Мотив, цель, особое эмоциональное состояние: понятие и значение

Мотив, цель, особое эмоциональное состояние по общему правилу относятся к факультативным признакам субъективной стороны состава преступления.

Мотив преступного поведения — это осознанные лицом внутренние побуждения, вызвавшие у него решимость совершить преступление. Это руководство к действию, причина его осуществления, то обстоятельство, которое толкнуло человека на совершение преступления. Мотив может быть установлен по поведенческим признакам. Например, о неприязненных отношениях виновного с жертвой свидетельствуют постоянные ссоры на бытовой почве^[1][2].

В юридической литературе можно встретить различные виды мотивов преступного поведения: а) общественно опасные (низменные) (антигосударственные, личные низменные, религиозные, а также мотивы, вытекающие из суеверий), общественно нейтральные (безразличные) (обида в связи с действиями потерпевшего или других лиц, стыд, лишенная низменного характера увлеченность, жалость, сострадание, лишенная признаков корысти материальная заинтересованность), общественно полезные (положительные) (ложно понятые интересы государства / общества, стремление достичь высоких показателей в работе, защита государственных, общественных или личных интересов от общественно опасного посягательства, родственные или дружеские чувства, научный интерес, альтруизм)^[3][4]; б) классового, идейно-политического характера; низменные, являющиеся различными формами проявления эгоизма; лишенные низменного содержания^Л в) антисоциальные (корыстные, насильственные, корыстно-насильственные, политические, агрессивные), асоциальные (эгоизм, индивидуализм), псевдосоциальные (свойственны отдельным социальным группам, например, чувство ложного товарищества), протосоциальиые (социально одобряемые мотивы поведения, приведшие к преступным последствиям, например, превышение пределов необходимой обороны или задержания лица, совершившего преступление; самоуправное восстановление справедливости); и т. д.

Для умышленных преступлений характерны корысть, месть, ревность, хулиганские побуждения, карьеризм и т. д.; для преступлений, совершаемых по неосторожности, — хвастовство, эгоизм и т. п.

Правоприменители, толкуя положения уголовного законодательства, порой смешивают понятия мотив и цель преступления¹, что недопустимо.

Цель преступного поведения — это идеальный образ желаемого будущего (представление лицом желаемого будущего), результат, к которому стремится человек посредством общественно опасного деяния. Такое деяние может быть совершено в целях наживы, лишения жизни недруга и т. д. Однако цель не всегда воплощается в результат (совпадает с ним).

Мотив и цель преступного поведения имеют важное значение.

1. От намеченной преступной цели зависит выбор вида преступного поведения (какого-либо действия, бездействия), выбор способа, средств и орудий совершения преступления.

Установление мотива преступления необходимо для разграничения составов преступлений, верной квалификации поведения виновного. Неустановление мотива может послужить основанием для направления дела на новое расследование^[5][6].

• 2. Мотив и цель важны:
  • —> для квалификации деяния как преступления только в том случае, если они указаны в уголовном законе (например, такие мотивы, как корыстная и иная личная заинтересованность, отражены в ст. 285 УК РФ). Данные мотивы и цели характерны для уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за умышленные преступления (см. ст. 153—155, 158—162, 164, 181, 186, 201, 202, 205, 205¹, 205^[7], 205⁴, 209, 210, 213, 227, 285, 292, 294, 309, 320, 321, 325, 325¹, 338 и др. УК РФ);
  • —> как квалифицирующие (предусматривающие более суровое наказание) признаки состава преступления (см., например, п. «е¹», «з», «и», «к», «л», «м» ч. 2 ст. 105; п. «з» ч. 2 ст. 126; ч. 1, п. «ж» ч. 2 ст. 127¹ УК РФ);
  • —> как обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание (см. п. «д» ч. 1 ст. 61; и. «е», «с¹», «р» ч. 1 ст. 63 УК РФ);
  • —> для раскрытия и расследования преступления (см. п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ).

Для обозначения особого эмоционального состояния как смягчающего наказание обстоятельства в законодательстве XIX в. — начала XX в. использовались такие наименования, как «сильное раздражение» (см. ст. 140 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.), «состояние запальчивости» (см. ст. 25 УК РСФСР 1922 г.). В настоящее время законодатель именует это состояние термином «аффект».

В соответствии с действующим российским уголовным законодательством и практикой его применения особое эмоциональное состояние виновного лица.

(состояние аффекта) — это чрезмерно взволнованное, обладающее огромной эмоциональной силой кратковременное состояние психики лица, возникающее мгновенно в момент совершения им общественно опасного деяния. Это в большей мере инстинктивные действия, движимые страхом, яростью, отчаянием, другим подобным состоянием данного лица.

Мотивами преступлений, совершенных в особом эмоциональном состоянии, могут быть месть, обида, злоба и т. д.

Поведение человека в состоянии аффекта обусловлено конкретной ситуацией. Речь идет о физиологическом (но не патологическом) аффекте, который устанавливается судебно-психологической экспертизой (с учетом внешнего вида лица, его поведения, особенностей движения, мимики, речи, показаний, данных следователю, об ощущениях, переживаемых в момент совершения общественно опасного деяния (эти показания могут сопровождаться словами: «все произошло автоматически / спонтанно», «не могу понять, как это случилось», «случилось само собой», «был как в тумане» и т. п.)).

Состояние физиологического аффекта, в котором находился виновный, не исключает его уголовной ответственности, не позволяет освободить его от уголовной ответственности, однако признается законом обстоятельством, смягчающим наказание виновного (см. и. «з» ч. 1 ст. 61, ст. 107, 113 УК РФ). Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в определении от 29.01.2003 по делу Федорова, указала на необходимость квалификации содеянного не по ч. 1 ст. 105 УК РФ, а, но ч. 1 ст. 107 УК РФ, поскольку из заключения судебно-психолого-психиатрической экспертизы видно, что Федоровым в силу особенностей личности (активная позиция, ранимость, теплые доверительные отношения с сестрой, его потребность защищать и оберегать ее, ориентация на принятые нормы поведения) остро переживалась возникшая ситуация, накапливалось эмоциональное напряжение; относительно незначительное травмирующее воздействие сыграло роль «последней капли» и вызвало тяжелый аффективный взрыв. Об аффекте свидетельствуют моментальное снижение сознания с экспрессивным переживанием обиды, гнева, ярости, двигательный автоматизм, отрывочность восприятия с запамятованием многих деталей содеянного. Выход Федорова из состояния аффективного возбуждения характеризуется типичной постаффективной астенией и эмоциональной реактивностью. С учетом этого экспертная комиссия пришла к заключению о том, что Федоров вменяем, но в момент совершения правонарушения находился в состоянии физиологического аффекта. Выводы данной экспертизы подтверждены заключением судебно-психологической экспертизы^[8].

Между тем особое эмоциональное состояние может быть признано обстоятельством, исключающим уголовную ответственность (см. ст. 21 УК РФ) [освобождающим от нее (см. ст. 443 УПК РФ)], при патологическом аффекте, т. е. при утрате лицом вменяемости. Патологический аффект устанавливается судебнопсихиатрической экспертизой.

Значение особого эмоционального состояния (аффекта) заключается в том, что оно:

• —> может оказать влияние на квалификацию деяния как преступления, например, явиться конструктивным признаком в привилегированном составе преступления. Тогда по общему правилу в санкции нормы будет закреплено более мягкое наказание, чем предусмотрено в основном составе преступления (см. ст. 107, 113 УК РФ);
• —" может быть признано судом в качестве обстоятельства, смягчающего уголовное наказание (см. п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ).

Таким образом, факультативными признаками субъективной стороны состава преступления являются мотив, цель, особое эмоциональное состояние (состояние физиологического аффекта). Эти признаки оказывают влияние на процесс дифференциации и индивидуализации ответственности и по общему правилу не имеют значения для квалификации деяния как преступления. Однако в случаях, специально предусмотренных уголовным законом, факультативные признаки переходят в разряд обязательных для квалификации деяния как преступления.

• [1] См.: Горегляд О. Опытъ начертания Россшскаго уголовнаго права. С. 2, 84; Кистяковскгй А. 6. Элементарный учебникъ общаго уголовнаго права. С. 328—329; Неклюдов Н. А. Уголовное право. Общая часть. С. 52—53; Спасовичъ В. Д. Учебникъ уголовнаго права. С. 150; Таганцев II. С. Русскоеуголовное право. Т. 1. С. 450—452; ст. 7 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
• [2] См. постановление президиума Московского городского суда от 21.03.2002 по делу Воронина // ВВС РФ. 2002. № 10. С. 12.
• [3] См.: Дагель П. С., Михеев Р. И. Теоретические основы установления вины: учеб, пособие. Владивосток: ДВГУ, 1975. С. 81; Дагель П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и сеустановление. С. 196—198.
• [4] См.: Волков Б. С. Мотивы преступлений (уголовно-правовое и социально-психологическоеисследование). Казань: Казан, гос. ун-т, 1982. С. 38.
• [5] См., например, постановление Президиума Верховного Суда РФ от 20.08.2003 но делу Арчакова и Бачкало // БВС РФ. 2004. № 4. С. 17.
• [6] См.: Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда
• [7] Российской Федерации за 2001 год // БВС РФ. 2002. № 9. С. 16.
• [8] См. ВВС РФ. 2003. № 11. С. 19−20.