Как отремонтировать «социальный лифт» высшего образования?

Какова для россиян может быть технология выравнивания шансов, связанных со сферой высшего образования?

Для ответа на данный вопрос рассмотрим сначала опыт некоторых других стран, также столкнувшихся с проблемой «столицецентризма» в доступе к высшему образованию. Чаще всего с этим сталкиваются, конечно, развивающиеся страны. Например, в Индии на долю четырех южных штатов и штата Махараштра приходится не более 32% населения Индии, но при этом именно здесь расположено около 60% институтов¹. В Китае подавляющая часть инфраструктуры высшего образования сосредоточена в восточных (приморских) регионах^[1][2]. Аналогичные проблемы есть и у некоторых развитых стран с высокой неравномерностью развития разных регионов. Например, в Италии наблюдается сильная диспропорция высшего образования между высоко развитыми северными и отстающими южными регионами^[3].

Правительство и ученые стран, страдающих от гипертрофированной концентрации высшего образования, настойчиво ищут подходы, призванные решить проблему социально-географической доступности образования.

Китайский опыт во многом близок к российскому: здесь тоже вузы являются государственными (в России есть много негосударственных вузов, но «погоды» они не делают), для стимулирования высшего образования акцент сделан на развитии ведущих (так называемых национальных) университетов. Исследуя последствия образовательных реформ последних лет, китайские ученые обратили внимание, что реформы смогли успешно решить только количественную проблему социального неравенства в образовании, переведя высшее образование из категории элитарного ресурса в категорию массового блага. С другой стороны, качественную проблему, на решение которой было направлено создание сети национальных университетов, решить не удалось. Результатом реформы стал, наоборот, еще больший разрыв между высокоразвитым прибрежным восточным регионом Китая с его двумя крупнейшими городами (Пекин и Шанхай) и всей остальной территорией с гораздо более низким уровнем развития¹.

Индийские ученые изучают возможность расширения доступа к высшему образованию молодежи различных регионов посредством использования возможностей Генерального соглашения по торговле услугами, подписанного во время Уругвайского раунда (1986;1993 гг.) многосторонних торговых переговоров в рамках ГАТТ (завершившегося созданием Всемирной торговой организации — ВТО). Эти возможности связаны с привлечением своего рода иностранной помощи, когда крупные зарубежные вузы создают свои филиалы (по типу Американского университета в Москве) и предоставляют услуги высшего образования на платной основе. Однако ученые Индии склонны считать, что в условиях сильных межрегиональных различий коммерциализация высшего образования скорее усугубит проблему, чем поможет ее решению. Ведь международные институты, вероятнее всего, предпочтут осваивать те области и регионы страны, которые уже имеют необходимую образовательную инфраструктуру^[4][5].

В Италии в 1990;х гг. большая дифференциация в образовательных возможностях отстающих южных регионов страны и высокоразвитых северных территорий стала причиной принятия ряда законов с целью уменьшения неравенства в доступе к высшему образованию. В соответствии с принятыми законами произошло дробление наиболее крупных университетов Рима, Неаполя и Милана. Одновременно с этим было профинансировано расширение инфраструктуры высшего образования менее крупных университетов (с акцентом на охват южных регионов), которые смогли открыть новые филиалы и новые факультеты¹. В результате неравенство в доступе молодых итальянцев к высшему образованию снизилось в количественном аспекте, но вполне сохранилось в качественном: лучшие академические вузы Италии по-прежнему сконцентрированы в центре страны (Рим) и, главным образом, на севере (Болонья, Турин, Милан, Падуя)^[6][7].

Что касается отечественного опыта, то можно вспомнить, например, 1970;е гг., когда в СССР была предпринята попытка расширения доступности образования за счет административных мер по регулированию состава зачисляемых в вузы — в частности, льгот для выходцев из села, для поступающих по направлениям предприятий и колхозов. Это мероприятие принесло довольно эфемерные результаты^[8]. В настоящее время сохраняется практика льготного порядка поступления в вузы, включая столичные, на так называемые целевые учебные места молодых людей из некоторых слаборазвитых регионов страны (например, из республик Северного Кавказа). Результаты этой практики пока трудно назвать успешными, поскольку молодые люди очень часто используют обучение в российском вузе для того, чтобы «закрепиться» работать в крупном городе, причем совсем не в наукоемких сферах.

Следует отметить, что в 2000;е гг. под влиянием общего социально-экономического подъема все же наблюдалась слабая тенденция к ослаблению географической концентрации научных кадров. В 1995 г. в двух столичных мегаполисах, в Москве и СанктПетербурге, работала почти половина (45,1%) научного персонала при лишь примерно десятой доле (11,4%) общей численности занятых в экономике, так что первый показатель превышал второй в 4 раза. В 2008 г. доля научного персонала, приходящегося на эти два города-мультимиллионера (43,3%), превышала приходящуюся на них долю занятых в экономике (13,2%) уже только в 3,3 раза. Очевидно, что в условиях высокого экономического роста 1999;2007 гт. в более развитых регионах научные организации получали финансовую поддержку от местного бизнеса и местных органов власти, поэтому их сокращение происходило несколько медленнее, чем в столичных мегаполисах.

Перспективы 2010;х гг. для снижения «столицецентризма» являются довольно неопределенными. С одной стороны, ориентация на поддержку крупных региональных вузов, получивших статус федеральных университетов (Южный в Ростове-на-Дону, Сибирский в Красноярске, Дальневосточный в Хабаровске и т. д.), объективно направлена на снижение «столицецентризма» вузовской системы. С другой стороны, реализация проекта «Сколково» объективно приведет к тому, что концентрация научных и научно-педагогических кадров в Москве и Московской области возрастет еще сильнее.

Однако самым существенным фактором развития «столицецентризма» в сферах науки и высшего образования окажется, вероятнее всего, планируемая в самые ближайшие годы «расчистка» науки от нежизнеспособных организаций" в соответствии со «Стратегией инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года» («Инновационная Россия — 2020»)¹. С высокой степенью вероятности следует ожидать, что сокращение будет происходить в больших масштабах в периферийных регионах и в меньших — в столичных центрах (Москве и Санкт-Петербурге). Это связано с двумя обстоятельствами. С одной стороны, поскольку столичные мегаполисы имеют более современную научную и бытовую инфраструктуру, научные организации столичных регионов объективно обладают более высоким научным потенциалом. С другой стороны, поскольку.

* Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года («Инновационная Россия — 2020»). С. 23.

в настоящее время в России наука относительно слабо связана с производством, главным неформальным критерием оценки «жизнеспособности» научных организаций неизбежно станет их «административный ресурс», который также выше у столичных научных организаций, чем у региональных. Поэтому следует ожидать, что в ближайшие годы в России социально-географическая концентрация научных кадров возрастет, что приведет к обострению проблемы обеспечения равного доступа к качественному высшему образованию в разных регионах страны.

«Столицецентризм» системы высшего образования, таким образом, является институтом, который еще долго будет оказывать негативное влияние на политику снижения социального неравенства в России. Магистральный путь решения этой проблемы, по нашему мнению, — это децентрализация развития науки, создание условий для «подпитки» региональных профессорско-преподавательских кадров из региональных научных кадров. Но для этого, в свою очередь, необходимы качественные изменения во взаимоотношениях науки и бизнеса, появление реальной заинтересованности российских предпринимателей всех регионов России в инновациях.

• [1] Salmi R., Kale S. GATS and Higher Education: Some Reflections // Economic andPolitical Weekly. 2004. Vol. 39. № 21. P. 2175.
• [2] Educational development in China // Chinese National Commission for UN ESCO, 2004 [Электронный ресурс] // UNESCO International Bureau of Education URL: http://www.ibe.unesco.ora/lnternationaI/ICE47/English/Natreps/repoits/china ocr.pdf.
• [3] Bratti M., Checchi D., De Blasio G. Does the Expansion of Higher EducationIncrease the Equality of Educational Opportunities? Evidence from Italy // Labour. 2008.Vol. 22 [Электронный ресурс] // Wiley Online Library URL: http://onlinelibrarv.wiley.com/doi/10.1111/i. 1467−9914.2008.0041 l. x/full.
• [4] Yao S., Wu В., Su F. The Impact of Higher Education Expansion on Social Justicein China: A Spatial and Intertemporal Analysis // University of Nottingham. China PolicyInstitute. Discussion Paper 34.2008. September |Электронный ресурс) // The Universityof Nottingham URL: http://www.nottingham.ac.uk/cpi/documents/discussion-papers/discussion-paper-34-higher-education-social-iustice.pdf.
• [5] Sahni R., Kale S. GATS and Higher Education // Economic and Political Weekly.2004. Vol. 39. № 21.
• [6] Bratti М. et al. Op. cit.
• [7] Ciriaci D., Muscio A. Does university choice drive graduates' employability? //MPRA Paper № 22 527. May 2010 [Электронный ресурс] // Munich Personal RePEcArchive URL: http://mpra.ub.uni-muenchen.de/22 527/l/MPRA paper 22 527.pdf.
• [8] Константиновский Д. Л. Неравенство в сфере образования: российскаяситуация // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальныеперемены. 2010. № 5(99). С. 63 [Электронный ресурс] // ВЦИОМ URL: http://wciom.ru/fileadmin/Monitorina/99/2010 5%2899%29 4 Konstantinovskii.pdf.