Деструктивный (эксплуататорский) тип ориентации

Этот тип ориентации подобен предыдущему в том смысле, что источник всех благ также находится во внешнем мире, но люди этого типа «не ожидают помощи от других как дара, а отбирают силой или обманом» — во всех сферах деятельности. «В области любви и чувств эти люди имеют тенденцию захватывать и воровать. Они испытывают влечение только к тем, кого можно отнять у другого», они, как правило, не влюбляются в тех, кто не принадлежит никому другому".

В сфере познавательной деятельности люди этого типа ориентации «стремятся не продуцировать идеи, а красть их» — путем плагиата или варьирования в виде своих идей (хотя вполне могли бы иметь собственные: мешает тип ориентации, а не недостаток оригинальности).

По отношению к вещам также: «Краденое всегда слаще», это ярко проявляется у клептоманов, любящих больше именно краденое. «Символом этого типа ориентации может быть злобная линия рта. Они часто делают ядовитые замечания в адрес других. Их отношение к другим окрашено смесью враждебности и стремления манипулировать ими». Любой человек для них — потенциальный объект эксплуатации и оценивается его полезностью. «Эти люди подозрительны, циничны и источают зависть и ревность». Они, как правило, «недооценивают то, что есть у них, и переоценивают то, чем обладают другие» [345, с. 63].

Эксплуататорский тип оборотной своей стороной, в плане социализации, имеет садистическое поведение: «стремление поглотить других». То есть активная форма симбиоза ими рационализируется «как любовь, сверхпокровительство, законная власть, законная месть и т. д.»; может присутствовать, в конце концов, в форме сексуального садизма: «Все формы садистического поведения восходят к первоначальному стремлению полностью подчинить себе другого человека…» «Полное господство над безвольным человеком — вот самая суть этой формы активного симбиотического отношения». С человеком «обращаются как с вещью», а не как с человеком, который есть цель сам по себе. Чем более это стремление усугубляется деструктивной тенденцией, тем в более жесткой форме выступает садизм. Но даже в «благотворительной» форме господства, часто маскирующейся любовью, садизм тоже проявляется во всем своем абсолютном значении: всеми «наилучшими», «добрыми» пожеланиями садизма не допускается, чтобы человек «стал свободным и независимым, освободившимся от его влияния». В качестве примера может быть приведено произведение О. де Бальзака «Утраченные грезы», где благоволящий садизм аббата сопровождает Люсьена, после предотвращения самоубийства последнего аббат обещает все блага, если только Люсьен станет фактическим его воплощением во власти и любви [345, с. 93—94].

Таким образом, данный тип ориентации представляет собой яркое воплощение индивидуализма; суть этого типа состоит в том, чтобы любыми средствами добиться достижения тех или иных целей, вовсе не обязательно адекватных потребностям общества или даже того самого человека, который жертвует собой и другими ради достижения этих целей. Такого рода люди жертвенны по определению, они проявляют порою действительный героизм, и все их недостатки и пороки по сравнению с внешними идеалами представляются несущественными. Порок, дефект — это «мелочь» или это тот самый недостаток, который украшает героя, а поэтому коррекция дефектов заранее не считается успешной или необходимой. Специалист оказывается по отношению к «герою» в ситуации «подмигивания»: дескать, мы с вами хорошо знаем, что никакого значения коррекция иметь все равно никогда не будет, но уж если, по просьбе других людей, она осуществляется, то пусть она идет своим чередом, поскольку каждому из нас нужно просто «отработать свой номер». Поэтому специалист, так же как и в случае индивидной ориентации, обязан работать строго в рамках контракта, не допуская «подмигивания». Эти условия контракта выдерживаются для всей группы, поскольку только в группе и возможна коррекция конкурентного поведения человека, который на самом деле в глубине своей души хорошо представляет, что он пришел на коррекцию вовсе не по капризу его близких или по настоянию врачей, а потому что дефект или порок оказывается настолько значимым для его настоящего существования, что следующей ступенью вниз окажется полная зависимость от этого «недостатка». Коррекция проводится с опорой на самоотверженность и самоограничение людей этого типа, на положительные моменты или успехи, которые на самом деле имеются у человека, постоянно жертвующего собою. Внимание всей группы концентрируется на положительном, на том, что отличает нашего «героя» в лучшую сторону, на его самоотверженности, а значит, на том, что этот герой может в очередной раз преодолеть себя, но ради собственного исцеления. На фоне благожелательного отношения группы, по принципу «на миру и смерть красна», «герой», сам до конца не осознавая истинной для себя ценности того, что он делает, преодолевает свою зависимость от порока или дефекта. Самое сложное в этом случае — это ситуация посткоррекционная, когда человек оказывается уже «отделенным» и от группы, и от привычного дефектного образа жизни: здесь крайне необходима постоянная поддержка со стороны специалиста и ближайшего окружения человека. По сути дела, человек здесь оказывается уже в ситуации третьего по счету, накопительского или автономного типа, для которого настоящее значение имеет уже не столько дефект, сколько истинные человеческие ценности: любовь, дружба, жизнь, здоровье, дети, семья, наконец, счастье.