Звательный падеж на-у

Перенос этого окончания в основы над имеет место только в белорусском и украинском; в великорусском его нет. Отсюда заключаю, что перенос этот относится к позднейшим эпохам. Звательный свату в Ипатьевской летописи принадлежит, очевидно, южнорусскому источнику.

ДАТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ НАОВИ

В современном великорусском окончание -ови не известно совсем. Но памятники доказывают, что его знал старый язык. Нет основания думать, что Новгородские и Суздальские летописи или Двинские акты употребляют формы на -ови под влиянием книжного южнорусского языка. Ввиду этого думаю, что -ови из основ на -и перешло в основы на -о еще в старшие периоды и притом едва ли не одновременно с другими выше рассмотренными окончаниями. Замечательно, что употребление -ови, вместо чего после мягких основ является -еви, ограничивается, строго говоря, в севернорусских памятниках только одной категорией имен, а именно только имен одушевленных. И в южнорусских памятниках -ови значительно преобладает в именах одушевленных. В белорусском языке -ови в настоящее время употребляется почти исключительно в именах одушевленных. Это позволяет утверждать, что общим для всего русского языка было распространение -ови в имена одушевленные, в неодушевленные -ови проникало вообще в единичных случаях, за исключением, однако, украинского, где, как увидим впоследствии^[1][2], оно получило широкое распространение.

Это последнее явление едва ли не стоит в связи с тем, что в украинском неодушевленные получили и другие окончания одушевленных, например -а в винительном единственного. Останавливаясь на вопросе, почему -ови ассоциировалось с категорией имен одушевленных в эпоху общерусских явлений, я думаю, что это зависело от следующей причины: как мы видели, из основ на -и в старые основы на -д заимствовались окончания -у в родительном иу в местном. То и другое окончание первоначально переносилось только в имена неодушевленные; понятно, что таким образом -у в родительном, -у в местном входили в тесную и постоянную ассоциативную связь с окончанием -у в дательном. В ряде слов (слов с неподвижным ударением) все три падежа оказывались тождественными, например: Торжку — местн., род., дат. В словах с подвижным ударением форма местного падежа отличалась от формы дательного и родительного только местом ударения: верху — род. и дат., верху — местн. Окончание дательного -ови основ на -й осталось, таким образом, в стороне и не ассоциировалось уже со старыми окончаниями в склонении этих основ (-у в родительном и местном). Понятно, что ему было естественно ассоциироваться с другими окончаниями в склонении мужеского рода, т. е. с окончаниями -а и -п>. В первоначальные основы на -а окончание -а в родительном проникало только в именах одушевленных, как сына, вола (это имело место, как мы видели, еще в общеславянскую эпоху). Таким образом, усилилась связь окончания -ови именно с этими словами, как именами одушевленными; при мёду — родительный, меду — местный единственного естественно возникало в дательном мёду (ср. в основах на -д соку, соку, соку); медова исчезало (как не было известно сокови); напротив, при сына продолжало существовать сынови, и это вело к распространению -ови и в другие имена одушевленные (с основой на —д, -jo, первоначальные на -I).

Приведу данные, свидетельствующие о распространении -ови, -еви в древнем языке. Выдвигаю на первое место данные памятников не южнорусских, ибо в южнорусском языке, как сказано, имело место дальнейшее распространение -ови и в имена неодушевленные: Геи/ргиеви, Гр. Мстислава ок. 1130; гостеви, Смол. гр. 1284; броветови (Probst), Полоцк, гр. ок. 1330; купцЪви, ib.; вЪсцЪви, ib.; Жихневе (вм. Жихневи), Дух. Новг. до 1270; Иванкови, Новг. гр. 1265, № 1; о (т)ц (е)ви, Новг. 1-я лет., 94а; Мкоунови, ib., 35а; Давыдови, ib., 46а; б (ого)ви, ib., 546; Исакови, ib., 1204 год;

Филипови, доужеви, ч (е)с (а)р (е)ви, ib.; Рагоуилови, ib., 146; Курови, Дв. гр. XV в., № 68; попови, Смол. гр. 1229 (Д); с (ъ1)н (о) — ви, Гр. 1281 — 1297 (Р.Д.А.); гостеви, Рижск. гр. ок. 1300; послоен, Смол. гр. 1229 (Д); богови, Гр. 1229 (В, № 1); мастерови, Смол. гр. ок. 1240; богови молитиса, Домостр. Конш., 62; ни мужеви, ни жен-Ь, Вопр. Кир. 1282 (Р.И.Б., VI, 43). Окончание -ови в неодушевленных в памятниках не южнорусских почти не известно. Могу указать только в Рижск. гр. ок. 1300: манасгыреви и к мостови. В южнорусских памятниках -ови, -еви решительно преобладают в именах одушевленных. Так, в Пов. вр. л. по Лавр. сп. находим: воробьеви, Борисови, Василкови, Володареви, коневи, Рюрикови, мужеви, Глебови, Игореви, д (у)хови, Иневи и т. д.; рядом только: Дунаеви, манастыреви, шгневи и босви. В Ипат. летописи -ови, -еви в именах одушевленных в десятках случаев, например: попови, 189а; ГлЪбови, 179 г; к вепреви, 299 г; к Медведеве, 299 г; Петрови, 166в; зятеви, 173 В, 1746; королеви, 174в; тьстеви, 269а; ко Александрови, 2496; ко строови, 234 г; оусви, 222а; Павлови, 301а; коневи, 135в; и т. д. В неодушевленных находим -ови, во-первых, в именах рек и городов: к Санови, 161 в; Рутови, 158в; к Въфеви, 130в; Холмови, 281а, 288а; к Донови, 2256 (ср. на Дошъ, 225в); во-вторых, в некоторых именах с основой науд: по ручаеви, 446; к боеви, 87 г (то же в соответствующем месте Лавр.); зноеви, 986; шгневи, 17 В (шневи и в соответствующем месте Лавр.); манастъфеви, 59а (то же в соответствующем месте Лавр.); в-третьих, в нескольких других словах: по валови, 196а; по ледови, 293а, 296а; по лугови, 139в; к валови, 1576; ко шсЬкови, 293а; даже — соньмови, 2886 (мирови, 207а — это старая основа най). В Слове о полку Игореве только имена собственные: красному Романови, 4; Игореви, 6; Хинови, 25; великому Хръсови, 36; по Дунаеви, 38; Кончакови, 43. В Книгах законных по списку XV в. — одушевленные: волкови, звЪреви, моужеви, шсподареви, ц (а)рев1 и др., но также: «гневи, по грошеви (ср. вин. гроша в украинском). В Перемышл. гр. 1378 *: Иванови, Ивашкови, Ходорови, зятеви, протодьяконови, но и: монасгыреви. В Перемышл. гр. 1391: Яшкови, но и: к тому листови. В Галицк. гр. 1401: Кундратови, ВасковЪ. В Молд. гр. 1433, № 33: СтефановЬ; в Молд. гр. 1434, № 35: Казъширови, Владиславови; в Молд. гр. 1431, № 28: къ ихъ оурикови; и т. д.^[3]

В белорусской псалтыри XVI в.: помочникови, но и: голосови (Карский). В Житии Бориса и Глеба по Усп. сп. XII в.: Бьрнови, ГлЪбови, Ольгови, Д (а)в (ы)д (о)ви и т. д. В Западнорус. лет. по сп. Крас. XVI в.: Шварнове.

Как указано, в современном великорусском -ови исчезло совсем. Замечу здесь, что фонетически вместо -ови явилось бы, и не только в великорусском, но и в других русских наречиях, -ов (непосредственно из -овь с напряженным ь); ср. наречия: домовь, доловь, также диалект, великорус, ежегодовь, или также —ой, ср. домой, долой. Сохранению -ови в белорусском, -ови в украинском способствовало влияние со стороны дательного единственного основ на -I (как зяти, тести); ср. дальнейшую замену -ови через -oei (из -овгь) в украинском под влиянием i (из /ъ) в местном мужеского рода. Итак, в белорусском находим -ови; при этом оно известно почти^только в одушевленных: сынови, жабракови, жарабцёви, Сокольск. (Отв. № 2); ясеви, коневи, Гродн. (Отв. № 19), Пинск. (Отв. № 3, 6); бацькови, казакови, ковалеви, Слуцк. (Малевич); весьма редки, единичны случаи, где -ови употребляется в неодушевленных: столови, Свенц. (Отв. № 13), Пинск. (Отв. № 7), Пруж. (Отв. № 9); дубови, ib. Замечательно, что в одном из пинских говоров с формами дательного на -ови соединяется оттенок презрения и негодования: коневи, Петрови (Отв. № 4).

В украинском -ови (так на западе, а в самой Украине—oei)

вытеснило почти совсем окончание -у как в одушевленных, так и в неодушевленных: по лббовь пановь кожухов!, лугов!, Козакову батьковГ ДшпровГ роб1тников1, хлопчиков!, дурнев! и т. д. Замечательно, что -oei проникло и в местный единственного, но только имен одушевленных: на Козакову на братов!; думаю, что и это стоит в связи с тем, что первоначально окончание -ови проникло в имена одушевленные и уже оттуда распространилось на неодушевленные.

• [1] Соответствующая часть курса А. А. Шахматовым не была обработана.<�Ред.)
• [2] Имеется в виду предполагавшийся специальный отдел, посзященный явлениям украинского языка, который А. А. Шахматовым не был обработан. (Ред.)
• [3] В рукописи грамота датирована 1371 годом. (Ред.)