Текст для чтения

Хигли Дж.^[1]

Элиты, вне-элитные группы и пределы политики: теоретический ракурс^[2]

Элиты

Элиты можно определить как личности и небольшие группы людей, которые благодаря преимуществу своего стратегического положения, занимаемого ими в крупных организациях или организациях, могущих считаться ведущими на основании каких-либо иных признаков, способны оказывать постоянное и значительное влияние на политические результаты. Иными словами, элиты — это лица, занимающие влиятельные политические позиции, а также лица, у которых есть организационная возможность создать серьезные политические проблемы, если их быстро не остановить. В этом смысле элиты состоят не только из «утвердившихся» лидеров, занимающих престижные позиции: ведущих политиков, влиятельных бизнесменов, занимающих высокие должности государственных служащих, военного руководства, но также, в различной степени в том или ином обществе, из достаточно временных и менее лично известных лидеров и руководителей массовых организаций, в частности профсоюзов, церквей и других важных добровольных ассоциаций и массовых движений. Таким образом, в рамках такого определения элит они включают в себя тех, кого принято называть «контрэлитами», поскольку они, безусловно, обладают организационной возможностью, хотя, может быть, в основном путем несогласия и отрицания, оказывать постоянное и значительное влияние на политические результаты.

В связи с изложенным выше необходимо внести три терминологических пояснения. Во-первых, необходимо последовательно различать «элиты» и «не-элиты», хотя это чрезмерно упрощает и искажает истинную политическую стратификацию обществ. Право на эту неосторожность основывается на экспликативных и предикативных достоинствах теории, основанной на различии. Во-вторых, термин «элита» в дальнейшем будет часто использоваться во множественном числе — «элиты», — поскольку в организованных обществах всегда существуют значимые различия между разнообразными группами тех, кто формируют элиту. В-третьих, для стилистического разнообразия будут использоваться такие термины как «лидеры», «лица, обладающие властью», «лица, обладающие влиянием», но они всегда будут означать элиты в том смысле, как они были определены выше.

Элиты и не-элиты в постиндустриальном обществе

На постиндустриальной стадии развития численность «белых воротничков» настолько возрастает, что они являются членами практически каждой «нуклеарной» семьи. Благодаря этому, а также получению ими образования, приобретению коммуникационных навыков и престижу профессии свойственное им административное отношение к власти получает широкое распространение в обществе, так что статусное отношение к власти значительно сократившегося числа занятых автономным трудом рабочих и промышленных рабочих, занятых ручным трудом, становится едва заметным.

Вопрос заключается в том, каким образом элиты и не-элиты влияют друг на друга в постиндустриальном обществе. Первоначально постиндустриальные условия, по-видимому, способствуют укреплению политической стабильности, обеспеченной элитами, едиными на основе консенсуса. Это объясняется тем, что численное преобладание «белых воротничков» приводит к размыванию классовых границ и ослабляет традиционную поддержку тех или иных политических сил среди не-элиты. Следовательно, необходимость прибегать к политическим идеологиям, таким как социализм и либерализм, как элиты поступали раньше, для того чтобы оправдать свой статус, политические взгляды и управленческие действия, теперь заметно снижается. Политический дискурс элит смещается к обсуждению таких тем, как обеспечение материального благополучия и развитие государства всеобщего благосостояния, в чем видят способ справиться с существующими на протяжении всей истории человечества недовольствами и проблемами. Наблюдатели охотно говорят о «конце идеологии», тезисе, который, вероятно, лучше всего рассматривать в роли рационализатора оптимистичных взглядов на постиндустриальную эпоху, особенно, как она видится с выгодных позиций, занимаемых элитами и суб-элитами. При высоком уровне производительности и практически несуществующей безработице, отсутствии серьезных экономических кризисов, резко сократившемся рабочем классе, жизненные стандарты представителей которого быстро приближаются к стандартам среднего класса, и отсутствии каких-либо иных крупных и очевидно недовольных групп населения, среди не-элит возникает значительная гармония. Элиты придерживаются куда более ярко выраженного административного подхода и выражают самодовольное убеждение, что одно только «справедливое» отношение к отдельным людям и группам будет способствовать бесконечному продолжению социального прогресса и поддержанию социального спокойствия.

В 1970;е гг. еще не было возможности увидеть, какими будут первые результаты наступления постиндустриализма в обществах, где существовали идеологически единые, несовершенно единые и вдобавок расколотые элиты. Переход к постиндустриальной стадии развития мог привести к тому, что идеологически единая элита превратилась бы в элиту, единую на основе консенсуса, в результате размывания различий между не-элитами и очевидного устаревания официальной идеологии элиты. Но учитывая также и то, что элита, единая на основе консенсуса, не обязательно способствует установлению демократической системы, эта трансформация идеологически единой элиты, вероятно, не привела бы к созданию демократического режима западного образца. На протяжении значительного периода времени общество просто проявляло бы толерантность по отношению к соревнующимся элитным фракциям. К началу 1970;х гг. существовала реальная вероятность того, что несовершенно единые элиты превратятся в элиты, единые на основе консенсуса, после достижения в полной мере постиндустриальной стадии развития, поскольку бескомпромиссные политические позиции, левого или крайне правого толка, разделяемые диссидентскими фракциями элит, постепенно утратили бы поддержку среди не-элиты. Однако не было основания предполагать, что в обществах, которые достигли постиндустриальной стадии развития, когда их элиты были расколоты (таковыми оказались лишь несколько обществ, большинство из которых — небольшие автократии с крупными запасами нефти), эти элиты неожиданно превратятся в элиты, единые на основе консенсуса.

Есть ли основания считать, что в обществах, где уже существуют или могут в скором времени сформироваться элиты, единые на основе консенсуса, эти элиты являются неизменным признаком постиндустриальных обществ? Есть некоторые основания в этом сомневаться. Со временем более высокий уровень гармонии среди не-элит и степень самовольства элит, а таковы первые результаты достижения постиндустриальной стадии развития, начинают снижаться. Ухудшение социальных условий становится очевидным в городах; бедность, с которой, кажется, невозможно справиться, распространяется в городских трущобах и сельском захолустье; в поведении многих молодых людей, происходящих из привилегированных семей, становятся очевидны значительное отчуждение и недовольство. Эти явления позволяют предположить, что развитие постиндустриального общества с политической точки зрения окажется в дальнейшем более сложным. Почему?

Постиндустриальная конфигурация не-элиты является во многих отношения конечной точкой социально-экономического развития. Это завершающая стадия эволюции характера занятости рабочей силы, от преимущественно занятых автономным трудом рабочих на первоначальной стадии развития до не занимающихся ручным и неквалифицированным трудом «белых воротничков». Маловероятно, что вслед за постиндустриальной стадией наступит следующая стадия социально-экономического развития, если рассматривать ее с точки зрения появления новых основных видов труда и, соответственно, нового типа занятости. Если постиндустриальная рабочая сила с этой точки зрения является концом социально-экономического развития, необходимо задать вопрос: смогут ли общества, достигшие соответствующей стадии, оставаться жизнеспособными с политической точки зрения, не чувствуя прогресса и не испытывая надежды, что всегда было порождением исторического развития? Проще говоря, могут ли постиндустриальные общества бесконечно «стагнировать» с точки зрения характера рабочей силы, не став ареной крупных политических восстаний?

Возможно, элиты, единые на основе консенсуса, тем или иным образом найдут способы сделать, по существу, стагнирующее, нежели эволюционирующее состояние рабочей силы приемлемым для большинства не-элит. Элиты могут оказаться достаточно изобретательны для того, чтобы разрешить противоречия, по своей сути требующие сугубо интеллектуального осмысления и являющиеся следствием данного аспекта постиндустриального развития. Но препятствием для решения этих противоречий служит возросшая эмпатия между элитами и не-элитами. Преобладание «белых воротничков» ведет к смешению прежде отдельных социальных страт. Люди входят в состав элиты, происходя из не-элиты, чаще и проще, чем это происходит в более жестко стратифицированных обществах на более ранних стадиях развития. В результате немалое число представителей элиты считают себя «одним из них» применительно к не-элитам, среди которых у них часто есть близкие личные товарищи и к которым они испытывают значительную эмпатию. Эти близкие и эмпатические связи с не-элитами помогают добиться того, что представители элиты способны предложить лучшие меры, которые хотя бы частично удовлетворят требованиям и желания не-элиты. Но что может произойти, если умиротворить не-элиты окажется невозможным? По-видимому, элитам будет гораздо сложнее предпринять действия и принять меры, от обмана до препятствования не-элитам, вплоть до прямых репрессий, которые вызовут гораздо больше недовольства. Можно только предполагать, что элиты, единые на основе консенсуса, сумеют справиться с политическими сложностями, вызванными возросшей эмпатией элит к не-элитам в постиндустриальных обществах, благодаря тому, что природа этих сложностей достаточно очевидна и понятна. Несмотря на свое прошлое, которое может быть каким угодно, и свои разнообразные связи с не-элитами, элиты могут проявить значительное коллективное самосознание в отношении своих особых обязанностей и своего положения.

Но невозможно придерживаться столь же оптимистической точки зрения на другую, еще большую сложность, с которой сталкиваются элиты в постиндустриальном обществе. На всех более ранних стадиях социально-экономического развития целью политического действия, в целом не было поддержание большинства людей постоянно вовлеченными в выполнение необходимой работы. В основном наличие определенных, давно усвоенных взглядов и привычного социального контроля, обеспечиваемого соседями и коллегами по работе, было достаточно. Однако в постиндустриальном обществе такой тесный социальный контроль, наравне с большинством религиозных и других традиционных систем верований, слабеет или исчезает. Более того, на более ранних стадиях социальноэкономического развития большинство людей неустанно работали для того, чтобы предотвратить возможные ужасные жизненные ситуации — увольнение, выселение из дома, лишение собственности, голод и т. д. Значительная часть людей работала не прекращая, поскольку они не без основания могли верить, что, поступая таким образом, их немалые личные амбиции могут быть реализованы. В этих ранних обществах только небольшое число пользующихся специальными преимуществами людей — в основном отпрыски или друзья богатых и влиятельных людей — не имели мотивации постоянно работать, и они были склонны праздно проводить время, потакая своим желаниями и по возможности своим эстетическим потребностям.

Нетрудно заметить, что число людей, не имеющих мотивацию постоянно работать, заметно возрастает в постиндустриальном обществе, когда люди живут в материальном достатке, а элиты благодаря сопереживанию и эмпатии потакают не-элитам. Бессмысленно игнорировать этот факт, утверждая, что благодаря современным технологиям потребность в человеческом труде резко снизилась. Ни в одном обществе ответственную работу не готовы дробить на множество мелких участков. Некоторые задачи по-прежнему должны — и, вероятно, всегда должны — выполняться с особой тщательностью, старанием и предусмотрительностью, а те, кто их выполняют, не позволят большому числу совершенно бесполезных людей, какую бы декоративную роль они ни выполняли, получить значимое поощрение за то, что они в действительности бесполезны. Разделение между усердными и бесполезными сотрудниками является свидетельством нарастающего конфликта между отдельными сегментами не-элиты, хотя пока неясно, приобретет ли это противостояние размах, с которым элиты, единые на основе консенсуса, окажутся не в состоянии справиться.

Вопросы и задание к тексту

Прочитайте текст. Как вы понимаете термин «элита»? Каковы ключевые ресурсы и границы влияния элит? Какие факторы определяют отношения элитных и вне-элитных групп?

Напишите эссе о вне-элитных группах в современной России, в котором будут отражены их структура и взаимодействие с разными элитными группами.

• [1] Хигли Джон — профессор, руководитель Отделения политического управленияУниверситета Остин (Техас, США), председатель Исследовательского комитета «Политические элиты» Международной ассоциации политической науки.
• [2] Хигли Дж. Элиты, вне-элитные группы и пределы политики: теоретическийракурс // Элиты и общество в сравнительном измерении: сб. ст. / под ред. О. В. Гаман-Голутвиной. М.: РОССПЭН, 2011. С. 28—59.