Возникновение и формирование понятия «безопасность»

Исторические корни зарождения и становления понятия «безопасность».

Исследованию термина «экономическая безопасность» этимологически, гносеологически и концептуально должен предшествовать анализ родового понятия «безопасность».

Общепризнано то, что безопасность (в любой трактовке ее сущностного содержания) представляет собой одну из витальных потребностей человека вслед за его потребностями в еде, воде, одежде и жилище. Иначе говоря, изначально в исторической ретроспективе безопасность выступала в качестве своеобразного генетически заложенного в человеке кода, стимулирующего защиту его чисто физиологических потребностей в самосохранении как биологического вида. И только по мере развития человека по цепочке «homo agens (человек действующий) — homo sapience (человек разумный) — homo sochiologis (человек общественный)», понятие «безопасность» из бытового трансформируется в социальное, становясь философской категорией. В этом качестве безопасность «не является чем-то предметным, материальным и выступает абстрактной формой выражения жизнеспособности и жизнестойкости конкретных объектов, их отношения к внутреннему и внешнему миру»¹.

Именно существование общественной среды позволяет определять потребность в безопасности как исходную социальную потребность человека, которая формировалась в процессе диалектического синтеза инстинктивного и сознательного. Поэтому можно согласиться с мнением некоторых исследователей, которые утверждают: «Механизм осуществления безопасности людей (способы восприятия угроз и меры обеспечения защищенности) определяет грань, отделяющую социальное от биологического, и проявляет безопасность в обществе как социально-экономическое явление. Безопасность как отношение между социумом любого уровня и окружающей средой является и историческим, и логическим исходным отношением при формировании конкретной системы социальных и экономических отношений»^[1][2].

В Словаре русского языка С. И. Ожегова понятие «безопасность» трактуется как «положение, при котором не угрожает опасность кому-либо или чему-либо»^[3]. При этом В. И. Даль определил безопасность как «отсутствие опасности; сохранность, надежность»^[4]. Эти краткие, но содержательные определения безопасности резко контрастируют с современными утилитарными и узко профессиональными энциклопедическими трактовками этой категории. Например, в одной из современных энциклопедий говорится: «Безопасность — деятельность, направленная на минимизацию и ограничение условий, которые могут причинить вред здоровью. Профессиональная безопасность занимается изучением рисков в местах работы людей: офисах, заводах, фермах, конструкторских бюро и торговых помещениях. Общественная безопасность имеет отношение к рискам в домашних условиях… эти риски не должны превышать границ, принятых профессиональной безопасностью»^[5].

Согласно «Историческому словарю французского языка» А. Ре термин «безопасность» стал употребляться с 1190 г. и означал «спокойствие духа человека, считающего себя защищенным от любой опасности»^[6].

Вместе с тем обращение к различным социальным аспектам безопасности, связанным с хозяйственными и политическими отношениями, имело место еще в античную эпоху. Демокрит рассматривал безопасность в контексте приспособления человека к условиям жизни, Платон — в качестве защиты справедливой гармонизации интересов в идеальном государстве, Аристотель сводил безопасность к проблеме самосохранения, а Эпикур, как ярый сторонник комфорта, полагал, что «самой настоящей безопасность бывает благодаря тихой жизни и удаленности от толпы»^[7]. Римские философы и общественные деятели фокусировали внимание на обеспечении безопасности через законодательное закрепление правовых отношений и контроль над их соблюдением.

В 28-й главе книги пророка Иезекииля (Ветхий Завет) сказано: «…тогда они будут жить в ней безопасно, и построят дома, и посадят виноградники, и будут жить в безопасности, потому что Я произведу суд над всеми зложелателями их вокруг них, и узнают, что Я Господь Бог их».

Разделение христианства на католицизм и православие, Реформация и возникновение протестантизма значительно изменили восприятие безопасности и условий ее обеспечения. Католицизм, как правило, опирался на защиту безопасности с помощью различных вооруженных формирований, включая военно-монашеские ордена (тамплиеры, госпитальеры и т. д.), протестанты ориентировались па ценности рыночного индивидуализма, а православие, оставаясь на изначальных христианских постулатах веры во всеобщее спасение, воспринимало безопасность через соборность, реализуемую только в единстве с обществом.

Помимо религиозного пути осмысления истоков защищенности человека и общества процессы формирования взглядов на те или иные аспекты безопасности жизнедеятельности общества и человека происходили в различных сферах развития стран и народов. И хотя как таковой термин «безопасность» практически не использовался, сама идея жизнеобеспечения и его защиты нашла свое смысловое отражение во многих учениях, теориях и законах различных государств.

Так, в Древнем Риме мотив защищенности формирующихся рабовладельческих отношений на основе законодательного закрепления частной земельной собственности свободных граждан достаточно рельефно проявляется уже в первый период экономической истории Древнего Рима (V—VII вв. до н.э.), и даже ранее. Этот мотив можно найти в земельных реформах Сервия Туллия (середина VI в. до н.э.), в принятии Законов двенадцати таблиц (451—450 до н.э.), специальных аграрных законах (367 до н.э.) и законе Петелия — Папирия (326 до н.э.).

Второй период римской истории — расцвет классического рабства (II в. до н.э. — II в. н.э.) — ознаменовался земельными реформами братьев Тиберия и Гая Грахков (конец I в. до н.э.), серьезными сельскохозяйственными трактатами Марка Порция Катона Старшего (234—149 до н.э.), Марка Теренция Варрона (116—27 до н.э.), Юния Модерата Колумеллы (4 — ок. 70 н.э.), а также выдающейся работой «Об обязанностях» знаменитого политического деятеля, адвоката и оратора Марка Туллия Цицерона (44 до н.э.).

Идеологию римских стоиков представил Луций Анней Сенека (4 до н.э. — 65 н.э.), который, в отличие от вышеназванных защитников рабовладельческого строя, отстаивал духовную свободу и равенство всех людей, включая рабов. По его мнению, рабы по своей сути равны другим людям, поскольку дух не подвластен купле-продаже как его тело. Все люди — рабы фортуны, судьбы, а также своих пороков. Он писал: «Покажи мне, кто не раб. Один в рабстве у похоти, другой — у скупости, третий — у честолюбия и все — у страха»¹.

Кризис республиканского строя и гражданские войны в I в. до н.э. привели страну к императорской власти. Первый император (принцепс) Рима Октавиан Август (63—14 до н.э.) стремился обезопасить и стабилизировать рабовладельческий строй, в том числе с помощью денежной реформы (ввел в обращение денежную единицу ауреус весом 7,5 г золота, ранее использовавшуюся только в качестве военной медали). Однако в III в. н.э. начался новый перманентный кризис, причем все попытки Юлия Цезаря, Веспасиана, Клавдия II, Диоклетиана, Константина и других императоров преодолеть падение сельского хозяйства, торговли и расстройства денежного обращения не увенчались успехом. В 476 г. под напором варварских племен Западная Римская империя прекратила свое существование.

В Средние века на Востоке аспекты безопасности различного рода государственных устройств в основном находили свое воплощение в построении отношений господства и подчинения. Так, один из крупнейших мыслителей Средневековья Ибн Хальдун (XIV в.), деятельность которого была связана со странами Магриба (регион Северной Африки западнее Египта), полагал, что управление («предводительство») единой родонлеменной группировкой и ее защита требуют безусловного принуждения. Это обозначалось у Ибн Хальдуна категорией «мульк». Мульк принадлежит тому, кому удается покорить подданных. Таким образом, мульк — это «властовладение, единство политического и экономического господства, которое невозможно без производства избытка материальных благ»^[8][9].

Одним из классических образцов учения об управлении и защите государства в средневековом Китае стал политический трактат Ли Гоу «План обогащения государства, план усиления армии, план успокоения народа» (XI в.). В нем Ли Гоу в качестве основного фактора обогащения и защиты государственного устройства рассматривает категорию «финансы государства», которая служит главным средством для достижения идеального порядка и, по сути, социальной безопасности в современном понимании. Ли Гоу подчеркивал: «Так называемое обогащение не в том, чтобы вести мизерные подсчеты, доискиваться до мелочей, чрезмерно взимать с народа, возбуждая тем самым его недовольство, а в том, чтобы усилить основное и соблюдать меру в расходах и потреблении, с тем, чтобы в низах не испытывали нужды, а в верхах был бы достаток»^[10].

В период классического Средневековья религиозно-общественная и экономическая мысль Западной Европы развивалась под влиянием канонической доктрины, когда в середине XII в. болонский монах Грациан составил «Свод канонического права». Систематическое осмысление и развитие идей канонического права, включая его хозяйственно-этическую составляющую, нашло наиболее законченное выражение в произведениях монахадоминиканца Фомы Аквинского (Аквината, ок. 1225—1274) — выдающегося богослова и философа Средневековья. Будучи любимым учеником одного из наиболее авторитетных ученых своего времени Альберта Великого (Альберта Кельнского, ок. 1200—1280), Фома Аквинский, опираясь на тексты Священного Писания, трактаты Аристотеля и переработанные им постулаты римского права, создал около ста собственных произведений. Среди них выделяются два обобщающихся труда — «Сумма против язычников, или Об истине католической веры» и «Сумма теологии».

С позиций современной концепции безопасности заслуживает внимания воззрение Аквината на необходимость приумножения государственной казны. Так, Т. Д. Стецюра отмечает: «Неслучайно одной из основных обязанностей государя Фома называл создание в стране запасов зерна и других продуктов, пополнение сокровищниц, организацию ярмарок и налаживание торговли, ибо „для благой жизни… требуется достаточное количество телесных благ“»¹. Иными словами, Фома Аквинский выступал за самообеспечение государства и при этом отдавал предпочтение физическим формам богатства.

В конце XI — начале XII в. возникновение самостоятельных княжеств стало началом феодальной раздробленности русского государства и, соответственно, резкого ослабления безопасности Руси, что привело в XIII в. к захвату государства татаро-монгольскими завоевателями. Стране был нанесен огромный материальный и моральный ущерб. Возникла тенденция к политической централизации, ядром которой стало Московское княжество в период правления Ивана Калиты (1325—1340). При княжении Ивана III (1462—1505) было окончательно ликвидировано татаромонгольское иго и появился первый кодекс феодального права на Руси — Судебник (1497).

Особый акцент на упрочение единства русского государства как важнейшего фактора его безопасности через укрепление самодержавной власти царя был сделан в период правления Ивана IV Грозного (1533—1584). Иван IV писал: «Там, где царю не повинуются подданные, никогда не прекращаются междоусобные брани. Что может быть зловреднее обычая хвастать для самого себя! Сам не зная, где сладость и свет, где горечь и тьма, других поучает. Не это ли сладость и свет — отойти от добра и начать творить зло среди самовластия и междоусобных браней? Всякому ясно, что это — не свет, а тьма, не сладость, а горечь»^[11][12].

Именно Иван Грозный первым в России сформулировал значение царской власти и разработал учение о русской православной монархии.

Он не только создал царскую власть в России, но и стал основоположником понятия самодержавия, создав целую теорию монархического права. Это нашло свое отражение в его указах, грамотах, письмах и т.и., а также в составлении и введении в действие нового Судебника (1550). Религиознонравственное значение, которое он придавал своей власти, и его борьба против части правящей элиты, ориентированной на подчинение русской православной монархии интересам католической церкви и Западу, в значительной степени смягчили потенциально возможный катастрофический ущерб (вплоть до уничтожения русской государственности и национального самосознания) в эпоху Смутного времени. В связи с этим зачистка Иваном Грозным наиболее активных сторонников отречения от православия и перехода в подданство к польскому королю вполне может быть рассмотрена как исторически первая превентивная попытка со стороны России по уменьшению вероятных угроз ее национальной безопасности.

В XVI—XVIII вв." в период разложения феодализма и образования капитализма в Западной Европе, теоретические представления о безопасности в виде защищенности государственного устройства и сбалансированности экономического развития рассматривались в контексте различных социально-политических, правовых и политико-экономических воззрений. Это находит свое проявление в работах и выступлениях представителей утопического социализма (Т. Мюнцер, Т. Мор, Т. Кампанелла, Дж. Лильберн, Дж. Уинстенли и другие), сторонников идей так называемого естественного права (Т. Гоббс, Дж. Локк, Д. Юм и т. д.), французских энциклопедистов (Д. Дидро, Ж. Д’Аламбер, К. А. Гельвеций, Ф.-М. Аруэ, известный как Вольтер, Ж.-Ж. Руссо и другие).

В частности, конкретные предложения по экономической защите государства имеют место в концепции меркантилизма — первой специфической экономической школы в рамках теории политической экономии. В постулатах раннего учения меркантилизма — монетаризма (У. Стаффорд, Г. Малейнс, Б. Даванзатти, Г. Скаруффи и другие) — значатся такие меры по обеспечению экономической безопасности государства (в первую очередь, денежного обращения), как: запрет на вывоз денег, ограничение импорта, установление высоких пошлин на ввоз товаров, снижение ссудного процента и т. п. Представители зрелого меркантилизма (Т. Ман, Л. Робертс, У. Поттер, А. Серра и другие) в рамках сформулированной ими доктрины торгового баланса переносят исследования из сферы денежного обращения в сферу торгового обмена и рассматривают в качестве главного источника национального богатства прибыль от обращения капитала во внешней торговле.

В России видными сторонниками меркантилизма, имеющими собственные воззрения на данную экономическую идеологию, были А. Л. ОрдинНащокин (ок. 1605—1680), Ю. Крижанич^[13] (ок. 1618—1683) и И. Т. Посошков (1652—1726). Если А. Л. Ордин-Нащокин ради защиты российской государственности был сторонником активного торгового баланса на основе принципов монетаристов, то Ю. Крижанич не считал подобный баланс единственным источником богатства и делал акцент на развитие производительных сил как потенциальных источников более прочных государственных доходов. В то же время И. Т. Посошков, по происхождению крестьянин, стал крупным купцом-мануфактуристом и землевладельцем, а также известным общественным деятелем. Он написал ряд работ по экономике, военному делу и религии для Петра I. Крупнейшей из них стала «Книга о скудности и богатстве», которую он писал почти 20 лет. Он был сторонником активной внешней торговли, приносящей прибыль государству, а также стимулирования в стране ремесленного производства, что было направлено на усиление экономической состоятельности и защищенности России.

Наиболее яркое практическое воплощение протекционистских идей меркантилизма произошло в период руководства французской экономикой главного контроллера (министра) финансов Ж.-Б. Кольбера (1663—1683), политика которого впоследствии была названа кольбертизмом. Ж.-Б. Кольбер установил запретительные ввозные пошлины для того, чтобы минимизировать импорт промышленных товаров и одновременно всячески стимулировал развитие французской промышленности — как экспортной, так и замещающей импорт. Он создал монопольные внешнеторговые компании и начал масштабное государственное финансирование работ по строительству и улучшению инфраструктуры страны.

Еще раньше, в 1651 г., после принятия О. Кромвелем радикального протекционистского закона (Навигационный акт), осуществлять защиту своей внешней торговли и промышленности стала Англия. Именно использование Англией со второй половины XVII в. до начала XIX в. жестких протекционистских мер (особенно в период соперничества с Нидерландами) в значительной степени способствовало подготовке и проведению промышленной революции, превратившей Англию в мирового политического и экономического лидера. И только став лидером, Англия сменила политику протекционизма на политику фритредерства (свободной торговли) и, запустив механизм промышленного демпинга, стала повышать свою конкурентоспособность путем подавления развития национальной промышленности других стран.

Для ускорения развития промышленности протекционизм успешно использовался в России во времена правления Александра III (1881 — 1894), а также был важнейшим звеном политики канцлера Бисмарка в Германии (1867—1890). После Второй мировой войны политика протекционизма способствовала бурному индустриальному росту в Японии, Южной Корее и других странах.

Таким образом, протекционизм исторически выступал одним из важнейших механизмов обеспечения национальной безопасности для стран, стимулирующих ускоренное развитие своей политической и экономической системы. Протекционизм не сводится, как обычно считают, к разновидности торговой политики. Это комплексное понятие, предполагающее использование государством разнообразных мер (от системных до точечных) с целью осуществления защиты политического и экономического суверенитета страны, отстаивания ее национальных долгосрочных, среднесрочных и краткосрочных интересов, сохранения приемлемого баланса между устойчивостью и динамичностью развития, обеспечения самодостаточности этого развития, защиты национального предпринимательства и стимулирования эффективных технологических и структурных преобразований в экономике, сохранения рабочих мест, повышения совокупной, покупательной способности общества и, в конечном счете, формирования условий расширенного воспроизводства для гарантированного обеспечения процветания жителей страны.

Естественно, что механизм использования протекционизма дискретен, а не перманентен. В условиях современной глобализации, регулирующего воздействия надгосударственных институтов (Международный валютный фонд, Всемирный банк, Всемирная торговая организация и т. п.) и усиливающейся разбалансировки между реальным и финансовым (в первую очередь, виртуальным) секторами экономики, использование мер протекционистского характера должно быть тщательно и всесторонне проработано, особенно в юридической сфере. Развязанная в последние годы санкционная война Запада против России и введение с нашей стороны ответных экономических санкций, по существу, одна из разновидностей проявления международной протекционной политики. Другими словами, экономические санкции — современная форма существования протекционизма.

В переводе с английского термин «протекция» (protection) означает «защита». В русском языке он также означает «покровительство», «опека», «поддержка», «продвижение». В контексте национальной безопасности возвращение и возрождение российского протекционизма означает защиту, покровительство и продвижение национальной экономики как детерминанты развития страны'.

В работах классиков буржуазной политической экономии (У. Петти, П. Л. де Бугильбер, Ф. Кенэ, А. Р. Ж. Тюрго, А. Смит, Д. Рикардо и другие), а также К. Маркса и Ф. Энгельса проблема безопасности как таковая не рассматривалась. Тем более она не анализировалась основателями неоклассической теории маржинализма (К. Менгер, Е. Бём-Баверк, Ф. фон Визер, У. С. Джсвонс, А. Маршалл, Дж. Б. Кларк и т. д.). Исключение здесь составляет представитель математической школы теории предельной полезности, ученик Л. Вальраса — В. Парето (1848—1923), которого некоторые исследователи считают одним из основоположников современного взгляда на безопасность общества как взаимосвязи трех составляющих: политической стабильности, экономического процветания и обороноспособности государства, зависящих, в свою очередь, от определенных как внутренних, так и внешних параметров^[14][15]. В британском Университете Дыока даже была проведена специальная конференция, посвященная вкладу В. Парето в теорию безопасности общества^[16].

Пожалуй, единственным известным экономистом XIX в., в работах которого можно найти мотивы национальной безопасности, был принципиальный критик классической политической экономии, немецкий экономист Ф. Лист (1789—1846). В своем основном произведении «Национальная система политической экономии» (1841) он показал, что степень универсальности системы экономических законов сильно преувеличена и каждая страна развивается по собственным законам, специфика которых определяется уникальными национально-историческими особенностями данной страны.

По его мнению, для Германии обеспечение национальной экономической безопасности (без использования им этого термина) связано с функционированием сильного централизованного правительства, издающего законы, стимулирующие быстрый индустриальный рост и защиту немецких предпринимателей от внешнеэкономической экспансии. С этой целью государство должно проводить протекционистскую политику по защите своих экономических интересов путем манипуляции размерами таможенных пошлин. Учение о государственном регулировании национальной экономики с ее собственными законами, идея о «воспитательном протекционизме» как важнейшей форме защиты германских экономических и политических интересов — суть концепции Ф. Листа. Предложенные им теоретические постулаты в значительной степени перекликаются с практическими протекционистскими мерами, введенными в XVII в. О. Кромвелем в Англии и Ж.-Б. Кольбером во Франции.

Многие аспекты национальной (как экономической, так и политической) безопасности представлены в работах и документах выдающегося экономиста, политика и государственного деятеля Англии Дж. М. Кейнса (1883—1946). В таких работах, как «Экономические последствия Версальского договора» (1919), «Трактат о денежной реформе» (1923), «Конец laissez-faire» (1926), «Трактат о деньгах» (1930), «Как оплатить войну» (1940), а также в принесшей ему мировую известность книге «Общая теория занятости, процента и денег» (1936) Дж. М. Кейнс создал теорию эффективного государственного регулирования экономики, получившей название «кейнсианство». Дж. М. Кейнс писал: «Если бы государство могло определять общий объем ресурсов, предназначенных для увеличения орудий производства и основных ставок вознаграждения владельцев этих ресурсов, этим было бы достигнуто все, что необходимо… Учреждение централизованного контроля, необходимого для обеспечения полной занятости, потребует значительного расширения традиционных функций правительства. Кроме того, в современной классической теории обращается внимание на различные условия, в которых свободная игра экономических сил нуждается в обуздании»^[17].

В центр своего анализа макроэкономики Дж. М. Кейнс поставил проблему реализации общественного продукта (т.е. спроса) как основы экономической безопасности страны. Не случайно его теорию иногда называют экономической теорией спроса (demand-side economics). Согласно этой теории именно через создание государством условий по поддержанию и стимулированию «эффективного спроса» путем увеличения расходов государственного бюджета, расширения общественных работ и т. п. может быть обеспечено поступательное и безопасное развитие экономики. Многие идеи Дж. М. Кейнса нашли свое дальнейшее развитие в работах его последователей, воплотившихся в концепциях неокейнсианства и посткейнсианства.

В Российской империи собственно термин «безопасность» изначально носил прикладной характер и относился к мероприятиям по охране общественного порядка и защите его материального благосостояния, чем в те времена занималась полиция.

Считается, что в «Положении о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. в России был впервые употреблен термин «государственная безопасность», в результате чего в российском законодательстве было закреплено словосочетание «охранение общественной безопасности».

Однако еще в 1874 г. понятие «безопасность» было исследовано в теории полицейского права, одним из основателей которой считается профессор Санкт-Петербургского государственного университета И. Е. Андреевский, занимавшийся развитием теории полиции в 1890-х гг. И. Е. Андреевский писал: «Меры, принимаемые государством для обеспечения условий безопасности, только тогда могут достигать надлежащего осуществления, если рядом с ними будут принимаемы меры и для обеспечения условий благосостояния. Как сами условия безопасности и благосостояния находятся в неразрывной связи, то и меры, принимаемые для их обеспечения, связываются одни с другими органически»¹. В полицейском праве он даже выделил специальный раздел: «Меры, обеспечивающие условия материального благосостояния», в котором были охвачены практически все сферы экономики того периода. Так, политическая экономия была представлена им как основа теории полиции.

Исследование, проведенное Л. Н. Ромадиной, показало, что И. Е. Андреевский выделял два вида благосостояния, подразделяя его на духовное и материальное^[18][19]. Согласно представлениям И. Е. Андреевского духовное благосостояние представляет собой основу материального. Такого понимания зачастую не хватает в современной экономической практике.

Экономическая сторона рассматриваемого профессором вопроса включала в себя как субъективные, так и объективные угрозы, которыми занималась полиция безопасности. И. Е. Андреевский установил, что начальная система безопасности в России была нацелена главным образом на обеспечение материального благополучия граждан. Главным субъектом обеспечения безопасности выступила община, а о духовном благосостоянии заботилась церковь. Таким образом, теория полиции — первое систематизированное обобщение вопросов, касающихся безопасности, к которому полезно обратиться, изучая истоки теории безопасности в экономическом аспекте.

Теория полиции получила развитие в 1880-х гг., и существовала перспектива более углубленной разработки представлений по вопросу безопасности благосостояния, но революционные события начала XX в. практически на полвека преломили ход развития данной теории.

В послереволюционной России до создания Экономического управления (ЭКУ) Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) вопросами экономики занималась Особая межведомственная комиссия (ОМК), созданная на основании декрета Совета народных коммисаров СССР от 21 октября 1919 г. Она изучала явления, препятствующие экономическому строительству РСФСР, вырабатывала меры по их устранению, осуществляла надзор за проведением в жизнь этих мер.

Экономическое управление ВЧК было создано на основании решения президиума ВЧК от 21 января 1921 г. и стало центральным органом Комиссии. Главным этапом в развитии правового регулирования деятельности по обеспечению экономической безопасности страны стала реформа органов государственной безопасности. 6 февраля 1922 г. декретом Всероссийского центрального исполнительного комитета ВЧК была упразднена и задачи борьбы с экономической контрреволюцией возлагались непосредственно на экономическое управление Государственного политического управления при Народном комиссариате внутренних дел СССР (ГПУ при НКВД СССР, с 1923 г. — Объединенное государственное политическое управление при Совете народных коммисаров СССР, ОГПУ при СНК СССР), которое стало руководящим органом по борьбе с преступлениями, направленными на подрыв в хозяйственной жизни РСФСР.

Термин «государственная безопасность» впервые прозвучавший в 1934 г., в 1936 г. был официально включен в текст Конституции СССР (гл. 2 ст. 14 п. «и») и начал употребляться в документах и актах органов СССР, в советской правовой литературе. Но только в 1950;е гг. в юридической и специальной литературе стали предприниматься попытки его проанализировать. Понятие «безопасность» находилось в сфере интересов высшего политического руководства, закрытой для широких масс и научной общественности. Это понятие исследовалось преимущественно в военном аспекте. Неспецифическая (незасекреченная) отечественная литература, посвященная западным исследованиям 1970—1980;х гг., стала выходить в 1990;х гг. и была крайне редка.

Современное понимание безопасности. Современные отечественные исследователи имеют различные подходы к определению категории «безопасность». Например, М. И. Дзлиев писал: «Под безопасностью следует понимать отсутствие опасности, т. е. ситуацию, при которой для кого-нибудь или чего-нибудь не существует угрозы со стороны кого или чего-либо»^[20]. В монографии под редакцией Т. Р. Ореховой говорится: «Безопасность — это такое состояние общества, при котором гарантируется его устойчивое функционирование в финансово-экономических сферах в условиях внутренних и внешних по отношению к обществу деструктивных факторов»¹.

По нашему мнению, понятие безопасность — всеобъемлющим феномен, представляющий особое качество любого явления и процесса, существующих в обществе.

Безопасность — форма, способ и результат разрешения и воспроизведения противоречия между защищенностью и незащищенностью субъектов и объектов социально-природной действительности в пользу их защищенности.

В фундаментальном учебнике по теории экономической безопасности под редакцией В. К. Сенчагова отмечается: «В настоящее время под безопасностью понимаются состояние и тенденции развития защищенности жизненно важных интересов социального организма и его структур от внешних и внутренних негативных факторов (активностей)… Безопасность — это не только механизм, состояние, но и самостоятельное, достаточно автономное явление, во многом определяющее условия, жизненные возможности, будущее любого связанного с ним объекта… Безопасность можно трактовать как жизнеспособность любого биологического объекта»^[21][22] (выделение авторское. — В. У.).

Существуют определения безопасности с позиции личности, например: «Концепция развития человека определяет безопасность как возможность использовать право выбора в условиях свободы и безопасности, а также полную уверенность в том, что эти возможности сохранятся и завтра»^[23]. В свою очередь, Т. Е. Кочегина отмечает: «Безопасным называют явление и (или) состояние какого-либо носителя опасности, которые не содержат угрозы, возможного вреда для его окружения. Свойство безопасности приписывают объекту, надежно защищенному от опасных для него воздействий. Понятие „безопасность“ имеет две стороны — внешнюю, определяющую воздействие объекта на среду, и внутреннюю, характеризующую свойства сопротивляемости объекта по отношению к действиям среды»^[24].

Содержание понятия «безопасность» с точки зрения правильности и глубины оценки субъектом состояния этого содержания представлено в следующей дефиниции: «Безопасность — это такое состояние субъекта, при котором вероятность изменения присущих этому субъекту качеств и параметров его внешней среды невелика, меньше определенного интервала. „Желательное“ состояние субъекта определяется конкретным сочетанием параметров жизнедеятельности. В зависимости от изменения этого сочетания, будет меняться и понятие „желательное изменение“. Таким образом, не менее важным для субъекта является правильная оценка уровня безопасности. Оценка безопасности субъектом может не совпадать с ее реальным уровнем. Глубина этого расхождения зависит от полноты и глубины информации о складывающейся ситуации, от степени влияния ее изменений на состояние безопасности и т. д.»¹.

Большинство авторов при определении безопасности в той или иной степени используют формулировку, принятую в Законе РФ от 5 марта 1992 г. № 2446−1 «О безопасности» (ныне утратил силу), где под безопасностью понималось «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз». Например, В. Н Ярочкин использует следующее определение: «Безопасность — это состояние защищенности личности, общества, государства от внешних и внутренних опасностей и угроз, базирующихся на деятельности людей, общества, государства, мирового сообщества народов по выявлению (изучению), предупреждению, ослаблению, устранению (ликвидации) и отражению опасностей и угроз, способных погубить их, лишить фундаментальных, материальных и духовных ценностей, нанести неприемлемый (недопустимы объективно и субъективно) ущерб, закрыть путь для выживания и развития»^[25][26].

С концептуально-психологической позиции исследования феномена безопасности, следует отметить, что, с одной стороны, стремление к безопасности стало одной из главных причин объединения людей в общество, с другой — проблема обеспечения безопасности в социальной сфере могла возникнуть и возникла только с зарождением общества и стала практически разрешаться с созданием государства. Поэтому важно рассматривать не только безопасность человека как общественного существа, но и безопасность человеческого общества в целом и во всех созданных им для этого институтах. Главный из таких институтов — государство как политическая организация общества.

Таким образом, в обеспечении безопасности человека в социальной сфере сложилось некое иерархически устойчивое триединство. Оно влючает:

• 1) личность, испытывающую потребность в защите своих интересов и с этой целью объединившуюся с такими же, как и она, личностями в общество;
• 2) общество, с одной стороны, защищающее интересы входящих в него личностей, а с другой — имеющее собственные интересы, в качестве которых выступают интегрированные личностные интересы. Общество созвало особый орган — государство, которому оно вместе со многими другими правами передало и право на защиту своих интересов, а отчасти и интересов личности;
• 3) государство, созданное обществом как совокупность личностей и призванное защищать интересы личности и общества. Имея вследствие этого свои собственные интересы, оно защищает их в не меньшей, а иногда и в гораздо большей степени, чем интересы личности и общества.

Это представление о триединстве основных объектов безопасности в социальной сфере и было юридически закреплено в 1992 г. в Законе РФ «О безопасности». В этом законе упомянуты объекты, перечисленные именно в том порядке, в каком они рассмотрены выше: личность, общество, государство. Еще одним таким объектом должна быть нация¹.

При этом авторы учебника под редакцией В. К. Сенчагова считают: «…здесь упущен очень важный уровень формирования специфических интересов и отношений — в нем даже не говорится о безопасности коллективов, хозяйствующих звеньев, предприятий и предпринимателей, т. е. основных субъектов хозяйствования и носителей рыночных отношений»^[27][28]. Это не совсем так. В ст. 2 Закона РФ «О безопасности», который действовал на момент выхода выше цитируемого учебника, отмечено: «Граждане, общественные и иные организации и объединения являются субъектами безопасности… Государство обеспечивает правовую и социальную защиту гражданам, общественным организациям и иным организациям, и объединениям, оказывающим содействие в обеспечении безопасности, в соответствии с законом». Таким образом, коллективы, хозяйствующие звенья, предприятия и предприниматели попадают в соответствии с законодательством в категорию «иные организации».

В триединстве основных объектов безопасности в социальной сфере методологически важно зафиксировать в общефилософском плане содержание категорий «общество», «народ», «нация».

Общество — группа людей, создававшаяся благодаря целенаправленной и разумно организованной совместной деятельности, причем члены такой группы не объединены столь глубоким принципом как в случае подлинной общности (т.е. народа). Часто под обществом подразумевают сферу, лежащую между индивидом и государством^[29].

Народ — связанная одинаковым происхождением и языком культурная общность людей, являющаяся подлинным и единственным носителем объективного духа (сверхиндивидуального, обнаруживающегося и у представителей одного и того же народа)^[30].

Из дефиниций следует, что понятие «народ» ближе преимущественно к духовной, ментальной общности, а понятие «общество» — к материальной, рациональной основе жизнедеятельности. Это значит, с одной стороны, что материальность интересов общества коррслируется с материальностью интересов личности, но интересы общества не тождественны интересам личности, которые определяются стремлением к индивидуальному благополучию. С другой стороны, абсолютное большинство дефиниций государства апеллирует также к его материальной стороне («структура господства и подчинения», «форма и механизм организации власти», «аппарат легитимного принуждения» и т. п.) и в этом качестве своей материальности личность, общество и государство и представляют собой своеобразное триединство основных объектов безопасности. При этом создание государства связывается не с народом, а именно с обществом.

В то же время понимание государства в качестве инструмента, с помощью которого народ продлевает свое существование¹, позволяет исследовать духовные факторы общности между государством и народом в контексте теории социальной безопасности. Это особенно важно, поскольку фундаментальное системное понятие «народ» то ли по недоразумению, то ли намеренно выведено из системы взаимоотношений «государство — общество», что приводит к существенному росту как концептуальных, так и практических издержек в деле обеспечения безопасности страны.

Заметим, что понятие «нация» зачастую трактуется в качестве эвфемизма народа.

Нация — исторически сложившаяся на определенной территории социальная общность, имеющая субстанционально-духовное основание, для которого характерны единый язык, особенности культуры, психологии, менталитета и образа жизни, что обеспечивает ей жизнеспособность и придает неповторимое своеобразие^[31][32].

Заметим, что нацию могут образовывать несколько народов или части различных народов, так образованы Великобритания, Швейцария^[33].

Поэтому попытки соединить в границах нации и «общество», и «народ» вряд ли методологически корректны. Категория «нация» может рассматриваться скорее как единство общества и государства, чем как аналог категории «народ». Это особенно хорошо видно на примере таких стран, как Бельгия, Индия, Иран, Швейцария. В этом единстве цементирующим началом выступает государство, без которого нации быть не может^[34].

Таким образом, в качестве обобщающей категории безопасности в социальной сфере выступает понятие «национальная безопасность» как диалектически противоречивое единство безопасности общества и государства.

• [1] Кириллов Н. П. Безопасность предпринимательской деятельности в современной России: учеб, пособие. М.: Элит, 2008. С. 8.
• [2] Экономическая безопасность России. Общий курс: учебник / под ред. В. К. Сенчагова.3-е изд., перераб. и доп. М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2009. С. 13.
• [3] Ожегов С. Я. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1975. С. 41.
• [4] Даль В. Я. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Русский язык, 1981;1982. Т. 1.С. 67.
• [5] 0 Большая иллюстрированная энциклопедия: в 32 т. М.: ACT; Астрель, 2010. Т. 3. С. 248.
• [6] Цит. по: Ромадина Л. II. Экономическая безопасность: развитие научных представлений // Вестник СПбГУ. Экономика. 2008. Вып. 4. С. 161.
• [7] История древнего мира: в 3 ки. / под ред. И. М. Дьякова, В. Д. Пероновой, И. С. Све-ницкой. М.: Наука, 1982. Кн. 2. С. 384.
• [8] Сенека Л. А. Нравственные письма к Луцилию. М.: Наука, 1977. С. 79.
• [9] См.: Игнатенко А. А. Ибн Хальдун. М.: Мысль, 1980. С. 64, 138, 148.
• [10] Цит. по: Лапина 3. Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. М. :Наука, 1985. С. 259.
• [11] Стецюра Т. Д. Хозяйственная этика Фомы Аквинского. М.: Росспэн, 2010. С. 151.
• [12] Иван Грозный. Государь. М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 85.
• [13] Хорватский ученый и богослов, долгое время жил в России.
• [14] Оценки состояния экономической безопасности страны в контексте введения антирос-сийских санкций будут рассмотрены в других главах.
• [15] Экономическая безопасность России … / иод ред. В. К. Сенчагова. С. 9.
• [16] См.: Economics and National Security. A History of Theit Interaction / ed. by С. B. Goodwin. Durnham; London: Duke University Press, 1991.
• [17] Кейнс Дж. М. Избранные произведения. М.: Экономика, 1993. С. 514—515.
• [18] Андреевский И. Е. Полицейское право: в 2 т. Т. 1. Полиция безопасности. 2-е изд., пер. и доп. СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1874. С. 34.
• [19] Ромадина Л. II. Экономическая безопасность: развитие научных представлений. С. 161 —162.
• [20] Дзлиев М. И. Основы обеспечения безопасности России. М.: Экономика, 2003. С. 9.
• [21] Экономическая безопасность современной России в условиях кризиса / В. И. Орехов, Т. Р. Орехова, О. В. Карагодина; под ред. Т. Р. Ореховой. М.: ИНФРА-М, 2014. С. 6.
• [22] Экономическая безопасность России … / под ред. В. К. Сенчагова. 3-е изд. С. 14—15.
• [23] Биктимирова 3. 3. Безопасность в концепции развития человека // Общественныенауки и современность. 2002. № 60.
• [24] Кочергина Т. Е. Экономическая безопасность. Ростов н/Д.: Феникс, 2007. С. 12.
• [25] Экономическая безопасность: учеб, пособие / иод ред. Н. В. Манохиной. М. :ИНФРА-М, 2014. С. 8.
• [26] Ярочкин В. II. Секыоритология — наука о безопасности жизнедеятельности. М.: Ось-89,2005. С. 28.
• [27] Корнилов М. Я. Экономическая безопасность России: основы теории и методологииисследования: учеб, пособие. М.: Изд-во РАГС, 2010. С. 9.
• [28] Экономическая безопасность России … С. 83.
• [29] Философский энциклопедический словарь / под рсд. Е. Ф. Губского, Г. В. Кораблёвой, В. А. Лутченко. М.: ИНФРА-М, 2006. С. 313.
• [30] Сост. по: Философский энциклопедический словарь. С. 284—285.
• [31] См.: Павленко В. Б. Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот? М.: ОГИ, 2011. С. 452.
• [32] Глобалистика. Международный энциклопедический словарь / под ред. И. И. Мазура, А. Н. Чумакова. СПб.; Нью-Йорк: 2006. С. 607.
• [33] Философский энциклопедический словарь. С. 291.
• [34] Корнилов М. Я. Экономическая безопасность России … С. 10.