихся партий Корнелий Сулла не объявил себя пожизненным диктатором. «И все же, насытившись властью, Сулла первый, как мне кажется, имел смелость добровольно сложить с себя тираническую власть, причем еще заметил, что он даже готов отчет в своей деятельности дать всякому, кто имеет к нему какие-либо претензии. На виду у всех Сулла как частный человек в течение долгого времени ходил на форум и возвращался с него домой, не испытав какого-либо ущерба. Как бы то ни было, партийные волнения при Сулле на короткое время прекратились, и уже это служило как бы воздаянием за причиненные им бедствия. После Суллы снова разгорелись волнения и продолжались до тех пор, пока Гай Цезарь, пользовавшийся в течение долгого времени неограниченной властью по избранию народа, не получил от сената, находясь в Галлии, приказания сложить власть. Цезарь принес по этому поводу жалобу на сенат. Он стал обвинять Помпея, своего личного врага, командовавшего военными силами в Италии; он говорил, что Помпей строил козни против него, что он хочет лишить его власти.^[5] Вооруженная борьба Цезаря с Помпеем, в которую были вовлечены практически все римские войска, закончилась разгромом, как выразился Аппиан, «помпеянской партии» и торжеством Цезаря, избранным во второй раз после Суллы пожизненным диктатором. Диктатура Цезаря закончилась его убийством Брутом и Кассием, которые объявили своей целью возврат к республиканскому политическому строю. Но смерь Цезаря — авторитетного и сильного политика вновь вызвала большие межпартийные распри. Постоянно происходили убийства, изгнания, проскрипции, осуждавшие на смерть сенаторов и всадников. Римское общество вновь оказалось в обстановке террора. В конце концов, отмечает Тацит, — дело дошло до того, что власть над Римом, как если бы она была частной собственностью, разделили между собой трое мужей: Антоний, Лепид и наследник Цезаря Октавиан. Но и они не смогли долго сохранять равновесие и вскоре столкнулись между собой. В результате борьбы победил Октавиан, установивший монархическую форму правления, явившуюся, как полагает Тацит, результатом внутренних раздоров и несогласий, безудержного стремления людей к власти, то есть, говоря современным языком, — результатом нестабильности общества и неэффективности политической системы, управляющей им.

• [1] См. Полибий. Всеобщая история, в 40 книгах, СПб., 1995, т. 2, с. 18.
• [2] — Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. М., 1994, с.21−22.
• [3] w — Тацит. Анналы/ Историки античности в 2-х rr. Т.2. Древний Рим. M., 1989, с. 308.
• [4] — Аппиан. Римская история/Историки античности в 2-х тт. Т.2. Древний Рим. М., 1989, с.523−524.
• [5] — там же, с. 525