Идеологические дискуссии конца 1940-х — начала 1950-х годов

В 1947 г., в январе и июне, были проведены две дискуссии по книге Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии» (1946). Книга подвергалась критике за объективизм, терпимость к идеализму и декадентству, за отсутствие полемического задора в критике философских противников. Существенным пороком было расценено «невключение истории развития русской философии в учебник и тот факт, что изложение истории философии доводилось только до 1848 г.». В этом усматривалось «умаление роли русской философии». Осуждение «беззубого вегетарианства» настраивало ученых на более решительное наступление на философском фронте и борьбу с буржуазным объективизмом.

В мае 1947 г. состоялась дискуссия, но книге Е. С. Варги «Изменения в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны» (1946). Особой критике в книге академика подверглись главы «Возросшая роль государства в экономике капиталистических стран» и «Регулирование хозяйства и бесплановость в капиталистических странах во время войны», вывод о возможности функционирования «организованного капитализма». Осуждались также положения автора, «ведущие к выводу» об ослаблении классовых противоречий капитализма. Тональность критики быстро повышалась — от обвинений в «недопонимании» до ярлыка «агента». Результатом «дискуссии» стало состоявшееся осенью 1947 г. решение о закрытии возглавляемого Е. С. Варгой с 1927 г. Института мирового хозяйства и мировой политики.

Философская и экономическая дискуссии 1947 г. стали предвестниками ужесточения идеологического контроля и в других областях науки, а также тщетности надежд на расширение научных контактов с зарубежными коллегами, свободы дискуссий и мнений, общей послевоенной либерализации. Навязывание косных идеологических догм отрицательным образом сказывалось на развитии не только гуманитарных наук, но и естествознания. Так, монопольное положение в агробиологии, занятое группой академика Т. Д. Лысенко и поддержанное правительством, привело к отстранению от работы многих его оппонентов — генетиков, физиологов, морфологов, почвоведов, медиков. В конце 1940;х гг. с порога была отвергнута кибернетика — наука об общих законах получения, хранения, передачи и переработки информации. В результате, научный совет по комплексной проблеме «Кибернетика» был создан в СССР лишь в 1959 г.

В конце 1948 г. началась подготовка (создан Оргкомитет) Всесоюзного совещания заведующих кафедрами физики — для исправления упущений в науке в соответствии с духом времени: физика-де преподавалась в отрыве от диалектического материализма, учебники излишне пестрят именами иностранных ученых. После успеха Лысенко в разгроме «вейсманизма-морганизма-менделизма» на августовской (1948) сессии ВАСХНИЛ выдвигались идеи разгромить в физике «эйнштейниапство». Издан был сборник статей «Против идеализма в современной физике», в котором атаковались советские последователи А. Эйнштейна — Л. Д. Ландау, И. Е. Тамм, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, В. Л. Гинзбург, А. Ф. Иоффе.

Пагубность назначенного на 21 марта 1949 г. совещания физиков раньше всего была осознана в комитете, ведущем работы по атомной проблеме. И атомщики не остались в стороне от защиты науки. Когда Берия поинтересовался у Курчатова, правда ли, что теория относительности и квантовая механика — это идеализм и от них надо отказаться, он услышал в ответ: «Если от них отказаться, придется отказаться и от бомбы». Берия сразу же отреагировал: самое главное — бомба. Совещание было отменено, «бомба спасла физиков».

Таким образом, в первое послевоенное время на переднем плане идеологической работы находилась борьба за укрепление советского патриотизма на основе искоренения низкопоклонства перед Западом и умаления мировой значимости русской культуры. С середины 1947 г. акцент переносился на борьбу с космополитизмом.

Особая политическая актуальность борьбы против идеологии космополитизма выявлялась по мере появления на Западе различных проектов объединения народов и государств в региональном и мировом масштабах. После войны Черчилль активно пропагандировал замену ООН англо-американским союзом, поддерживал лозунг создания «Соединенных Штатов Европы» под верховным покровительством США. Английский министр иностранных дел Э. Бевин в ноябре 1945 г. говорил о «новом изучении вопроса о создании мировой ассамблеи, избранной прямо народами мира в целом», о законе, обязательном для всех государств, образующих объединенные нации. Известный английский философ Бертран Рассел считал, что «кошмар мира, разделенного на два враждующих лагеря», может кончиться только с организацией «мирового правительства» под эгидой Америки.

В конце Второй мировой войны возникло американское движение за создание «всемирного правительства». В июне 1946 г. советский журнал «Новое время» познакомил общественность со сборником статей крупнейших американских ученых-агомщиков, в котором обосновывалась идея превращения ООН в «мировое государство», призванное спасти мир от атомной войны и осуществлять контроль над атомной энергией. В сентябре 1948 г. «Литературная газета» дала представление о «движении мировых федералистов» в США, возглавляемых представителем крупного бизнеса К. Мейером. Под давлением этой организации законодательные собрания 17 штатов США приняли резолюции, предлагающие конгрессу внести решение о пересмотре устава ООН, а на случай неприятия предложения Советским Союзом действовать без него. Был разработан проект «конституции мира», в преамбуле которой значилось: «Эпоха наций приходит к концу, начинается эра человечества».

О необходимости создания мирового правительства заявлял и знаменитый физик А. Эйнштейн, видевшей в этом единственный способ спасения цивилизации и человечества. В сентябре 1947 г. в открытом письме делегациям государств — членов ООН он предлагал реорганизовать Генеральную ассамблею ООН, превратив ее в непрерывно работающий мировой парламент, обладающий более широкими полномочиями, чем Совет Безопасности, который якобы парализован в своих действиях из-за права вето.

В ноябре 1947 г. крупнейшие советские ученые (С. И. Вавилов, Л. Ф. Иоффе, Н. Н. Семенов, А. Л. Фрумкин) в открытом письме высказали свое несогласие с А. Эйнштейном. Наш народ, писали они, отстоял независимость в великих битвах Отечественной войны, а теперь ему предлагается добровольно поступиться ею во имя некоего «всемирного правительства», «прикрывающего громко звучащей вывеской мировое господство монополий». Единственный путь к предотвращению новой войны советские ученые видели в объединении всех антиимпериалистических и демократических сил в борьбе против планов новых войн, против нарушения суверенитета народов.

В 1948 г. группа американских ученых, называющих себя «гражданами мира» и представителями «единой мировой науки», вновь обращалась «к ученым всего мира» с предложением поддержать создание «Соединенных Штатов Мира». По представлениям многих приверженцев этой космополитической идеи, образцом мирового государства являлись США, и дело оставалось лишь за тем, чтобы все независимые народы и страны были сведены к положению штатов Техас или Юта.

Реакция И. В. Сталина на подобные предложения нашла выражение в надписи (лето 1947 г.) на странице проекта новой Программы партии: «Теория „космополитизма“ и образования Соединенных] Штатов Европы с одним правительством. „Мировое правительство“». Эта надпись неразрывно связывает теории космополитизма и сверхгосударства, объясняет, по существу, главную причину открытия в СССР кампании по борьбе с космополитами. Кампанию направляло Управление (с июля 1948 г. — отдел) пропаганды и агитации ЦК. После отставки Г. Ф. Александрова сто возглавлял М. А. Суслов (с сентября 1947 по июль 1948 г., а также с июля 1949 г.) и Д. Т. Шепилов (в 1947—1948 гг. первый заместитель начальника управления, в июле 1948 — июле 1949 г. заведующий отделом).

Установка на проведение кампании, но борьбе с низкопоклонством и космополитизмом была дана в статье Д. Т. Шепилова «Советский патриотизм» (Правда. 1947. 13 августа). Из ее содержания видно, что советские лидеры готовы были подозревать в антипатриотизме всякого, кто не был уверен, что теперь не мы догоняем Запад в историческом развитии, а «странам буржуазных демократий, по своему политическому строю отставшим от СССР на целую историческую эпоху, придется догонять первую страну подлинного народовластия». Соответственно, утверждалось, что советский строй «в сто крат выше и лучше любого буржуазного строя».

Конкретный пример космополитизма обнаружился в книге профессоралитературоведа И. М. Нусинова «Пушкин и мировая литература» (1941). Поэт Николай Тихонов отмечал (май 1947 г.), что Пушкин и вместе с ним вся русская литература представлялись в этой книге «всего лишь придатком западной литературы», лишенным «самостоятельного значения». В июне критика «очень вредной» книги была развита А. А. Фадеевым на пленуме правления Союза писателей СССР. С этого выступления дискуссия стала перерастать в кампанию по обличению низкопоклонства, отождествленного с космополитизмом.

Еще раньше, в статье партийного теоретика О. В. Куусинена «О патриотизме» («Новое время». 1945. № 1) утверждалось, что в отличие от возрожденного в годы войны патриотизма, самоотверженной борьбы за свободное, счастливое будущее своего народа, космополитизм представляет собой безразличное и пренебрежительное отношение к отечеству. Он органически противопоказан трудящимся и коммунистическому движению и свойствен представителям международных банкирских домов и международных картелей, биржевым спекулянтам — всем, кто действует согласно латинской пословице «ubi bene, ibi patria» («где хорошо, там и отечество»).

В «Вопросах философии» (1948. № 2) космополитизм определялся как «реакционная идеология, проповедующая отказ от национальных традиций, пренебрежение национальными особенностями развития отдельных народов, отказ от чувства национального достоинства и национальной гордости». Особая политическая актуальность борьбы против идеологии космополитизма связывалась с тем, что «реакционный американский империализм сделал космополитизм своим идеологическим знаменем».

Наиболее громким рупором в антикосмополитической кампании был секретарь ЦК А. А. Жданов. Выступая в ЦК ВКБ (б) в феврале 1948 г. на совещании деятелей советской музыки, он выдвинул универсальное обоснование резкого поворота от интернационализма как некоего социалистического космополитизма к интернационализму как высшему проявлению социалистического патриотизма. Применительно к ситуации в искусстве он говорил: «Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину — означает потерять руководящую линию, потерять свое лицо, стать безродным космополитом».

Поводом для усиления кампании по борьбе с космополитами стал доклад первого секретаря МК и МГК ВКП (б) Г. М. Попова на приеме у Сталина в первой половине января 1949 г. Он обратил внимание на то, что на пленуме Союза советских писателей при попустительстве Агитпропа ЦК «космополиты» сделали попытку сместить А. А. Фадеева, который из-за своей скромности не смеет обратиться к товарищу Сталину за помощью. (На протяжении 1948 г. Агитпроп не придавал значения рекомендациям Фадеева заняться Всероссийским театральным обществом — «гнездом формалистов, чуждых советскому искусству».) Когда Д. Т. Шеиилов, в свою очередь принятый Сталиным, начал говорить о жалобах театральных критиков на гонения со стороны руководства ССП и в доказательство положил на стол соответствующее письмо, Сталин, не взглянув на него, раздраженно произнес: «Типичная антипатриотическая атака на члена ЦК товарища Фадеева». После этого Агитпропу не оставалось ничего иного, как немедленно включиться в отражение «атаки».

24 января 1949 г. решением Оргбюро ЦК главному редактору «Правды» П. Н. Поспелову было поручено подготовить по этому вопросу редакционную статью. После указаний Маленкова она получила название «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» и была опубликована 28 января 1949 г. Вслед ей звучали залпы газетных статей с разоблачением космополитизма в разных областях науки и культуры. При этом дело не ограничивалось критикой и перемещениями «космополитов», в основном евреев по национальности, с престижных должностей на менее значимую работу. Их преследование нередко заканчивалось арестами. По данным И. Г. Эренбурга, до 1953 г. арестовано 217 писателей, 108 актеров, 87 художников, 19 музыкантов.

С 23 марта 1949 г. кампания пошла на убыль. Еще в ее разгар Сталин дал указание Поспелову: «Не надо делать из космополитов явление. Не следует сильно расширять круг. Нужно воевать не с людьми, а с идеями». Видимо, было решено, что основные цели кампании достигнуты. При этом арестованных не освободили, уволенных с работы на прежние места не взяли. Наиболее ретивые участники кампании по борьбе с космополитизмом были сняты со своих постов. Молва приписывала произвол исполнителям, а Сталин будто бы его останавливал.

В период послевоенных идеологических кампаний происходили масштабные перемещения в структурах власти. Их жертвами были не только интеллигенты еврейского происхождения. По оценкам израильских исследователей, в общем числе пострадавших они составляли не слишком значительное меньшинство. Среди всех арестованных по «делу врачей» представителей других национальностей было в три раза больше, чем евреев. «Ленинградское дело» по числу жертв (более 32 тыс. репрессированных) почти в 70 раз превышало число арестованных по делам космополитов (431 чел.). Поэтому объяснять кампанию по борьбе с космополитами в СССР «сталинским антисемитизмом» некорректно. Как и кампании 1930;х гг., она была связана и с политической борьбой на международной арене, и с глубинными социальными, национально-политическими процессами, со сменой элит в советском обществе.

Еще одной идеологической дискуссией того времени стала дискуссия о языкознании, в которой личное участие принял Сталин. Предметом дискуссии было учение о языкознании академика II. Я. Марра, утверждавшего, что по мере движения человечества от кустарных разобщенных хозяйств и форм общественности к одному общему мировому хозяйству «язык от первоначального многообразия гигантскими шагами продвигается к единому мировому языку». К началу 1950;х гг. учение обнаружило несостоятельность своих основ, а предложения Марра о форсировании работы, но созданию искусственного мирового языка явно утрачивали актуальность. Время выявило особую роль русского языка в процессе перехода к будущему мировому языку в пределах СССР. Марризм становился неприемлемым из-за ущемления национальных чувств китайцев и грузин. Согласно Марру, китайский язык был связан лишь с начальным этапом развития языков, а грузинский по развитию стоял ниже еврейского.

В дискуссии о языкознании приняли участие и академические, и политические силы. Открывалась она 9 мая 1950 г. статьей грузинского академика А. С. Чикобавы «О некоторых вопросах советского языкознания». Итоги дискуссии подведены в статье Сталина «Относительно марксизма в языкознании» (Правда. 1950. 20 июня) с продолжением от 11 и 28 июля. Позднее эти работы издавались в брошюре под общим названием «Марксизм и вопросы языкознания». Сталин решительно отверг утверждения о том, что краеугольные положения теории Н. Я. Марра («язык есть надстройка над базисом», «классовый характер языка», «стадиальность развития языка») являются марксистскими. После дискуссии Марр воспринимался как ученый, который хотел быть марксистом, но не сумел стать им: «Он был всего лишь упростителем и вульгаризатором марксизма, вроде „пролеткультовцев“ или „рапповцев“».

Дискуссия о языкознании совпала по времени с дискуссией по проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова («Павловская сессия» АН и АМН СССР, 28 июня — 4 июля 1950 г.), в результате которой основоположник эволюционной физиологии академик Л. А. Орбели и его сторонники были отстранены от руководства возглавляемыми ими научноисследовательскими учреждениями и заменены «истинными павловцами». Ошибки решений стали исправляться с конца 1950 г.

Еще одна дискуссия, оставившая большой след в истории науки и идеологической жизни страны, состоялась в ноябре 1951 г. Она была связана с подготовкой учебника политической экономии, которому придавалось исключительно большое значение. Работа эта началась еще до войны. По поручению Сталина ее вел известный экономист Л. А. Леонтьев. После войны работа была продолжена, однако нс давала удовлетворительных результатов. В мае 1950 г. решением Политбюро ЦК написание учебника поручили группе ученых-экономистов — к Леонтьеву присоединились К. В. Островитянов, Д. Т. Шепилов и др.

Через год макет учебника был представлен в Политбюро, затем разослан специалистам по общественным наукам с предложением обсудить сто на Всесоюзной экономической дискуссии. С 10 ноября по 8 декабря 1951 г. в рамках дискуссии проведено 21 заседание, в которых приняли участие около 240 ученых. В их числе были крупные экономисты Е. С. Варга, Я. А. Кронрод, В. С. Немчинов, А. И. Поткин, К. В. Островитянов, А. М. Румянцев.

На основе материалов дискуссии были подготовлены и посланы Сталину предложения, но улучшению макета. 1 февраля 1952 г. Сталин откликнулся на присланные материалы «Замечаниями, но экономическим вопросам» и высказал ряд собственных соображений по содержанию учебника. Решением Политбюро его авторам был предоставлен еще один год для доработки. Свою роль в его подготовке Сталин свел к написанию замечаний к проекту и ответов на адресованные ему вопросы. Их содержание вошло в книгу «Экономические проблемы социализма в СССР». В ней, по сути дела, отвергалась рыночная экономика; обосновывались еще большее огосударствление экономической жизни в стране, приоритетность развития тяжелой промышленности, необходимость свертывания и превращения кооперативно-колхозной собственности в государственную, сокращение сферы товарного обращения. Книга содержала важные в политическом отношении положения: «неизбежность войн между капиталистическими странами остается в силе»; «чтобы устранить неизбежность войн, надо уничтожить империализм».

Почему в СССР научные дискуссии были так тесно переплетены с идеологическими? Докажите на примерах.

С высоты наших дней видно, что в этом произведении не получили поддержки новаторские подходы ученых, которые выступали за учет интересов широких масс трудящихся и за более масштабное включение в производственный процесс хозяйственных методов. Существенно была также переоценена степень внутренних противоречий капиталистической системы и не учтены ее способности к саморегуляции. Объясняется это тем, что Сталин оказался в зависимости от казавшейся близкой окончательной победы социализма. Отдельные члены Политбюро (Молотов, Микоян) не были уверены в правильности положений «Экономических проблем». Это стало одной из причин дальнейшего охлаждения к ним со стороны Сталина. По свидетельству Молотова, Сталин работал над второй частью своего труда. Но она так и не увидела света.