Особенности политической и межкультурной коммуникации на Древнем Востоке

Описанная в главе 1 деятельность родовых вождей по формированию своего имиджа как персон, стоявших над подчиненными, с появлением государства получала все большее развитие. Формирование имиджа правителя стало приобретать черты постоянной и разносторонней деятельности и достигло апогея в государствах Древнего Востока.

Правителю было уже недостаточно считаться только носителем небесной благодати, посредником между богами и людьми. Поэтому примерно в одно время, в III тыс. до н.э., египетские фараоны провозглашают себя «детьми Ра», бога Солнца, а китайские императоры («ванны») — «сыновьями Неба». Сын бога получал право абсолютной власти над всеми землями и людьми своей страны, и его слово становилось нерушимым законом для подданных. Неудивительно, что образ правителя-божесгва активно продвигался правящей верхушкой древневосточных обществ и поддерживался различными способами.

Неотъемлемый элемент имиджа древневосточного монарха составляли атрибуты власти. Поначалу они были принадлежностью отдельных правителей, но впоследствии приобрели абстрактный характер и превратились из атрибута власти в ее олицетворение. Например, когда фараон Менее (около 3000 г. до н.э.) объединил Верхний и Нижний Египет, на его голову был возложен головной убор, состоявший из корон обоих царств, что символизировало не просто обладание властью, но и единство страны. В Древнем Китае главным символом власти императора была нефритовая (или яшмовая) печать, владение которой означало обладание властью, а утеря свидетельствовала, что ее обладатель лишился благоволения Неба. Превосходство правителей над подданными подчеркивалось и изобразительными средствами: например, на египетских фресках боги и фараоны изображены огромными, а подданные — крохотными.

Таким образом, мы наблюдаем удивительное явление: уже не правитель, пришедший к власти, делает конкретные предметы атрибутами своего положения, а наоборот, символы власти делают правителем своего обладателя! Нет сомнения, что сами правители и их приближенные маги, колдуны, жрецы проделывали огромную работу, но формированию у народа чувства благоговения перед монархами и их регалиями. Подобное отношение к символам власти позволяло обосновать то, что правителем мог уже становиться не самый сильный или самый мудрый: достаточно было того, что он происходил из «божественного рода» и получал из рук предшественника (либо жрецов, высших сановников) символы власти. Обладание таким символом нередко способствовало признанию их владельца законным правителем (даже если символ власти попал в его руки противоправным путем): так, в Китае нередко достигали императорского трона представители низших слоев общества, свергнувшие потомственных правителей, — считалось, что они приобретали «небесный мандат».

Одной из сохранившихся с первобытных времен обязанностей правителя было руководство массовыми коллективными мероприятиями: масштабным строительством, земельными работами, ритуалами, праздниками. Появление многообразных орудий труда способствовало тому, что люди переставали целиком и полностью зависеть от своего рода, получали возможность охотиться, обрабатывать землю, заниматься ремеслом самостоятельно. Поэтому правителям необходимо было просто-напросто выдумывать такие мероприятия, для реализации которых необходимо было большое количество участников, а сам монарх имел возможность продемонстрировать административные способности. Характерным примером подобной деятельности правителей служит строительство египетских пирамид. Первую из них построил фараон Джосер (2640—2605 до н.э.), затем наступила «эпоха великих пирамид». Наиболее крупные и известные сегодня пирамиды принадлежали фараонам IV династии Хуфу (Хеопс, 2551—2528 до н.э.) и Хафра (Хефрен, 2520—2494 до н.э.). Фараонов настолько охватила мания строительства, что они урезали налоги и повинности в пользу храмов и заставляли народ годами трудиться на строительстве, чем восстановили против себя и жрецов, и весь народ. Только преемник Хафра — Менкаура (Микерин, 2490—2471 до н.э.), по словам Геродота, «открыл храмы и освободил измученный тяготами народ, отпустив его трудиться на своих полях и приносить жертвы»^[1].

Помимо пирамид известны и другие примеры масштабного строительства на Востоке. Среди них — Великая китайская стена, строительство которой было начато в 220-е гг. до н.э. и окончательно закончено не ранее XV в. Китайские правители возводили также роскошные гробницы, в которых археологи обнаруживают порой до нескольких тысяч терракотовых фигурок солдат, ремесленников, крестьян, причем иногда — в натуральную величину. Египетские фараоны, не удовлетворяясь высоким положением, которое обеспечивал им образ живых божеств, стремились оставить потомкам память о каких-то своих индивидуальных чертах или деяниях. Так, например, фараон Снофру (2575—2551 до н. э) возвел «Стелу голода», на которой он был представлен благодетелем страны, спасшим ее от голода. Тутмос III (1490—1436 до н.э.) считался величайшим воителем. Его сын Аменхотеп II (1438—1412 до н.э.) прославился как стрелок из лука и отличный наездник. Один из величайших египетских фараонов Рамсес II (1290—1224 до н.э.) также много усилий приложил к созданию своего имиджа: помимо военных кампаний и строительства, он активно создавал себе образ «Солнца Египта», «Совершенного образа Ра». У него был ручной лев, присутствие которого производило неизгладимое впечатление на окружающих, ибо только истинный бог мог приручить такого свирепого зверя!

Вовлекались ли в принятие государственных решений представители администрации, и учитывал ли монарх мнение подданных? Всевластие древневосточных правителей вовсе не означало, что они в своей деятельности были совершенно оторваны от исторических реалий. Напротив, иногда они очень чутко реагировали на общественное мнение, используя его в свою пользу. Так, египетские фараоны и индийские цари вынуждены были считаться с автономией правителей отдельных областей, которые нередко становились фактически независимыми, поэтому в борьбе с ними государи вынуждены были опираться на среднее чиновничество и богатых торговцев. Порой происходили и народные восстания, причем даже такие антиправительственные выступления могли быть использованы монархами в своих интересах. Например, мощное народное восстание в Междуречье позволило Уруинимгине взять власть в городе-государстве Лагаш (около 2370 до н.э.), а его современник Ур-Намму, царь Ура, вынужден был провести реформы, чтобы не допустить подобного восстания. Деревенский староста Лю Бан возглавил крестьянское восстание, сумел подчинить восставших своим целям и основал в 205 г. до н.э. династию Хань, правившую почти всем Китаем в течение четырех столетий. Фараон Яхмос I (1552—1527 до н.э.), сыграв на патриотических чувствах египтян, выступил против захватчиков-гиксосов и занял трон, также положив начало новой династии.

Египетские фараоны строили и украшали многочисленные храмы, благодаря чему не только поддерживали хорошие отношения с влиятельным сословием жрецов, но и имели возможность проинформировать подданных о своих деяниях с целью укрепить свой образ «живых богов» и «отцов нации». На стенах храмов и на специальные стелы и обелиски наносились надписи и рисуночные сообщения о деяниях египетских фараонов, вавилонских, шумерских и персидских царей, их судебные и иные решения, которые они стремились довести до сведения подданных. Интересным примером информационной деятельности египетских фараонов стали иммунитетные грамоты — наиболее древние из сохранившихся относятся примерно к 2440 г. до н.э. и принадлежат фараону Нефериркара, который, в свою очередь, ссылается на фараона III династии Снофру. Эти грамоты, которыми фараоны освобождали жрецов и их подчиненных от уплаты налогов и суда местных правителей, обнародовались в виде надписей на стелах в разных районах Египта. Подобная практика существовала довольно длительное время и впоследствии, правда, преимущественно в кочевых государствах: нам известны надписи, которые приказывали нанести па стелы для всеобщего сведения в VIII в. древние тюрки, в конце XIV в. — среднеазиатский правитель Тимур, а в XVII в. — монгольские ханы.

Подобные общедоступные информационные сообщения во многом были обязаны своим существованием письменности, которая зародилась в Шумере. К концу II тыс. до н.э. в Финикии возник первый в истории полноценный алфавит. Сам процесс писания противопоставлялся быту и считался признаком причастности к государственным структурам и в известной степени даже сакральным действом. Лицо, умевшее читать и писать, уже в силу этого попадавшее в разряд привилегированных, могло рассчитывать на уважение и выгодную должность.

Но означает ли столь важная роль письма в целом и письменной коммуникации в частности, что устной коммуникации после возникновения письменности уделялось меньше внимания? Совсем нет. Устное общение продолжало оставаться весьма важной составляющей коммуникационного процесса, что подтверждается древневосточными источниками. Самый известный пример — библейский сюжет о Моисее и исходе евреев из Египта: пророк сумел увлечь за собой множество соотечественников благодаря не только привлекательности проповедуемого учения, но и тому, что его брат Аарон обладал даром красноречия и убеждения. Древнегреческий ученый Страбон сообщает, что знатные персидские юноши обучались не только верховой езде и воинским искусствам, но и умению громко и четко говорить. Переговоры государей, религиозные проповеди и публичные диспуты представителей разных религий (например, в Индии и Китае), деятельность лиц, достигших трона на волне народных выступлений, — все эти примеры убеждают в важной роли устной коммуникации.

Интересно отметить, что некоторые аспекты коммуникации регулировались законодательно. Так, законы вавилонского царя Хаммурапи (1792— 1750 до н.э.) предписывают представителям разных сословий определенное поведение во взаимоотношениях друг с другом. Например, один из этих законов регламентирует порядок переговоров между хозяином и работником при найме на работу. Кроме того, в них предусматривалось наказание за клевету: виновному выбривались волосы на висках, а оговорившему родителей отрезали язык. Еще более интересным представляется один из законов Ману, принятых в Индии в I в. до н.э.: «В каждом городе надо назначить одного, думающего обо всех делах, высокого по положению, грозного на вид, подобного планете среди звезд. Пусть он всегда посещает всех тех служащих сам; поведение их в сельских местностях пусть проверяет должным образом посредством соглядатаев»^[2]. Как видим, уже в древнем индийском законодательстве в функции чиновника включался сбор информации о делах в подчиненной ему области, и даже предписывалось создание специального штата для сбора этой информации.

Население разных стран довольно рано начало воспринимать культурные особенности соседей. Письменные памятники древних ассирийцев свидетельствуют, что те различали иностранцев: египтян, вавилонян, мидян и др. (как это не похоже на древних греков и римлян, считавших всех остальных «варварами»). Так, например, в разных областях хурритского государства Миттани культы одних и тех же богов существенно различались: в каждом из них нашли отражение черты религий государств, с которыми граничили соответствующие области. А фараон-еретик Эхнатон, решивший ввести культ Атона, фактически создал синкретическую религию, в которой нашли отражение идеи и доктрины самых разных народов и культур, представителей которых к тому времени скопилось в Египте достаточно много. Уже около XV в. до н.э. вавилонский язык признается первым международным языком общения (подобным языком был греческий в Античном мире, латынь — в Средневековье, арабский — среди мусульман и т. д.).

Активное взаимодействие народов разных стран, складывавшееся стихийно, постепенно принимало и официальные формы. Появилась необходимость заключать международные договоры. Так, хурритский царек Ишпутахшу, около 1460 г. до н.э. решивший принять титул великого царя, понял, что для этого ему необходимо международное признание, и решил заключить договор с царем хеттов. А в 1278 г. до н.э. между Рамсесом II и хеттским царем Хаттусили III был заключен договор, текст которого был высечен на стене храма в Карнаке и благодаря этому дошел до нас. Показательно, что поручителями по договору выступали боги обеих стран, что должно было придать достигнутым договоренностям сакральное закрепление.

• [1] Геродот. История. М.: Ладомир, 1993. С. 120.
• [2] Черниловский 3. М. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. М., 1996.С. 27.