Заключение. 
Новейшая история

Итальянский мыслитель и историк Джамбатиста Вико (1668—1744) в труде «Основания новой науки о природе вещей» (1725) впервые сформулировал идею единог закона исторического развития: любое общество проходи три эпохи — божественную (господство жрецов), героическую (власть аристократии) и человеческую (демократическое или конституционное правление); по прошествии эти эпох наступает кризис и распад, и цикл повторяется заново В третью (демократическую) эпоху вся Европа (не тольк страны, ранее пережившие буржуазные революции) вступила после Первой мировой войны, но вопреки прогноза Вико и мрачному опыту двух мировых войн (войны XX в везде сопровождались зверствами, подобные совершенны в XVII в., войны которого были более жестоки, чем войн XVIII и XIX вв.), «холодной войне» и тоталитаризму, эт эпоха продолжается, вовлекая в свою орбиту все новы и новые государства. В течение 500 лет эпохи модерна м видим прогресс в направлении демократии, монументальны перемены, о которых ни один порядочный человек не буде сожалеть.

Исходя из этого движения в сторону всеобщего признания демократических принципов и институтов (оно логически обосновывается, но задним числом), заметим что в 1914 г. мир находился в относительном единств в отношении смысла политического развития в сторон все большего расширения политического представительства, увеличения масштабов и размаха политических свобод, правопорядка. Но после войны эта тенденция был искажена тоталитарными системами, а чуть позже и самы крупным кризисом капитализма 1929 г., и великой депрессией, за которыми потянулись прочие несчастья: Втора мировая война, «холодная война», противостояние политических систем в период «просперити», кризис в начальны период неоконсервативной волны. По сути, в 1989 г. мир вернулся к единству, к уровню экономической интеграции, на котором он был до 1914 г. — иными словами, истори «века катастроф» (по словам английского историка Эрик Хобсбаума) можно изобразить как движение по спирал с выходом после кругового движения на более высоки уровень единства мира. Единство это, конечно же, условное, поскольку сохраняется разница в культуре, менталитете, политических предпочтениях, других отношениях. Но общая динамика развития все же позволяет говорит о единстве, особенно в сфере культуры, которая стала едв ли не главным полем, на котором развертываются самы важные события для формирования будущего — французский министр культуры Жак Ланг справедливо заметил что культурная экспансия — это «империализм, которы больше не захватывает территорию, но подчиняет себ сознание, образ мысли, образ жизни».

Ясно, что и в будущем некая культурная среда будет определять многое — даже однотипные социальные конфликты получают в зависимости от религиозной, культурной среды разное оформление. К примеру, во Франци меняли конституцию 15 раз (в США — ни разу), Франция перенесла 4 революции (США — одну), во Франции — сложная и пестрая политическая система (в СШАВ две трудно отличимые друг от друга партии), Франция —В католическая страна, США — протестантская стран с громадным изначальным вероисповедальным плюрализмом, в которой религия (а вместе с ней и многое другое поскольку в морально-этическом отношении человек получает импульсы преимущественно именно из этого источника) — чисто личное дело… Очевидно, невозможно представить себе страну с такой историей религии, как в США и такой партийной системой, как во Франции. Речь иде о двух странах, которые, хоть и ревниво относились дру к другу в XX в., однако принадлежат одной цивилизации Запада. Поэтому принадлежность к современност (модерну) незападных стран довольно условная, но он есть, поскольку никакой видимой альтернативы демократии, рыночной экономике (со всевозможными оговоркам и ограничениями), правам и достоинству человека, представительским институтам нет. По крайней мере никто, кром невменяемых радикалов, не в состоянии открыто отрицат их важность для современного общества.

Если использовать избитую аллегорию о том, что «большое видится на расстоянии» применительно к нашей эпохе, то после 1989 г. в течение десятилетия на наших глазах произошли колоссальные по масштабам перемены, создавши новый мир. Этот переход для нас, современников этих событий, прошел практически незаметно или очень плавно.

Поначалу казалось, что новая эпоха гармонично соединяет ценности, казавшиеся неосуществимыми. Но со временем выяснилось, что положение остается прежниммногое из того, что кажется очень важным, все так же недостижимо. Дело в том, что в жизни важны и справедливость, и свобода, и равенство, но мы не можем иметь вс сразу… Справедливость несовместима с милосердием, христианские добродетели несовместимы с доблестями древних римлян. Хотя оба этих мира интересны. Исайя Берли в этом отношении очень мудро заметил, что «Представление о гармоничном единстве, об окончательном решении когда все блага будут сосуществовать, представляетс мне не только недостижимым — это трюизм, — но и концептуально непоследовательным. Некоторые Велики Блага не могут жить вместе. Вот концептуальная истина Мы обречены на выбор, а всякий выбор может привест к невозместимой потере. Счастливы те, кто подчиняетс дисциплине, которую они принимают без вопросов, кт добровольно подчиняется приказам вождей, воспринимает их слово как нерушимый закон; счастливы те, кт своим собственным путем пришел к ясным и непоколебимым представлениям насчет того, что делать и кем быть и не ведают никаких сомнений. Я могу только заметить, чт те, кто покоится на таких удобных догматических ложах являются жертвами собственной близорукости и ограниченности, что может быть и удобно, но вряд ли способствует пониманию того, что значит быть человеком».

Мир разнообразен и потому интересен и динамичен, но увязать эти различия — тяжкий труд. Решение проблем возможно, но оно вызывает новые проблемы, поэтом окончательных ответов не будет, на каждое утверждени должна быть своя оговорка, каждая сторона должна быт выслушана. К примеру, к национализму, с одной стороны нельзя относиться с симпатией, ибо он ограничен и агрессивен. С другой — национализм может заполнить душевный вакуум, стать лекарством от социальной и эмоциональной незащищенности, поэтому его нужно понимать и брать в расчет, как и многое другое в этом мире. Мысл о том, что не только на практике, но и в принципе невозможно достичь четких и определенных ответов даже в идеальном мире добропорядочных, разумных людей и ясны идей, очень раздражает тех, кто ищет принципиальны решений. К сожалению, это так, нужно только помнит хотя бы один урок XX в.: никакие идеалы не стоят человеческих жизней.