Деформации ценностей профессиональной этики государственных и муниципальных служащих

Интенсивный процесс «размывания» и даже девальвации таких простых норм нравственности, как честность, порядочность, ответственность, поразивший российское общество в начале 90-х гг. прошлого века и не остановившийся до сих пор, отразился на нравственном состоянии кадрового корпуса государственной и муниципальной службы, утратившего многие традиционные профессионально-нравственные ценности и превратившегося в зону коррупционного риска.

Урон, наносимый коррупцией, обнаруживает себя не только в материальном выражении, но и в моральных проявлениях. В сознании значительной части населения, в том числе в среде чиновников, сформировался стереотип коррупции как этически приемлемой, а потому обыденной формы разрешения проблем и достижения желаемых целей. Понимание степени опасности коррупции размывается, а порог моральной терпимости к фактам взяточничества и другим коррупционным действиям растет. Не видя явных результатов борьбы с проявлениями коррупции, многие утрачивают доверие к власти и ее представителям в лице политических руководителей и государственных служащих, не проявляют готовности, желания бороться с этим злом. Такая ситуация несет в себе опасность утраты властью общественной опоры, роста социальной напряженности, а в конечном итоге, и угрозу социального взрыва.

Коррупционное поведение не только становится почти легитимной нормой в среде чиновников, но и все более проявляет свою агрессивность и наступательность, лишая добросовестных и честных работников перспектив служебного роста, а нередко просто выдавливая их из государственной или муниципальной службы. На смену им приходят люди «со стороны», «со своим», нередко сомнительным (с нравственной точки зрения), рыночным опытом, деформированными ценностями, неустойчивой гражданской позицией. Базовой характеристикой их профессионализма и нравственной устойчивости к соблазнам власти, а значит, социальной надежности является преданность начальству. Такие же понятия, как гражданский и служебный долг, социальная ответственность, честность и порядочность, воспринимаются как рудименты. Все это несет в себе угрозу профессиональной деградации, морального дефицита, системного кризиса управления, разрушения нравственных устоев власти и общества в целом.

В конкретных актах служебного поведения государственного (муниципального) служащего отражаются и реализуются не только требования, исходящие от общества, членом которого он является, или закрепленные в законодательстве, но и чувства, мысли и переживания, составляющие сферу индивидуального сознания и потому недоступные непосредственному наблюдению. Чтобы поведение чиновника отвечало нравственным императивам общества и профессиональной этики, он должен не просто формально и внешне следовать им, но и воспринять их, интериоризировать в своем сознании, т. е. признать и полностью разделить общественные и профессиональные ценности. В противном случае происходит деформация его сознания, обнаруживающая себя во внешних проявлениях девиантного поведения. Причины этого явления следует искать как в объективных обстоятельствах, которые сопровождают служебную деятельность государственного (муниципального) служащего, так и в субъективных характеристиках его личности.

К объективным обстоятельствам следует отнести:

• — недостаточную правовую и социальную защищенность и материальную обеспеченность государственных и муниципальных служащих, стабильность служебного положения и продвижение которых нередко зависят не от их профессиональных и личностных качеств, а от расположения начальника, а предлагаемые в «благодарность» за незаконно оказанные услуги подношения в порядки раз превышают положенный по должности оклад;
• — несовершенство правовой базы государственной и муниципальной службы, не обеспечивающей неотвратимости наказания за совершенные служебные проступки и фактически не предусматривающей никаких мер ответственности за безнравственные поступки, подрывающие доверие граждан к власти, за бездушное, формальное отношение к гражданам, которые же и оплачивают труд чиновника;
• — эрозию нравственного сознания общества, утратившего прежние идеалы и пребывающего в состоянии фрустрации;
• — отсутствие отработанных и надежных механизмов селекции государственных и муниципальных служащих по нравственному признаку в процедурах приема на государственную и муниципальную службу и карьерного продвижения;
• — обесценивание и невостребованность, несмотря на все декларации, таких личностных качеств чиновников, как честность, порядочность, личная ответственность, обостренное чувство справедливости;
• — наличие у государственных (муниципальных) служащих властных полномочий. Объем этой власти может быть большим или меньшим, но власть у чиновника перед гражданами есть всегда, даже если она может выражаться лишь в «синдроме вахтера», т. е. вправе запрещать, «держать и не пущать». А власть — это не только инструмент реализации принимаемых решений, но и фактор, существенно влияющий на образ мыслей, характер и поведение управленца. Недаром еще в античные времена по решению римского сената к полководцу, возвращавшемуся с победой, при въезде в город приставлялся раб, который, неся над его головой золотой венец, должен был повторять: «Оглядывайся назад и помни, что ты человек»;
• — недостаточно четкое разграничение полномочий, а следовательно, и ответственности между федеральными, региональными властными структурами и органами местного самоуправления;
• — установленную в государственных и муниципальных органах коллективную форму ответственности, которая на деле оборачивается персональной безответственностью должностных лиц перед обществом за социальные последствия принимаемых ими управленческих решений.

Питательной средой для деформации нравственных ценностей служат и субъективные характеристики чиновников: низкий уровень правовой и духовно-нравственной культуры, неразвитость и даже атрофия представлений о своей миссии, гражданском долге, которые приводят к серьезным изменениям в шкале жизненных и профессиональных ценностей. Материально-прагматическая направленность, свойственная сознанию значительной части чиновников, является благодатной почвой для формирования потребительской культуры, развития девиаций профессиональной этики, нарушений норм служебного поведения, возникновения конфликта интересов.

В науке условно выделяют четыре наиболее распространенных социальных типа государственных служащих^[1], которым свойственна та или иная степень подверженности деформациям нравственного сознания:

• 1) подвижнический тип. Гражданскому служащему этого типа свойственно честное и самоотверженное служение обществу, верность своему служебному долгу, ответственность и требовательность к себе, а в отношении к гражданам — внимательность и отзывчивость. Эти качества являются признаком высокой духовно-нравственной культуры, устойчивой к давлению внешних негативных факторов; никакие обстоятельства не заставят их поступиться своими принципами. Это личности, для которых их идеалы и устремления превышают степень риска и ради которых они готовы пожертвовать всем;
• 2) тип честного служащего. Повторяя в основном первый тип, он все-таки всегда остается исполнителем, даже занимая руководящую позицию. Поэтому в ситуации межролевого конфликта он предпочтет занять конформистскую позицию, даже если это ему будет причинять нравственные страдания;
• 3) тип добросовестного бюрократа — наиболее распространенный тип государственного служащего как продукт советского времени. За внешним трудовым рвением, которое, казалось бы, должно демонстрировать одно из важнейших проявлений базисной ценностной ориентации государственных служащих, направленной на соблюдение общественных и государственных интересов, на самом деле скрывается отношение к своей работе как к самоцели, за которым стоит полное непонимание социального смысла своего труда и безразличие к его социальным последствиям. Такая ориентация на задачу, а не на результат, на форму деятельности в ущерб ее содержанию свойственна функционерам с технократическим видением мира и слабо развитым чувством социальной ответственности;
• 4) тип своекорыстного бюрократа — сложная, изворотливая фигура, рассматривающая достижение социальных целей лишь в качестве средства для удовлетворения своих личных и групповых интересов, мастер манипулирования людьми, идеями, принципами, единственная цель которого — достижение личного благополучия. Дисфункциональный потенциал ценностных ориентаций таких людей лежит на поверхности, лишь слегка прикрытый «правильными» лозунгами и лживыми обещаниями.

Наиболее подверженными ценностным деформациям оказываются типы добросовестного и своекорыстного бюрократа.

Несоответствие человеческих поступков, действий разделяемым и признаваемым законными в обществе или его группах нормам, правилам поведения, идеям, стереотипам, ожиданиям, установкам, ценностям позволяет оценивать поведение субъектов как девиантное (позднелат. deviatio — отклонение), которое может проявляться в поступках, деятельности или образе жизни в форме:

• — деструктивного поведения, причиняющего вред только самому субъекту (накопительство, конформизм, беспринципность);
• — асоциального поведения, причиняющего вред субъектам (алкоголизм, наркомания, суицид);
• — противоправного поведения, представляющего собой нарушение правовых норм и выражающегося в разбое, криминальных разборках, убийствах, экономических преступлениях;
• — аморального поведения, выражающегося в пренебрежении нормами общечеловеческой, общественной, профессиональной морали или их игнорировании.

Основная причина девиантного поведения коренится в аномии, т. е. пренебрежении существующими в обществе нормами или их отрицании. Аномия существенно возрастает, когда в обществе усиленно рекламируются деньги, насилие как средство наживы, нелегитимные средства достижения материального успеха любой ценой.

Сцены насилия, бесконечные сериалы о чужой жизни вытравляют из людских душ отечественные традиции нравственности, «всемирной отзывчивости русской души, всечеловечности» (Ф. М. Достоевский), почитания старших.

Признаками деформации ценностей профессиональной этики гражданских служащих являются:

• • «туннельное» видение своего места и назначения в обществе, утрата понимания социального смысла своей деятельности, ее «смыслообразующих мотивов» (А. Н. Леонтьев);
• • игнорирование требований законности и как следствие — произвол в действиях чиновников, способствующий криминализации государственной службы, ее сращиванию с теневыми структурами и организованной преступностью. 65,9% опрошенных граждан в ходе социологического исследования в числе основных причин, мешающих государственным служащим повысить свой авторитет среди населения, назвали коррумпированность и взяточничество^[2];
• • снижение чувства ответственности перед обществом за свои действия и поступки по мере утраты представления о своей социальной роли;
• • подмена общественных интересов корпоративными, личными;
• • смещение шкалы ценностей, когда чиновник начинает чувствовать себя «слугой» административного порядка, своего начальника;
• • бюрократический псевдоколлективизм, оборотной стороной которого выступает «круговая порука»;
• • псевдоактивность, имитирующая бурную деятельность, за которой скрывается равнодушие к своему делу, безынициативность;
• • псевдовнимательность, лишь имитирующая заботу о людях, за которой скрывается безразличие к проблемам и судьбам зависящих от их власти людей;
• • перестраховка под видом добросовестности и бдительности, за которой стоит нежелание или неспособность взять на себя ответственность за принимаемые решения и их последствия;
• • перенесение атрибутов служебной роли на собственную персону, проявляющихся в «тронной болезни», барстве и высокомерии, а на нижних ступенях служебной лестницы — в «синдроме вахтера»;
• • «функционерское сознание», т. е. сведение всего личностного многообразия к функционально-ролевому поведению в сфере служебной деятельности, отключение или даже атрофия нравственных принципов как регуляторов реального служебного поведения, разрыв социального и индивидуального, служебного и личного пластов бытия, убогий набор ценностных ориентаций, среди которых отсутствует главная — гражданское самосознание^[3].

Социальные последствия деформации ценностей административной этики представляют опасность не только для государственной и муниципальной службы, ибо разрушают ее нравственную основу и подрывает общественный престиж службы, и не только для государственного и муниципального служащего, потому что подобные деформации обедняют или вовсе разрушают личность, отражаясь на характере ее межличностных отношений как в сфере служебной деятельности, так и за ее пределами, но и для общества в целом, которое может оказаться жертвой моральной деградации чиновников, забывших, чьи интересы они должны защищать и обеспечивать.

С утратой чиновником социального смысла своей деятельности приходит ощущение, что его судьи — только его ближайшее окружение: начальник, от которого всецело зависит его благополучие и карьера; референтная группа (чаще неформальная), готовая включить механизмы, и весьма действенные, для немедленного отторжения его в случае отказа принимать установленные в этой группе «правила игры». Перед таким давлением у человека неустойчивой нравственной культуры отступают личностные ценности, замирает голос совести, срабатывает инстинкт самосохранения. Безответственность влечет за собой вседозволенность, создает благоприятную почву для коррупции и протекционизма. Человек же с твердыми нравственными убеждениями и принципами переживает тяжелую психологическую драму, осуществляя моральный выбор «в особо стрессовой ситуации» (Дж. Pop).

Дискредитация должности государственного и муниципального служащего не только в глазах общественности, но и среди самих чиновников усложняет процесс формирования кадрового корпуса профессиональными, высоконравственными работниками, что приводит к высокой текучести и хронической неукомплектованности кадров государственной и муниципальной службы.

Нарастающий разрыв в оценках внутрикорпоративного и общественного престижа является показателем того, что государственная и муниципальная служба становится самодостаточной полузакрытой структурой со своей особой системой профессиональных норм и ценностей служебного поведения. Такие важные качества, как справедливость, открытость, склонность к взаимопомощи и эмпатии, носят декларативный характер и в практической деятельности реализуются слабо.

Самым опасным не только для государственной и муниципальной службы, но и для всего общества является то, что эти нарушения из разряда девиантных постепенно переходят в систему привычных регуляторов поведения, что чревато опасностью перерождения аппарата, его духовно-нравственной деградацией. Причем неприоритетность невостребованной честности ставит под сомнение не только все остальные требования профессиональной этики, но и важные деловые и служебные характеристики чиновников.

Ни действующие законы, ни практика привлечения к ответственности нарушителей требований должностной морали не обеспечивают сегодня неотвратимости наказания и необходимого уровня нравственности государственных и муниципальных служащих.

Все эти обстоятельства подрывают изнутри нравственные основы государственной и муниципальной службы и способствуют деформации морального сознания чиновников. Они тяжелым грузом давят на оказавшихся в ситуации морального выбора. Одних подвергают жесточайшему испытанию на прочность их фундаментальных нравственных устоев и принципов, других — подталкивают занять более удобную и безопасную, а порой и выгодную позицию временщика — действовать по принципу «после меня хоть потоп» и следовать призыву назойливой рекламы «брать от жизни все». Во многом этот выбор определяется жизненной позицией и субъективными, личностными характеристиками тех, кому народ доверил защиту своих законных прав и интересов.

• [1] См.: Охотский Е. В., Смолъков В. Г. Бюрократия и бюрократизм. М.: Норма, 2006.С. 95—96.
• [2] См.: Магомедов К. О. Актуальные проблемы функционирования и развития государственной гражданской службы Российской Федерации. С. 12.
• [3] См.: Оболонский А. В. Человек и государственное управление. С. 230.