Либеральная модель государственного устройства

Почему побеждать стала именно либеральная модель? В чем заключалось ее преимущество перед другими системами? Прежде всего в том, что принцип народного суверенитета, политических свобод, зародившийся еще в эпоху Просвещения, оказался весьма привлекательным. Единоличная деспотическая власть, будь то монархия или диктатура, пусть даже эффективная, стала рассматриваться как нежелательная и недопустимая с точки зрения суверенитета народа.

Кроме моральной привлекательности новая система обладала еще одним важнейшим преимуществом — именно благодаря либеральной демократии в передовых странах Запада (Великобритании, Франции, США, Германии) удалось создать функционирующую и развивающуюся рыночную экономику, так как она является неотъемлемой частью либеральной идеологии. Связь либерализма и высокой степени развития экономики не является обязательной и абсолютной, поскольку для либеральной демократии не существует экономических причин, эти причины находятся в социальной, политической, духовной сфере.

Как бы то ни было, но если народное хозяйство в эпоху меркантилизма в Европе в XVI11 в. с трудом прокармливало 150 млн населения, то во второй половине XIX в., благодаря рыночной организации экономики, легко и в изобилии питало и одевало в 5—6 раз больше народу.

Однако следует помнить и то, что никакой экономической причины, чтобы развитая промышленность порождала политическую свободу, нет. Стабильная демократия возникала иногда и в доиндустриальных обществах, как было в США в 1776 г. В то же время есть много исторических примеров технологически развитого капитализма, сосуществовавшего с политическим авторитаризмом. Зачастую авторитарные государства способны давать темпы экономического роста, недостижимые в обществах демократических. Так было, правда, только в XX в., к примеру в Германии при Гитлере.

Первоначально именно невиданные успехи в экономическом развитии сделали либеральную систему привлекательной, ей стали подражать другие страны, стремясь сделаться столь же сильными и богатыми. Промышленная революция расширила горизонты и потенциал человечества. Она покончила со многими аристократическими привилегиями и открыла двери новой эре, основанной на личных заслугах и достоинствах человека. Это также пример для подражания.

Именно во второй половине XIX в. все шире распространяется вера в то, что для надлежащего управления необходимо согласие между управляющими и управляемыми. Наилучший способ обеспечить подобное сотрудничество и кооперацию — заседания всенародных парламентов, которые создают правительства, выражающие волю большинства. Германский рейхстаг, французский парламент, Вестминстерский дворец, американский Конгресс, российская Дума заседали в великолепных дворцах, подчеркивающих значимость законодательной власти. Как бы ни отличались национальные конституции, все они придерживались основ цивилизованного законодательства: независимого правосудия, равного для всех — богатых и бедных, сильных и слабых. Практика могла отличаться от теории, но правосудие изображалось с завязанными глазами: оно едино для всех без исключения.

К концу XIX в. сложилась общая модель желаемого устройства и государственных учреждений «передовой» страны Запада. Такая страна должна была:

• — иметь более или менее однородную исторически сложившуюся территорию;
• — обладать суверенитетом;
• — быть достаточно крупной, чтобы обеспечивать себе политическую независимость и основы национального экономического развития;
• — иметь политические и юридические институты либерального представительного типа;
• — обеспечивать в достаточной степени местную автономию и инициативу;
• — опираться на граждан, обладающих определенными юридическими и политическими правами.

Общее число образований, достойных названия «суверенное государство» к концу XIX в., было невелико: 17 в Европе, 19 в Америке, четыре в Азии. Эти государства довольно различны — многие развитые страны имели конституционные монархии или предпринимали шаги по введению выборного представительства. В этом отношении лишь Россия и Турция составляли исключение. Государства представительского типа не использовали демократическое избирательное право, за исключением Швейцарии, Франции, США и Дании. Республики Латинской Америки не подходили под понятие демократических, поскольку их неграмотные жители были лишены права голоса. Идеал национального государства все более укреплялся и становился популярным с конца XIX в.