История вопроса. 
Основы политической философии

В сфере, где человек занимает центральное место, нельзя игнорировать то, что можно обозначить понятием «человеческое измерение». Политика представляет собой результат сознательных волевых усилий людей, ставящих перед собой определенные цели. При этом они руководствуются сложившимися у них мировоззренческими установками, нормами поведения, пониманием важнейших аспектов взаимоотношений человека со своей социальной средой. Там, где речь идет о понимании и толковании человека, человеческих целей, непременно присутствует ценностное начало.

По самому своему определению политическая жизнь пронизана морально-этическим началом, поэтому изучение политики не может не иметь морально-нравственного или ценностного измерения. Без проникновения в сферу целей и идеалов нельзя говорить об адекватном изучении мира политического в целом. Однако довольно не просто определить этот морально-нравственный аспект, составляющий смысл политической этики. Его невозможно понять без представлений о добродетели, совести, долге, без правил, с которыми должны соотноситься человеческие действия. В этом контексте этика представляет собой науку о законах и нормах поведения людей. Включая в себя основополагающий элемент идеального и трактуя эти представления в категориях высшего блага, добра, должного, этика принимает форму учения о конечных ценностях и целях.

Морально-нравственные начала, ценности и нормы, имеющие касательство к миру политического, к его институтам, отношениям, политическому мировоззрению и поведению членов того или иного сообщества, в совокупности составляют политическую этику. Политическая этика — это, по сути, нормативная теория политической деятельности, затрагивающая основополагающие проблемы: справедливое социальное устройство, взаимные права и обязанности.

руководителей и граждан, фундаментальные права человека и гражданина, разумное соотношение свободы, равенства и справедливости. Она играет ключевую роль в легитимизации как политической власти вообще, гак и различных форм правления.

Политика по самой своей природе предполагает ее одобрение или осуждение, выбор или отклонение. В глазах заинтересованных лиц политика в принципе не может быть нейтральна, поскольку она сопряжена с выбором, принятием решений, приверженностью, оценкой. Она тесно связана с такими ключевыми категориями человеческой жизни, как добро и зло, сущее и должное, достойное и недостойное, справедливость и несправедливость.

Поэтому без проникновения в сферу целей и идеалов не может быть речи об адекватном изучении мира политического в целом. Но не просто определить этот морально-нравственный аспект, составляющий смысл политической этики. Его невозможно понять без представлений о добродетели, совести, сознании долга, правил, с которыми должны соотноситься человеческие действия.

Особенность всех этических проблем политики обусловливается тем, что она теснейшим образом связана с насилием. К тому же нередко политику отождествляют с корыстным интересом, а нравственность с бескорыстием. «Кто ищет спасения своей души и других душ, — писал М. Вебер, — тот ищет его не на пути политики, которая имеет совершенно иные задачи — такие, которые можно разрешить только при помощи насилия. Гений или демон политики живет во внутреннем напряжении с богом любви, в том числе и христианским богом в его церковном проявлении, — напряжении, которое в любой момент может разразиться непримиримом конфликтом»¹.

Другими словами, политическое действие разворачивается в поле напряжения между моралью и властью, которая, в свою очередь, связана с насилием. Отсюда возникает отнюдь не праздный вопрос: можно ли вообще говорить о политической этике как таковой, правомерно ли применение к сфере политики категории этики и морально-этических ценностей? Если нет, то можно ли говорить о человеческом измерении в политике?

В истории политической мысли на эти вопросы давались весьма неоднозначные ответы. Это вполне естественно, поскольку с точки зрения, например, Н. Макиавелли, допускающего любой произвол со стороны государя в интересах государства, политика — это одно, а с точки зрения Ж. Ж. Руссо, озабоченного мыслью об обеспечении всеобщего блага, она — совершенно иное. В то же время, необходимо признать, что конкретное содержание и трактовка морально-этических ценностей общества во многом зависят от реальностей каждого конкретного исторического периода.

В силу того, что морально-нравственные категории и критерии служат важнейшим средством легитимации существующего политического режима ши конкретной политической стратегии, почти все крупные мыслители, занимавшиеся проблемами политики, государства и права, начиная от Конфуция, Платона, Аристотеля и кончая современными исследователями, так или иначе затрагивали эту проблему.

О том значении, которое античные мыслители придавали морально-нравственному началу, свидетельствует принцип, который сформулировал Сократ: «Лучше терпеть несправедливость, нежели причинить ее». Верность данному принципу Сократ продемонстрировал отказом от побега из Афин как способа избежать смерти после вынесения ему судебного приговора. Тем самым он показал пример личной справедливости. Определяя в качестве главной цели политики обеспечение «высшего блага» граждан полиса и предписывая ей нравственно-воспитательную роль, Аристотель, в частности, утверждал: «Государственным благом является справедливость, то есть то, что служит общей пользе»^[1].

Показательна с данной точки зрения позиция блаж. Августина, который утверждал: «Что не было справедливым, не может быть и законом» (Non videtur tsse lex quae juste non fuerit). «При отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки?», — так ставил вопрос Августин^[2]. Продолжая эту мысль, он писал: «Разбойничьи шайки есть ни что иное, как государства в миниатюре. И они также представляют собою общества людей, управляются властью начальника, связаны обоюдным соглашением и делят добычу по добровольно установленному закону».

Значительное место проблемам нравственности в сфере политики уделяли многие мыслители Средневековья и Нового времени, такие как Б. Спиноза, Дж. Локк, Т. Гоббс, Г. В. Лейбниц, Ж. Ж. Руссо, И. Кант, Г. В. Ф. Гегель и др. К примеру, Гегель разделял нравственную жизнь на три сферы — семью, гражданское общество и государство, определив их как «моменты» или «элементы» этической системы, регулирующие жизнь каждого отдельно взятого индивида. Здесь у Гегеля этические нормы актуализируются по-разному в действиях и отношениях людей в зависимости от того, в какой сфере они действуют. Что касается государства, то его Гегель рассматривал как «действительность нравственной идеи — нравственный дух как очевидная, самой себе ясная, субстанциальная воля»^[3].

Наряду с традицией, идущей от Платона и Аристотеля, которые не мыслили политику без морально-этического начала, существовала другая традиция, которая разводит понятия «этика» и «политика». Как известно, к далеко идущим выводам в этом вопросе пришел Н. Макиавелли, который в четко сформулированной и резко очерченной форме поставил проблему соотношения этих понятий и обозначающих ими феноменов.

Для пользы и в интересах государства, утверждал Макиавелли, «князь вынужден хорошо владеть природой зверя, он должен взять примером лисицу и льва, так как лев беззащитен против сетей, а лисица беззащитна против волков. Следовательно, надо быть лисицей, чтобы распознавать западню, и львом, чтобы устрашать волков»^[4].

Другими словами, правитель должен органически сочетать в себе хитрость и силу, т. е. быть одновременно лисой и львом в одном лице. Он вправе не хранить верность своему слову, прибегать к лукавству и вероломству, одним словом, использовать все средства, которые служат делу укрепления государства. Как утверждал Макиавелли, человек, стремящийся делать одно только добро, обречен на гибель среди множества людей, чуждых добру. Для него высшая ценность — это государство, перед которым ценность отдельно взятой личности или какие бы то ни было другие ценности должны отступить на задний план или же полностью игнорироваться.

Тенденция к ослаблению внимания к нравственным аспектам политики получила дальнейшее развитие в XIX в. у представителей историзма и позитивизма. Руководствуясь рационалистической традицией, восходящей к Р. Декарту, Т. Гоббсу и другим мыслителям Нового времени, позитивисты стремились свести политику всецело к науке с целью создания механизма разрешения или смягчения политических конфликтов.

Как утверждал, например, один из основателей позитивизма О. Конт, нет свободы совести в математике и астрономии, ее не должно быть и в социологии. Позже эту установку усвоили и представители других социальных и гуманитарных дисциплин, в том числе и политической науки. Считалось, что политическая наука, раскрывая причинно-следственные закономерности и связи в конкретных сферах, дает возможность определить те величины, действуя на которые можно достичь желаемых результатов.

Наиболее далеко идущие выводы из такой постановки вопроса сделали сторонники утилитаризма. Его основатель И. Бентам, отказавшись от постулата просветителей о том, что общее благо достигается в том случае, если люди руководствуются установками естественного права и вечных законов природы, искал мерило их должного поведения в практической личной выгоде.

Постепенно торжество рационализма, сциентизма и научных методов исследования политических феноменов привело к отделению фактов от ценностей, объективизации, ценностной нейтрализации позитивистской политологии. Постулировалась несовместимость фактов и ценностей на том основании, что в суждениях о последних не содержатся объективные знания, они составляют эмоциональную реакцию на конкретные обстоятельства, истинность которой не поддается научной верификации.

Провозглашенная позитивистами нейтральность или беспристрастность политической науки привела к тому, что нравственные аспекты политики были объявлены «личным делом» участников политического процесса, не имеющим никакого отношения к политическому анализу. Следуя данному принципу, позитивисты выступали за то, чтобы юриспруденция занималась разработкой исключительно позитивного права — jus qua jussum, отбрасывая проблему справедливого закона — jus qua justum. Эту позицию наиболее четко выразил, пожалуй, известный французский писатель А. Франс, который утверждал: «Из всех пороков, опасных для государственного деятеля, самый пагубный — добродетель, она толкает на преступление».

Продолжая эту традицию, ряд современных авторов также считают необходимым отделить политику от морали. Так, но мнению польского политолога С. Запасника, «после обретения независимости экономикой очередь за полным отделением политики от морали. Такое отделение стало в настоящее время необходимостью самого общественного развития»^[5]. Он утверждал, что в области политики оправдан только прагматизм, лишенный даже тех последних связей с моралью, какие пытались сохранить Локк и Милль.

Отвергая всякие попытки навязать политикам какие-либо моральные ограничения, Запасник известным определением подчеркивал: «Политик… является „вежливым человеком, который должен лгать в интересах своего государства“, он не может быть человеком с „чистыми руками, поскольку последнее совершенно несовместимо с его профессией“».

Характер противоречий между двумя подходами можно продемонстрировать на примере либертариста Ф. фон Хайека и либерала Д. Роулса. По мнению Хайека, справедливость предполагает распределение или перераспределение материальных благ. Это, в свою очередь, предполагает распределителя, который осуществляет этот акт в соответствии со своим субъективным пониманием добра и зла, справедливости и несправедливости. В свободном обществе и рыночной экономике, утверждал он, вообще нельзя вести речь о социальной справедливости, поскольку там нет и не должно быть распределения или перераспределения.

Сторонники этого подхода убеждены в том, что справедливость — это прежде всего политическая справедливость, или формальная справедливость, имеющая в виду прежде всего гарантии реализации прав и свобод каждого члена общества. Если государство обеспечивает равенство всех граждан перед законом, равные права на участие в политической жизни и равенство возможностей в социально-экономической сфере, то отпадает сам вопрос о социальной.

справедливости, поскольку в демократическом плюралистическом обществе каждый человек сам способен обеспечить свое материальное благосостояние.

Иной точки зрения придерживается большинство либералов (которых можно назвать социальными либералами), позиции которых наиболее четко сформулировал Дж. Роулс. Подобно тому, как истина составляет главную добродетель науки, утверждал он, справедливость есть главная добродетель общества. Независимо от своей стройности и привлекательности любая теория подлежит замене, если обнаруживается ее несоответствие фактам. То же самое и в отношении общественных институтов и законов, если они продемонстрировали свою несправедливость¹.

• [1] Аристотель. Соч. М., 1984. Т. 4. С. 467.
• [2] Августин Блаженный. О граде Божием. Санкт-Петербург; Киев, 1998.С. 150.
• [3] Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 279.
• [4] Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996. С. 84.
• [5] Запасник М. Ложь в политике // Философские науки, 1991. № 8.С. 98.