Идеи гуманизма в работах Вернадского

Введение

Актуальность выбранной темы. Отношение к гуманизму в наше постсоветское, а в теоретическом плане — постмарксистское время весьма неоднозначное. Его либо отвергают с порога, либо возводят в такие степени абстрактности и непрактичности, что впору вспоминать самые мрачные времена средневековой схоластики, взятой только на либеральный лад. Гораздо более важными, чем гуманизм, стали ее величество собственность и власть, иначе говоря, господство — экономическое и политическое. Человек в этой системе господства предстает как бесплатное приложение, как «слабое звено» с ограниченной функцией исполнителя чужой обезличенной воли.

Особенно чувствительны к этому уходу от гуманизма система образования и общекультурный статус науки. На них в первую очередь выпадает испытание на прочность. Спасительной силой в этих условиях выступает их способность к здоровому консерватизму, верность своим принципам построения и собственному призванию. Ответственность перед исторически выработанной гуманистической миссией оказывается в этот момент решающей.

Следовательно, если констатация глобального «кризиса гуманизма» к чему-то и обязывает ученое сообщество, то вовсе не к тому, чтобы отмахнуться от этой, казалось бы, потерявшей привлекательность проблемы. Она обязывает заглянуть вглубь самого понятия, проследить историческую типологию гуманистических сознаний и практик, вскрыть причины нынешнего кризиса и тенденции его разрешения. Разумеется, в рамках короткого анализа мы можем претендовать лишь на самую общую постановку проблемы и расстановку тех акцентов, которые представляются наиболее важными.

Гуманистическая устремленность характерна для большинства отечественных мыслителей и писателей — И. А. Бердяев, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, В. С. Соловьев, Е. Н. Трубецкой, Н. Ф. Федоров, и многие другие. Их идеи были продолжены М. К. Мамардашвили, О. А. Митрошенковым, В. В. Лазаревым.

Глава I. Гуманизм. Зарождение и развитие идей гуманизма.

1.1 Общее понятие — гуманизм. Зарождение и развитие идей гуманизма в странах Западной Европы Гуманизм — от лат. homo — человек, humanus — человеческий, человечный, humanitas — человеческая природа — 1) сложившееся в эпоху Возрождения движение образованных людей, объединенное интересом к античности, изучением и комментированием памятников «классической» (прежде всего латинской) литературы; 2) в широком смысле — особый тип философского мировоззрения, сосредоточенного на человеке с его земными делами и свершениями, утверждающего его свободу и достоинство независимо от каких-либо исполняемых им социальных функций и ролей, усматривающего в нем самостоятельный источник творческих сил.

Термин «гуманизм» употреблялся еще в I в. до н.э. известным римским оратором Цицероном (106−43 до н. э.). Для него humanitas — это воспитание и образование человека, способствующее его возвышению.

Принцип гуманизма предполагал отношение к человеку как к высшей ценности, уважение достоинства каждой личности, ее права на жизнь, свободное развитие, реализацию своих способностей и стремления к счастью. Гуманизм предполагает признание всех основополагающих прав человека, утверждает благо личности как высший критерий оценки любой общественной деятельности.

Как черта мировой культуры, гуманизм проявился еще в древнем мире. Древние египтяне сумели выработать принципы нравственного поведения индивида, гуманизма. Зародилось гуманистическое мировоззрение — о единстве, целостности и уязвимости человеческого общества, нуждающегося во взаимодействии и взаимной поддержке, в добровольном отказе от социального неравенства, от паразитизма сильных на угнетенных. Идеи гуманизма неоднократно ясно и глубоко осознавались самыми мудрыми представителями человечества — Платон, Конфуций, Ганди и др. Со временем человечество признало их. В основе христианской, мусульманской и буддистской этики лежат принципы гуманизма.

Как направление в культуре, гуманизм возник в XIV веке в Италии, особенно во Флоренции. С конца XV века перешло в Германию, Францию, отчасти Англию и другие страны. Так постепенно гуманизм распространился во всех странах Западной Европы. Возрождение, или Ренессанс (от фр. renaitre — возрождаться) стало одной из самых ярких эпох в развитии европейской культуры, охватывающей почти три столетия с середины XIV века до первых десятилетий XVII века. Это была эпоха крупных перемен в истории народов Европы. В условиях высокого уровня городской цивилизации начался процесс зарождения капиталистических отношений и кризис феодализма, происходило складывание наций и создание крупных национальных государств, появилась новая форма политического строя — абсолютная монархия, формировались новые общественные группы — буржуазия и наемный рабочий люд. Менялся и духовный мир человека. Человек эпохи Возрождения был охвачен жаждой самоутверждения, великих свершений, активно включался в общественную жизнь, заново открывал для себя мир природы, стремился к глубокому ее постижению, восхищался ее красотой. Для культуры Возрождения характерно светское восприятие и осмысление мира, утверждение ценности земного бытия, величия разума и творческих способностей человека, достоинства личности. Гуманизм стал идейной основой культуры Возрождения.

Гуманисты выступили против диктатуры католической церкви в духовной жизни общества. Они критиковали науку, основанную на формальной логике (диалектике), отвергали ее догматизм и веру в авторитеты, расчищая тем самым путь для свободного развития научной мысли. В совершенствовании духовной природы человека гуманисты основную роль отводили комплексу дисциплин, состоящему из грамматики, риторики, поэзии, истории, этики. Именно эти дисциплины стали теоретической базой ренессансной культуры и получили название «studia humanitatis» (гуманитарные дисциплины). Латинское понятие «humanitas» тогда означало стремление к развитию человеческого достоинства вопреки длительному принижению значения всего, что связано с человеческой жизнью. Идеал видели в гармонии между просвещенностью и активностью.

Гуманисты призывали к изучению античной культуры, которую церковь отрицала как языческую, воспринимая из нее лишь то, что не противоречило христианской доктрине. Восстановление античного наследия не было для них самоцелью, а служило основанием для решения актуальных проблем современности, для построения новой культуры.

Родоначальником гуманизма единодушно считается поэт и философ Франческа Петрарка (1304−1374). Петрарка был первым великим гуманистом, поэтом и гражданином, который сумел прозреть цельность предвозрожденческих течений мысли и объединить их в поэтическом синтезе, ставшей программой грядущих европейских поколений. Своим творчеством он сумел привить этим грядущим разноплеменным поколениям Западной и Восточной Европы сознание — пусть не всегда четкое — некоего духовного и культурного единства, благотворность которого сказывается и в современный наш век.

В его творчестве — начало многих путей, которыми шло развитие ренессансной культуры в Италии. В трактате «О невежестве собственном и многих других» проявляется принципиально новый подход к оценке античного наследия. По убеждению Петрарки, прийти к новому расцвету литературы, искусства, науки позволит не слепое подражание мыслям замечательных предшественников, а стремление подняться до высот античной культуры и в то же время переосмыслить и в чем-то превзойти ее. Эта линия, намеченная Петраркой, стала ведущей в отношении гуманизма к античному наследию.

Первый гуманист считал, что содержанием подлинной философии должны стать науки о человеке, и во всем его творчестве звучит призыв переориентировать философию на этот достойный объект познания.

Со временем гуманисты вырабатывают новый подход к пониманию человека, в котором огромную роль играет понятие деятельности. Ценность человеческой личности для них определяется не происхождением или социальной принадлежностью, а личными заслугами и плодотворностью ее деятельности.

Ярким воплощением этого подхода может служить, например, разносторонняя деятельность известного гуманиста Леона Баттисты Альберты (1404−1472). Он был архитектором, живописцем, автором трактатов об искусстве, сформулировал принципы живописной композиции — равновесия и симметрии цвета, жестов и поз персонажей. По мнению Альберта, человек способен одержать верх над превратностями судьбы лишь собственной активностью. «Легко побеждает тот, кто не желает быть побежденным. Терпит иго судьбы тот, кто привык подчиняться» (цитата из красочного словаря).

Однако было бы неправильным идеализировать гуманизм, не замечать его индивидуалистических тенденций. Подлинным гимном индивидуализму можно считать творчество Лоренцо Валлы (1407−1457). В главном своем философском сочинении «О наслаждении» неотъемлемым свойством человека Валла провозглашает стремление к наслаждению. Мерилом же нравственности у него выступает личное благо. «Я не могу в достаточной степени понять, почему кто-то хочет умереть за родину. Ты умираешь, так как не желаешь, чтобы погибла родина, словно с твоей гибелью не погибнет и она». Подобная мировоззренческая позиция выглядит как асоциальная.

Гуманистическая мысль второй половины XV в. обогатилась новыми идеями, важнейшей из которых стала идея достоинства личности, указывающая на особые свойства человека по сравнению с другими существами и особое его положение в мире. Джованни Пико делла Мирандола (1463−1494) в своей яркой «Речи о достоинстве человека» помещает его в центр мира:

Утверждается, что Бог (вопреки церковной догме) не создал человека по своему образу и подобию, но предоставил ему возможность творить самого себя. Кульминацией гуманистического антропоцентризма становится мысль Пико о том, что достоинство человека заключено в его свободе: он может стать тем, кем пожелает.

Прославляя мощь человека и его величие, восхищаясь его удивительными творениями, мыслители эпохи Возрождения неизбежно приходили к сближению человека с Богом.

С последней трети 15 в. гуманистические интересы перемещаются в теологию, натурфилософию, естествознание, что означало раскрепощение традиционных сфер культуры, но одновременно вело к более сложному взаимодействию со средневековым наследием (флорентийский неоплатонизм М. Фичино, неоаристотелизм П. Помпонацци и т. п.). Необходимо отметить, что до середины XVI в. преследования гуманистов со стороны католической церкви — явление крайне редкое. Поборники новой светской культуры не боялись костров инквизиции и слыли добрыми христианами. И только Реформация — (от лат. reformatio — преобразование) движение за обновление веры, обратившееся против папства — заставила церковь перейти в наступление.

Отношения Реформации и Ренессанса противоречивы. С одной стороны, гуманистов Возрождения и представителей Реформации роднила глубокая неприязнь к схоластике, жажда религиозного обновления, идея возврата к истокам (в одном случае — к античным, в другом — к евангельским). С другой стороны, Реформация — это протест против ренессансного возвеличивания человека.

В полной мере эта противоречивость проявляется при сопоставлении взглядов родоначальника Реформации Мартина Лютера и голландского гуманиста Эразма Роттердамского. Мысли Эразма часто перекликаются с рассуждениями Лютера: это и саркастический взгляд на привилегии католических иерархов, и язвительные замечания по поводу образа мыслей римских богословов. Но они разошлись в отношении к свободе воли. Лютер отстаивал мысль о том, что перед лицом Бога у человека нет ни воли, ни достоинства. Только если человек осознает, что он не может быть творцом своей судьбы, он может спастись. А единственным и достаточным условием спасения является вера. Для Эразма же человеческая свобода значила не меньше, чем Бог. Священное Писание для него — это призыв, обращенный Богом к человеку, и последний волен откликнуться на него или нет.

Так или иначе, эпоха Возрождения, сменившая средневековье, «надстроила» христианскую этику и способствовала дальнейшему развитию гуманизма.

Неогуманизм, сложившийся в Германии во 2-й пол. 18 — нач. 19 вв., связан с обращением к культуре античной Греции как историческому прообразу гармоничного развития человеческой индивидуальности (И. И. Винкельман, И. В. Гёте, Ф. Шиллер, К. В. фон Гумбольдт). Так же связан с просветительским идеалом воспитания человеческого рода (Г. Э. Лессинг) в его поступательном движении к совершенству, «гуманности» и счастью, сопровождающемся всесторонним раскрытием заложенных в нём сил (И. Г. Гердер). Эти идеи легли в основу предпринятой Гумбольдтом реформы школьного и университетского образования.

В отличие от античного космоцентризма и средневекового теоцентризма, новоевропейский гуманизм отстаивает антропоцентричную картину мира, в которой человек занимает самостоятельное («срединное») место между Богом и природой, небом и землей. Человек рассматривается как свободное существо, способное творить самого себя, придавать себе такую природу, какую сам пожелает, как субъект познания и деятельности, опирающийся в своих действиях на собственный разум и творческие потенции. Это открытие гуманизма получило развитие в мысли Нового времени, утверждавшей решающее значение человеческого разума, как в познании мира, так и в создании общественно-политических форм человеческого общежития. Наибольшее влияние эта традиция оказала на развитие социально-философской мысли — гуманистический идеал личности как свободной индивидуальности, способной к самосозиданию и творчеству, породил мечту об обществе, в котором эта способность будет полностью реализована в жизни, что привело к возникновению первых коммунистических утопий (Т. Мор, Т. Кампанелла и др.).

В других вариантах социально-философской мысли гуманизм сохраняет значение основополагающей культурной ценности, с позиции которой ведётся критика капитализма как общества, исключающего подлинную свободу и автономию человека, подчиняющего его власти рационально организованных сил в лице финансово-промышленных корпораций, политической бюрократии и электронных средств массовой информации. Критика эта характерна для многих направлений левого толка и различных представителей неомарксизма, в частности франкфуртской школы (М. Хорк-хаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе), неофрейдизма (Э. Фромм) и др.

Трагичная судьба гуманизма в современном мире — центральная тема экзистенциализма. Согласно М. Хайдеггеру («Письмо о гуманизме»), несостоятельность новоевропейского гуманизма заключена в абсолютизации им человеческой субъективности как условия познания и покорения внешнего мира посредством науки и техники, в забвении человеком «истины бытия», только и придающей смысл его существованию. Задача человека — не навязывать свою волю сущему, а лишь вслушиваться в голос «бытия». Ж. П. Сартр, истолковывая экзистенциализм как гуманизм, понимает под этим свободу каждого в решении своей судьбы. Экзистенциальный гуманизм, в отличие от классического, апеллирует к человеку не как к родовому существу (трансцендентальному или абсолютному субъекту), а как к конкретному индивиду в уникальности и неповторимости его личного существования.

1.2 Появление и развитие идей гуманизма в России Начиная с ХVIII столетия гуманистические идеалы постепенно начали проникать и распространяться в России. По убеждению их сторонников, эти идеалы должны были заменить собой традиционные ценности российского общества, общинный характер бытия русского народа, традиционное понимание сути государства и др. Иначе говоря, гуманизм в России выполнял ту же функцию, что и в Западной Европе, — разрушение традиционного общества.

Уже у первых значительных русских поэтов XVIII века — Ломоносова и Державина — мы находим секуляризованный национализм, соединенный с гуманизмом. Уже не святая Русь, а Великая Русь вдохновляет их; национальный эрос, упоение величием России относятся всецело к эмпирическому бытию России вне всякого историософского обоснования. В этом обращении к России есть, конечно, реакция против слепого поклонения Западу и пренебрежительного отношения ко всему русскому, что так ярко проявлялось в русском вольтерианстве. Ломоносов был горячим патриотом и верил, что российская земля может рождать собственных «Платонов» и «Невтонов».

Державин, истинный «певец русской славы», защищает свободу и достоинство человека. Этот мотив чистого гуманизма все больше становится кристаллизационным ядром новой идеологии.

Хочется отметить еще двух ярких представителях русского гуманизма XVIII века — Н. И. Новикова и А. Н. Радищева.

Н.И. Новиков (1744−1818) родился в семье небогатого помещика, получил довольно слабое образование дома, но много потрудился над своим самообразованием. В 25 лет он предпринял издание журнала («Трутень»), в котором проявил себя человеком большого общественного чутья, страстным обличителем разных неправд русской жизни, горячим идеалистом. Борясь со слепым поклонением Западу, высмеивая жестокие нравы русской жизни того времени, Новиков с глубокой скорбью пишет о тяжком положении русских крестьян. Работа мысли шла под знаком реакции тогдашним «западникам» и выработки нового национального самосознания. Но в гуманизме XVIII века у русских все чаще начинает выдвигаться основное значение морали и даже проповедуется первенство нравственности над разумом. В педагогических мечтах, столь близких в России XVIII века к утопическому плану «создания новой породы людей», на первое место выдвигали «развитие изящнейшего сердца», а не разума, развитие «умонаклонения к добру» .

Обратимся к другому яркому выразителю русского гуманизма XVIII века — А. Н. Радищеву, у которого мы найдем еще больше философского содержания. Для последующих поколений русской интеллигенции Радищев стал неким знаменем, как яркий и радикальный гуманист, как горячий сторонник примата социальной проблемы.

В лице Радищева мы имеем дело с серьезным мыслителем, который при других условиях мог бы дать немало ценного в философской области, но судьба его сложилась неблагоприятно. Творчество Радищева получило при этом одностороннее освещение в последующих поколениях — он превратился в «героя» русского радикального движения, в яркого борца за освобождение крестьян.

Тяжелая судьба Радищева дает ему право на исключительное внимание историков русского национального движения в XVIII веке — он, бесспорно, является вершиной этого движения, как яркий и горячий представитель радикализма. Радищев опирался на идеи естественного права, которые в XVIII веке срастались с руссоизмом, с критикой современной неправды. Но, конечно, он в этом не одинок — он лишь ярче других выражал новую идеологию, полнее других утверждал социальную и моральную темы в построении новой идеологии. Радищев первый пробует дать самостоятельное обоснование новой идеологии (конечно, опираясь на мыслителей Запада, но по-своему их синтезируя). Развиваясь в границах национализма и гуманизма, Радищев проникнут горячим пафосом свободы и восстановления «естественного» порядка вещей.

В духовной мобилизации творческих сил России сыграло громадную роль русское масонство XVIII и начала XIX веков. С одной стороны, оно привлекало к себе людей, искавших противовеса атеистическим течениям XVIII века, и было в этом смысле выражением религиозных запросов русских людей этого времени. С другой стороны, масонство, увлекая своим идеализмом и благородными гуманистическими мечтами о служении человечеству, само было явлением внецерковной религиозности, свободной от всякого церковного авторитета. Захватывая значительные слои русского общества, масонство, несомненно, подымало творческие движения в душе, было школой гуманизма, и в то же время пробуждало и умственные интересы. В русском гуманизме, связанном с масонством, существенную роль играли мотивы чисто моральные. В этом отношении гуманизм XVIII века находится в теснейшей связи с моральным патетизмом русской публицистики ХIX века.

Хочется отметить, что с середины XVIII века — в царствование Елизаветы, русское высшее общество к этому времени уже окончательно отошло от родной старины. В переводческой и оригинальной масонской литературе довольно явственно выступает основная религиозно-философская тема: учение о сокровенной жизни в человеке, о сокровенном смысле жизни вообще. Здесь теоретический и практический интерес сливались воедино; особую привлекательность этой мистической метафизике придавала ее независимость от официальной церковной доктрины, а в то же время явное превосходство, в сравнении с ходячими научно-философскими учениями эпохи. Для русского общества учения, которые открывались в масонстве, представлялись проявлением современности — в ее более глубоком течении. Масонство, как и вся секуляризованная культура, верило в «золотой век впереди», в прогресс, призывало к творчеству. В русском масонстве формировались все основные черты будущей «передовой» интеллигенции — и на первом месте здесь стоял примат морали и сознание долга служить обществу, вообще практический идеализм. Это был путь идейной жизни и действенного служения идеалу.

В современной философии, при изменениях жизни и мыслей, происходивших с конца XIX века со все большим ускорением, многие принципы, в том числе и классического гуманизма были поставлены под сомнение.

Своеобразным гуманизмом новой волны представляется философия экзистенциализма (от позднелатинского existentia — cуществование). Отцом экзистенциальной мысли для современного экзистенциализма стал Мартин Хайдеггер. Он оказал решающее влияние и на французский экзистенциализм.

Центральным тезисом экзистенциализма является утверждение, согласно которому «сущность человеческого бытия заключается в eksistence, в преступлении», в выходе за пределы всех других существ и самого себя. Это означает не только то, что, как хотел показать Сартр в сочинении «Экзистенциализм — это гуманизм», человек открыт миру, а не скован предопределенностью, но и то, что внутри себя человек — постоянное преступление, бесконечное воспарение.

Хайдеггер противопоставляет свою концепцию традиционному гуманизму в рациональной и оптимистической форме XVIII—XIX вв.еков, а также догматической форме утверждения неизменных ценностей. Однако гуманизм он опровергает не во имя антигуманизма, а во имя eksistence человека, его незавершенности, его созидательного познания.

Экзистенциализм — философия суровая и трезвая, в центре его исследований стоит человек, ставший благодаря опыту двух мировых войн враждебным идеологии, человек, сил которого хватает только на то, чтобы существовать и преследовать единственную цель: внешне и внутренне справиться с бременем своей судьбы.

Гуманизм принес в этическую мысль признание самоценности человеческой личности и земной жизни. Отсюда постепенно развились идеи счастья, справедливости и равенства людей. Вольно или невольно, но гуманистическое течение эпохи Возрождения способствовало утверждению прав личности и, в частности, признанию права на счастливую жизнь. Не стоит удивляться, что в дальнейшем гуманизм органично трансформировался в человеколюбие, пропагандирующее мягкость в отношениях, сострадание, милосердие, дружелюбие, а со временем и терпимость к инакомыслящим. Многие философские течения впитали в себя черты гуманизма. уманизм как явление оказался исторически изменяющейся системой воззрений. Зародившись в искусстве, он открыл дорогу науке, научно-технической революции, способствовал экономическому буму, просвещению, социальным преобразованиям и революциям.

Глава II. Вернадский.

2.1 Жизненный путь.

Владимир Иванович Вернадский.

(1863—1945).

ВЕРНАДСКИЙ, ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ — один из основоположников геохимии, радиогеологии, создатель биогеохимии и учения о ноосфере, историк и организатор науки, философ, общественный деятель.

Родился в Петербурге 28 февраля (12 марта) 1863 в семье либерального профессора политэкономии Ивана Васильевича Вернадского от второго его брака с Анной Петровной Константинович, дочерью украинского помещика, бывшей в молодости хоровой певицей и вокальным педагогом. Детство будущего ученого прошло на Украине. Вернадский начал учиться в Харьковской гимназии, а летом с семьей выезжал в гостеприимную среду многочисленных полтавских родственников. На всю жизнь он сохранил привязанность к языку, истории и культуре родного края, специально ими занимался и при всем, можно сказать, планетарном универсализме своего мировоззрения оставался в сокровенной сердечной глубине украинским патриотом. Формировала юного Владимира культурно и общественно возбужденная атмосфера ближайшего семейного окружения. Среди них выделялась оригинальная личность его дяди Евграфа Максимовича Короленко, многообразно развившего себя автодидакта, поклонника звездного неба; туда же обратил он воображение и мысль своего любимого племянника. Особый душевный след оставил и старший сводный брат Владимира Николай, сын рано умершей от туберкулеза первой жены Ивана Васильевича, замечательной русской публицистки, борца за женские права Марии Николаевны Шигаевой. Любимец семьи, необычайно одаренный юный художник и поэт, Николай был первым учителем младшего брата в чтении и письме, он же увлек его в горние области человеческого духа, стал первым его вожатаем по мировой культуре. Получив от Николая решающий толчок к личностному самоуглублению, Владимир Иванович с детства начинает вести подробные дневники, что продлится до самой его смерти. В результате такого непрерывного самоотчета Вернадский не оставил за порогом памяти и рефлексии ничего по-настоящему важного в своей жизни, выстроил ее и оставил потомкам как цельное произведение (в последние годы все больше его фрагментов начинает появляться в нашей печати).

Эти дневники обнаруживают такие неожиданные стороны его личности, в том числе и складывающейся, какие иначе были бы совершенно неуловимы за внешне доступным обликом. Именно из записей Владимира Ивановича выясняется, как потрясла его, 11-летнего мальчика, безвременная кончина 22-летнего брата Николая. Более того, как это ни странно, возможно, именно в переживаниях этого времени лежит первопричина его будущей всецелой обращенности к науке. Оказывается, с раннего детства Владимир был наделен странными, пугавшими его самого качествами: он страдал наследственным лунатизмом, ему было дано во сне и наяву вызывать образы дорогих людей, причем в яркой, галлюцинаторной форме, и вступать с ними в контакт. Сразу после смерти брата, с которым его соединяла такая интимная душевная связь, он вначале «из-за страха» (его собственное объяснение в поздних дневниках) стал решительно глушить в себе такого рода «мистические» рецепторы и к университетским годам вполне в этом преуспел. Сознательно закрыв для себя «область каких-то неизведанных и не известных в своей основе переживаний», Владимир Иванович как бы рационализировал свою природу, атрофировал в ней редкие парапсихологические возможности; он выбрал путь углубления не в таинственное и загадочное в человеческой психике, а в многообразие окружающей живой и неживой природы, ее закономерностей, выбрал трезвое научное знание. Тут было некое бегство от себя, собственных иррациональных бездн, всяческой интроспекции и субъективности навстречу безусловной объективности мира — и он это понимал. «Я что-то остановил в своей природе. Иногда жалею, что погасил, а не развил эту способность… Твердо и ясно сознаю, что какая-то сторона видения мною в моей личности остановлена», — писал Вернадский в дневнике 11 июня 1931 г. (Русский космизм). (Однако по тем же дневникам мы узнаем, что вытесненная способность общения с образами ушедших из жизни близких вернулась к нему незадоло до смерти.) Итак, Владимир Иванович рано решил для себя: «по двум путям углубляться невозможно». Это впечатление сознательного самоограничения, предельной дисциплинированности, плодотворной целеустремленности лежит на всей его личности и жизни, вплоть до самых бытовых их проявлений. Это был человек, в высокой степени следовавший предписанным себе строгим правилам нравственной и творческой гигиены.

В 1876 семья вернулась в Петербург, и учение было продолжено в Петербургской гимназии, где в старших классах Вернадский увлекся естествознанием и чтением трудов А. фон Гумбольдта. В 1881 поступил на физико-математическое отделение Петербургского университета, блиставшего в то время исключительным созвездием таких светил русской науки, как Д. И. Менделеев, А. М. Бутлеров, А. Н. Бекетов, В. В. Докучаев, И. М. Сеченов Его учителем стал основоположник почвоведения В. В. Докучаев. В университете родилось и укрепилось столь свойственное Вернадскому — ученому и мыслителю чувство и сознание сопряженности своих научных и философских забот с усилиями живших в веках и искавших в том же направлении людей. Университетские годы стали и периодом окончательной кристаллизации нравственного облика Владимира Ивановича. Он находит себе ближайших друзей-единомышленников, которые составили своего рода духовную общину, получившую позднее название «Братство». Среди них были будущие крупные деятели русской культуры: историки А. А. Корнилов и И. М. Гревс, геоботаник А. Н. Краснов, индолог, академик С. Ф. Ольденбург, его брат Ф. Ф. Ольденбург, педагог-просветитель, общественный деятель и писатель Д. И. Шаховской. Особую сердечную теплоту вносили в «Братство» и несколько замечательных, широко образованных женщин, подруг жизни своих товарищей-мужчин, среди них была и будущая жена Владимира Ивановича — Наталья Егоровна Старицкая, с которой он соединил свою судьбу в 1886 г.

Тридцать пять лет неукоснительно соблюдались два простых правила, внешне скреплявшие членов этой свободной общности: регулярные письма друг другу и обязательный ежегодный (30 декабря) сбор. Но главное — было общие идеалы, духовная и душевная поддержка, строгая товарищеская оценка. Идеалы «Братства»: высшую ценность человеческой личности, работу на просвещение народа, демократизм, отвращение к насильственным методам утверждения своих взглядов — его члены пронесли через всю жизнь, через все испытания эпохи.

Самым главным своим учителем Вернадский считал Василия Васильевича Докучаева (1846—1903), основателя новой науки — генетического почвоведения, автора гениального учения о почве. Этот выдающийся ученый и мыслитель, мечтавший о синтетическом естествознании, которое сумеет соединить в единой взаимосвязи живую и мертвую природу, дал генеральное направление научным дерзаниям Вернадского.

В 1885 защитил диссертацию на степень кандидата и по предложению Докучаева стал сотрудником минералогического кабинета при университете.

В 1888 Вернадский был командирован в Европу, стажировался в Мюнхене у кристаллографа П. Грота и в Париже у Л. Ле Шателье в Парижской горной школе и Фердинанда Фуке в Коллеж де Франс. В Париже увлекся древнегреческой философией. В Москве читал лекции и занимался со студентами в качестве приват-доцента Московского университета с 1890 по 1898. Развивал теорию генезиса минералов, к этому же времени относится открытие каолинового ядра, основного радикала, входящего в большую часть алюмосиликатов. В 1891 защитил магистерскую диссертацию (О группе силлиманита и роли глинозема в силикатах). В следующем году вышел его Курс кристаллографии. Значительное место в университетском курсе по минералогии Вернадский отвел истории минералов и химии земной коры, роли кислорода, выделяемого живыми организмами. Много ездил по Центральной и Восточной Европе и России, проводя геологические изыскания.

В 1897 защитил докторскую диссертацию по кристаллографии Явления скольжения кристаллического вещества. Был избран профессором Московского университета. В 1897 организовал сессию Международного геологического конгресса в Москве. Занимался количественными оценками распределения элементов в земной коре (опубликованными в выпусках Опытов описательной минералогии), развивал представление о природных изоморфных рядах, открывавшее путь к формулировке законов распределения. В начале века начал исследования по истории науки, уже в то время, предчувствуя свою идею 1920;х годов о научной мысли как геологическом факторе. В 1905 был избран помощником ректора Московского университета, в 1906 — адъюнктом Петербургской Академии наук, а в 1908 — экстраординарным академиком. В 1906 был заведующим Минералогическим музеем. Жил попеременно в Петербурге и Москве.

В декабре 1909 выступил на XII съезде естествоиспытателей и врачей с докладом Парагенезис химических элементов в земной коре, положившим начало науке геохимии, которая, в понимании Вернадского, должна была стать историей «земных атомов». Ученый призывал воспользоваться новым методом исследования истории химических элементов с применением явления радиоактивности, предположил существование генетической связи химических элементов. Продолжил разработку идей о влиянии живого органического мира на историю элементов, входящих в состав земной коры, пришел к выводу о вечности живого вещества как общем проявлении космоса, наподобие энергии и материи.

Осознав значение радиоактивных веществ как источника энергии и, возможно, средства создания новых химических элементов, Вернадский активно принялся за практическую работу по картированию месторождений радиоактивных минералов и сбору образцов. В 1909 стараниями Вернадского была учреждена Радиевая комиссия. В следующем году в поисках месторождений радиоактивных веществ ученый побывал в Закавказье, Забайкалье, в Фергане, на Урале. В Петербурге была организована первая геохимическая лаборатория, позже при ней было образовано специальное радиологическое отделение во главе с Л.С.Коловрат-Червинским. В декабре 1911 на Менделеевском съезде Вернадский сделал доклад О газовом обмене земной коры, в котором обосновал мысль об «организованности» планеты, об общем планетном механизме.

12 марта 1912 Вернадский был избран ординарным академиком Петербургской Академии наук, в 1914 стал директором Геологического и Минералогического музея Академии наук в Петербурге. В 1915 выступил в качестве учредителя и председателя Комиссии по изучению естественных производительных сил (КЕПС), созданной для координации развития горнорудной промышленности. Комиссия приступила к изданию Трудов, содержавших большой материал по сырьевым ресурсам России. «Геологически самое существенное отличие, внесенное в химическую работу живого вещества человеком, по сравнению с играющими столь важную роль в геологической истории микроорганизмами, — заметил Вернадский, — заключается в разнообразии химических изменений, вносимых человеком, в том, что он один коснулся в своей работе почти всех химических элементов и, вероятно, в конечном итоге коснется всех элементов». В 1917 Вернадский обдумывал план создания новой научной дисциплины — биогеохимии, специально занимающейся живым веществом как частью или функцией биосферы.

(переезд в Петербург в 1911 г. и избрание академиком через год, затем — с 1915 г. — глава созданной им Комиссии по изучению естественных производительных сил России, а после революции, с 1918 г., — первый ректор организованной им Украинской академии наук, потом, с 1921 г., директор основанного им Радиевого института, а с 1929 г. и первой в мире биогеохимической лаборатории…).

Вернадский активно участвовал в общественной жизни России конца 19 — начала 20 в., входил в земское и конституционно-демократическое движения. В конце августа — начале сентября 1903 вместе с П. Б. Струве, Н. А. Бердяевым, С. Л. Франком, С. Н. Булгаковым, С. Н. Трубецким, П. И. Новгородцевым, И. И. Петрункевичем, Д. И. Шаховским, С. Ф. Ольденбургом и др. учредил «Союз Освобождения», идеи которого легли в основу образованной год спустя конституционно-демократической партии. Был членом Бюро земских съездов (во главе с Д.Н.Шиповым), одним из участников известного петербургского общеземского съезда 3−9 ноября 1904, активным участником движения за автономию университетов. На первом и втором съездах конституционно-демократической партии, был избран членом ее центрального комитета. В апреле 1906 был приглашен в Государственный совет от академической курии, в которую входили также и преподаватели университетов (вышел из Совета после роспуска Думы в июле 1906, вновь вошел в его состав в 1907). В 1907 вошел в редакцию кадетской газеты «Новь». В декабре 1910 оставил Московский университет в знак протеста против репрессивных мер, принятых властями после похорон Л. Н. Толстого, в которых участвовали студенты. Был исключен из членов Государственного совета. Возобновил деятельность в Совете в 1915. В феврале 1917 Совет был упразднен. Последним его актом стала телеграмма царю в Ставку с предложением отречься от престола, подписанная четырьмя членами Совета, в том числе Вернадским.

После событий февраля 1917 Вернадский был назначен председателем ученого комитета Министерства земледелия и избран профессором Московского университета. В марте его включили в комиссию по реформе высших учебных заведений при Министерстве просвещения, а в августе он получил назначение на должность товарища министра народного просвещения. После публикации 17 ноября воззвания Временного правительства (к тому времени подпольного), в котором большевики были названы насильниками, и под которым стояла подпись ученого, Вернадский вынужден был скрыться, и уехал сначала в Москву, а затем в Полтаву. Характерна его запись того времени: «Правы большевики — идет борьба между капитализмом и социализмом. Лучше ли социализм капитализма? Что он может дать народным массам? Социализм неизбежно является врагом свободы, культуры, свободы духа, науки. Русская интеллигенция заражена маразмом социализма» .

В Киеве в 1918 при гетмане П. П. Скоропадском Вернадский занялся организацией Академии наук Украины, был избран ее президентом. Занимался также формированием академической библиотеки, пытаясь в начавшемся хаосе и калейдоскопической смене властей спасти ценные коллекции книг и рукописей. После прихода большевиков в феврале 1919 пытался наладить работу Академии. В июле уехал в Староселье на опытную станцию, вернулся в Киев с приходом Добровольческой армии, встречался с А. И. Деникиным по вопросу о финансовой поддержке академии. Уехал в Ростов, когда к городу подошла Красная Армия, в декабре перебрался в Крым. Был приглашен на должность профессора минералогии Таврического университета в Симферополе, в сентябре 1920 стал его ректором. Собирался эмигрировать в Великобританию, однако остался по настойчивой просьбе преподавателей университета. Встречался с П. Н. Врангелем, просил о содействии университету. Несмотря на скудость средств, пытался наладить минералогические и геохимические исследования. Одна из лекций Вернадского в университете носила характерное для всей будущей деятельности ученого название О роли человека, его сознания и воли для жизни природы.

В январе 1921 с приходом в Крым большевиков Вернадский был уволен из университета. Благодаря наркому здравоохранения Н. А. Семашко (ученику Вернадского по Московскому университету) уже в феврале вместе с семьей Ольденбурга отдельным вагоном, прицепленным к санитарному поезду, был отправлен в Петроград. (Почти сразу после отъезда Вернадского и других ученых в Москву, а затем в Петроград в Крыму начался красный террор.).

В Петрограде, в июле 1921, Вернадский был арестован ЧК и чуть не попал в черный список по «делу Таганцева». В скором времени освобожденный (благодаря заступничеству того же Семашко) из заключения, не дожидаясь новых неприятностей вместе с дочерью отправился на биостанцию близ Мурманска. Вернувшись в Петербург осенью, занялся организацией совместно с В. Г. Хлопиным Радиевого института при наркомате просвещения. Весной 1922 прочитал ряд лекций по геохимии, в частности посвященных химическому составу живого вещества (лабораторные опыты по разложению различных видов животных и растений к элементарному химическому составу начали давать интересные результаты, свидетельствовавшие об особых свойствах выделяемых из организмов элементов и избирательном отношении организмов к изотопам). В Доме литераторов сделал доклад, в котором высказал мысль о безначальности космоса и жизни как его составной части. Приняв приглашение Парижского университета, в начале лета 1922 у.е.хал вместе с женой и дочерью через Прагу (где осталась учиться дочь) в Париж. Читал лекции в Сорбонне в конце 1922 — 1924, выпустил на французском языке книгу Геохимия (на русском языке книга вышла в 1927 под названием Очерки геохимии). Работал в лаборатории М. Склодовской-Кюри. Получив грант от фонда Розенталя, подготовил отчет Живое вещество в биосфере и статью Автотрофность человечества. В последней ученый утверждал, что человечество должно овладеть непосредственным синтезом пищи из минеральных источников, минуя посредников (растения), и предсказывал появление автотрофных животных. Вернадский высказывал также мысль о том, что источником энергии для живого вещества может быть не только лучистая энергия Солнца, превращаемая живым веществом в химическую, но и атомная энергия, связанная с рассеянием химических элементов в земном веществе (т.е. атомов, не входящих в соединения, в частности радиоактивных элементов, йода, благородных газов и др.). (В 1937 на XVII Международном геологическом конгрессе высказал предположение, что все химические элементы находятся в состоянии радиоактивного распада, «не обнаруживаемого современными методами» .).

В марте 1926 вернулся в Ленинград по настоянию своего ученика А. Е. Ферсмана и президента Академии наук С. Ф. Ольденбурга, побуждаемый чувством вины за произошедшее и мыслью о своем долге «перекинуть мост между старой русской культурой и пореволюционной». Вернадский был убежден в скором крахе советской власти, как и многие другие пошедшие на компромисс с советской властью ученые, но считал своей обязанностью сохранить то, что еще оставалось от русской науки и культуры после большевистского погрома.

Опираясь на Ольденбурга, в Петербурге Вернадский выступил с инициативой восстановления Комиссии по истории знаний, вновь стал директором Радиевого института и главой КЕПС. При КЕПСе им был организован Отдел живого вещества, а затем Биогеохимическая лаборатория (БИОГЕЛ) (1928). В конце 1926 вышел в свет труд ученого Биосфера (в следующем году изданный во Франции), где изложены мысли о живом веществе как не только части механизма Земли, но и всего космического устройства. В феврале 1928 в докладе перед Ленинградским обществом естествоиспытателей Эволюция видов и живое вещество высказал мысль о корреляции биогенной миграции атомов в биосфере с процессом эволюции видов. Предположил, что элементарный химический состав организма, в частности концентрация радия, может быть видовым признаком. К этому же времени относятся мысли Вернадского о диссимметрии в строении живого вещества, отличающей его от косной материи.

С 1927 Вернадский часто выезжал за границу, в Германию, Чехословакию, Францию, Нидерланды и другие страны, читая лекции и работая в научных центрах. В 1928 в Париже встречался с Э. Леруа и П. Тейяром де Шарденом. Начиная с 1930 выезды за границу требовали преодоления все больших препятствий, однако были необходимы, поскольку именно «кочевой» образ жизни помогал выжить. Последний раз Вернадский выехал за границу в 1936. Надежды на крах большевиков постепенно угасали, Академия подверглась чистке и советизации. Шаг за шагом «старая русская культура» замещалась новым варварством.

Однако Вернадский не пытался уехать за рубеж и продолжал научную работу, которая, согласно его взглядам, одна могла спасти Россию. В 1931 вышла брошюра Вернадского Проблема времени в современной науке. В 1934 Вернадский переехал в Москву в связи с переездом Академии наук из Ленинграда в столицу, в том же году из печати вышел его труд История природных вод. В 1936 Вернадский принял идею Э. Леруа о ноосфере как продолжении, новом состоянии биосферы, новой эпохе, которая должна наступить в истории Земли и всего космоса. «Человечество, взятое в целом, — писал Вернадский в 1944, — становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть ноосфера… [Человек] может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше» .

В 1940 вышли в свет Биогеохимические очерки (работа Научная мысль как планетное явление была положена в стол и вышла в свет с купюрами только в 1977). В конце 1930;х годов Вернадский возглавлял Комитет по метеоритам и космической пыли, Комиссию по изотопам, участвовал в работе Международного комитета по геологическому времени и др. В июне 1940 инициировал создание Комиссии по урану и тем самым фактически положил начало ядерному проекту в СССР. После начала войны уже в июле 1941 началась эвакуация Академии наук, Вернадский с семьей и своими коллегами-академиками выехал в Казахстан в Боровое Акмолинской области и вернулся в Москву только в конце августа 1943. В 1944 вышло в свет последнее произведение ученого Несколько слов о ноосфере.

Умер Вернадский в Москве 6 января 1945.

Начиная с 1920;х годов научная деятельность Вернадского порой встречала непонимание и недоумение среди коллег, в том числе и за рубежом, а его идею живого вещества многие считали не относящейся к науке фантазией. Этому способствовали и трудности, с которыми он встречался при публикации своих трудов в СССР. Сам Вернадский считал, что виной всему философские установки, выработанные европейской культурой, в Индии же, говорил он, его идеи расценили бы как само собой разумеющиеся. В полном объеме работы ученого не публиковались вплоть до 1990;х годов.

В. И. Вернадский создает целый комплекс наук о Земле — от генетической минералогии до биогеохимии, радиогеологии, учения о биосфере. Недаром говорили, что он в своем лице может представлять целую академию. Все это плод огромного новаторского исследовательского синтеза, и тем не менее в нем можно увидеть одушевленность теми первичными научными и философскими интуициями, которые были рождены в нем плодотворным общением со своим учителем — в аудитории, в кабинете, в поле.

Вернадский принципиально отверг старый биологический подход, преимущественно державший в своем исследовательском фокусе тот или иной живой организм, выделенный из окружения, из сферы живого. Если такой подход и признавал влияние среды на организм, то не понимал в полном объеме обратного формирования самой этой среды всем живущим в ней. Биогеохимия выдвинула на первое место понятие жизни как организованной совокупности живого вещества, исходя из которого можно понять конкретное ее явление. Вернадский показал, что вещество планеты (а оно то же и в космосе) образуется в круговороте «мертвое — живое — мертвое», что «биогенные породы (то есть созданные живым веществом) составляют огромную часть ее (биосферы. — С. С.) массы, идут далеко за пределы биосферы… они превращаются, теряя всякие следы жизни, в гранитную оболочку», т. е., условно говоря, косное во многом и биокосное вещество, как бы «труп» живого. «Геохимия доказывает неизбежность живого вещества для этого круговорота всех элементов и тем ставит на научную почву вопрос о космичности, вселенности живого вещества», — обобщал Вернадский свой взгляд в монографии «Живое вещество», так и не увидевшей полностью свет при его жизни. В пей было высказано принципиальное для ученого убеждение, что жизнь — такая же вечная составляющая бытия, как материя и энергия.

Существеннейшая коррекция утвердившейся научной картины мира, где не было места жизни, явилась Вернадскому как озарение и открытие летом 1917 г., можно сказать, в естественной лаборатории, на лоне природы, в кишении тварей на хуторе в Шишаках под Полтавой. (Здесь была его летняя дача, которую он приобрел незадолго до того.) Собственно все его учение о живом веществе, о биосфере, новые, введенные им понятия-термины, такие, как всюдностъ жизни, давление жизни, скорость ее, сгущения жизни, были им разработаны этим летом. Он пережил состояние высочайшего подъема и вдохновения, какое, может быть, только однажды выпадает творцу. А в последующие три года уже додумал и сформулировал новое биогеохимическос мировоззрение. Оно дало ему такую неожиданную натурально-онтологическую «оптику» на всё в мире, даже на происходившие тогда в России невиданные социальные потрясения, которая помогла ему лично пережить период тягчайших житейских испытаний. И не только пережить, а превратить его по существу в самый плодотворный этап своей жизни.

Что же это были за испытания? В конце ноября 1917 г. после прихода к власти большевиков, он вынужден срочно покинуть столицу, ему грозит арест. Ведь он был одним из организаторов либеральной партии конституционных демократов (кадетов), бессменным членом ее Центрального комитета, а затем входил в состав Временного правительства как заместитель министра народного просвещения, которым был его друг С. Ф. Ольденбург (1863—1934). Вернадский уезжает на родную Украину и здесь, несмотря на чехарду сменяющихся властей, ухитряется вести огромную работу по спасению науки и культуры и даже по их возрастанию, организуя Украинскую академию. Странствия Владимира Ивановича с семьей по югу России, связанные с перипетиями гражданской войны, приводят его в Крым, где он участвует в основании Таврического университета в Симферополе, с весны 1920 г. уже читает там курс своей новой науки — геохимии, а осенью избирается ректором. Но до того, в начале года, он переносит сыпной тиф, который едва не стоит ему жизни. Интересна дневниковая запись, сделанная Владимиром Ивановичем во время этой болезни. Он рассказывает об удивительном состоянии, пережитом им в полубреду, между сном и явью, когда мысль и вещая фантазия его были предельно раскалены: именно тогда он «почувствовал в себе демона Сократа», преисполнился сознанием поистине эпохального значения своего учения и, более того, как в волшебном фонаре, перед ним прошли его возможная будущая жизнь, главное ее дело — организация Института живого вещества и даже знание предельного срока земного бытия — 83—85 лет. В последнем Владимир Иванович не намного ошибся: он умер в 82 года, да собственно и основное, пусть не в столь грандиозном объеме и не в тех, как это ему привиделось, «локальных» деталях, но осуществилось. В 1921 г. благодаря покровительству наркома здравоохранения Н. Семашко, бывшего в свое время учеником Вернадского, он возвращается в Петроград, получает, по существу, индульгенцию от властей за свои прежние политические «грехи» и включается в напряженную научную и организаторскую работу.