До начала переводов с греческого западноевропейская научная культура воспринимала естествен по i туч нос наследие Античности двумя путями:
- • через Рим, где, как известно, научно-философские занятия не принадлежали к числу наиболее важных;
- • через арабо-мусульманскую культуру, в которой античное наследие было уже ассимилировано.
Ф. Кассиодор недвусмысленно говорил, что вместо того чтобы изучать движение небесных светил и предсказывать на этой основе события, надо обратиться к Священному Писанию, а все мирские науки можно изучать лишь при условии постоянного сравнения их с Библией. Л если уж и заниматься философией, то лишь в рамках христианской парадигмы — из древних языческих авторов следует помнить только то, что близко по духу к Писанию. Например, используя логические приемы, можно было обсуждать проблему Св. Троицы, которая состояла из трех частей: «соотношение целостности и вездесущности Троицы», «ее отсутствие (благодаря козням дьявола) и одновременно присутствие», «проблема непостижимости Троицы ее созданиями».
Несколько настороженное отношение первых христианских педагогов к античному наследию понятно — слишком уж суетными представлялись им работы математиков и астрономов (чаще всего выступавших в роли астрологов). Так же, с недоверием, относились к мирским наукам и восточные отцы церкви. Например, преподобный авва Дорофей (VI—VII вв.) в беседах со св. Варсонофием и Иоанном, задав вопрос о нужности врачевания и необходимости заниматься изготовлением лекарств, получил ответ, что врачевание само по себе безвредно и заниматься им можно, однако главная надежда человека — не врачевание, но Бог.
Западноевропейские ученые эпохи, предшествующей Каролингскому возрождению, с большим сомнением относились к любому нехристианскому знанию. Если мы и встречаем на страницах их книг упоминания греческих авторов, то в лучшем случае это упоминания как бы примирительные: античный автор упоминается постольку, поскольку его читают светские люди. Христианский мыслитель Рабан Мавр (776/788—856) считал, что в греческом и римском знании есть здравое зерно, но оно должно быть посеяно на христианскую почву. Более того, крайне желательно забыть при этом о первоисточнике этого знания.
