Из истории изучения биографии С. М. Буденного

Из истории изучения биографии С. М. Буденного

М.Ю. Белов

Видное место в изучении биографии маршала С. М. Буденного занимают работы доктора исторических наук, члена Академии военных наук полковника В. Д. Поликарпова. Преподносятся они как базирующиеся на строго документальной основе и созданные исключительно честным человеком и потому используются в качестве источника при написании справочных изданий и исторических сочинений. Последним обстоятельством определяется актуальность проверки сообщаемых Поликарповым сведений.

К числу часто цитируемых принадлежат работы: «Комкор возвращается в строй» (1965), «Трагедия комкора Думенко» (написано в 1970 г., опубликовано в 1988 г.), материалы дискуссии «Гражданская война. Ломка старых догм и стереотипов» (1988), «Другая сторона буденновской легенды» (1-е издание — 2002 г., 2-е с дополнениями — 2006 г.). В этот список, видимо, войдет в ближайшем будущем и работа «У истоков легенды о Буденном» (2009). Малоизвестными являются статьи «С неба полуденного.» (1983) и «Командиры, рожденные Октябрем» (1988). К буденновской проблематике следует отнести также воспоминания «В совместных литературно-исторических боях» (2006). Определим степень достоверности фактов и умозаключений, изложенных в перечисленных выше трудах.

Повествуя об имущественном положении семьи советского маршала до революции, в 1983 г. Поликарпов явно на основе очер-ка А. Подгорного сообщил, что Буденным приходилось кочевать «по слободам и хуторам», пока не удалось обзавестись участком земли в станице Платовской [27, с. 8].

Более развернутая характеристика достатка Буденных содержится в статье 2009 г. Для начала историк заявляет, что воспоминания Буденного и лиц, которых он удостоил общением, пестрят самоаттестациями и бравадой вроде «сам батрак» и «сын батрака». Дальнейшие рассуждения Поликарпова в силу оригинальности изложения необходимо процитировать: «Это неважно, что „полусреднее хозяйство Буденного арендовало иногда 50 десятин, имело 8 лошадей рабочих и 6 молодняка, 6 коров и 15 гужевого скота“, в сравнении с другими этого было мало, и большую семью такое хозяйство „не всегда обеспечивало полностью“, и некоторым членам семьи приходилось наниматься к коннозаводчикам (стоит сноска на очерк А. Подгорного — М. Б.). Желание угодить набиравшей силу идеологии заставляло о таком достатке умалчивать.» [33, с. 72].

Вывод, казалось бы, очевиден: в 1983 г. Поликарпов не имел возможности сказать правду, а в 2009 г. она у него появилась. Неправомерность такого суждения становится понятной при обращении к очерку Подгорного, который выделил следующие типы хозяйств, сложившихся в Сальских степях к 1917 г.: 1) помещичьи (коннозаводческие). Самое крупное из них — Королькова — арендовало 12−15 тыс. десятин и имело 20 тыс. лошадей, 4−5 тыс. волов, 20 тыс. гулевого скота, 48−50 тыс. овец. Хозяйство Супрунова, считавшееся ниже среднего, насчитывало 3 тыс. десятин арендованной земли, 5 тыс. лошадей, 1 тыс. волов, 3−5 тыс. гулевого скота, 12 тыс. овец; 2) зажиточные. Калмык Дерканов владел 30 лошадьми, 150 головами рогатого скота, 3 тыс. овец. Иногородний крестьянин Ковалев арендовал 300 десятин и держал на них 30−40 лошадей, 100 быков, 500 голов гулевого скота и 3 тыс. овец; 3) полусреднее хозяйство большой иногородней семьи Буденных (родители, семь взрослых детей, у некоторых из них были свои семьи), которое не обеспечивало семью полностью и вынуждало некоторых членов семьи наниматься батраками к коннозаводчикам. К нему же примыкают коренные крестьяне-арендаторы; 4) иногородние арендаторы исполу и батраки. Помимо классификации хозяйств, Подгорный, иллюстрируя тяжесть арендных условий для иногородних, указал на неоднократное вынужденное переселение Буденных, пока они, наконец, не осели в Платовской, взяв усадебный участок на длительный срок (24 года) и построив на нем прочное жилище.

Допустим, что в 1983 г. Поликарпова заставили, предположим, что он понимал разницу между усадебным и полевым участком. Но кто же принуждал его в 2009 г., опустив неудобные факты из очерка Подгорного и хитроумно сцепив остальные, белое выдавать за черное? Кто поставил его перед необходимостью называть бравадой батрачество Буденного? Подгорный недвусмысленно пишет: в годы, предшествовавшие Октябрьской революции, некоторым членам семьи приходилось батрачить. Нашел ли Поликарпов источники, опровергающие батрачество Буденного в 1896—1903 гг. Установил ли историк род трудовой деятельности Семена Михайловича в 19 091 914 гг., когда согласно распространенной ошибочной версии он проходил сверхсрочную службу? Кто мешал Поликарпову осознать, а затем отразить в статье следующие проблемы и обстоятельства, учет которых необходим для компетентной характеристики эволюции имущественного положения Буденных в 1885—1917 гг.:

а) тип полевой аренды на каждом из этапов: прямая или более дорогая через посредство субарендатора (цена могла возрасти в 10 раз [19, с. 3]); принадлежность арендуемой земли, что обусловливало размер допустимой распашки (вся земля, ½, ¼, 1/6); сроки снятия в аренду (неудобная годичная или более продолжительная), чересполосное или компактное размещение участка клеткой;

б) месторасположение арендуемых полевых земель. Наиболее благоприятное — на гребне Сальско-Манычского водораздела, менее — в долинах указанных рек;

в) способ ведения хозяйства. Старший помощник наказного атамана А. М. Греков нормой посева для средней донской семьи (взрослый работник с женою и подростками) определял 15 десятин. Потребность в такой большой площади обусловливалась экстенсивностью донских хозяйств;

г) единицы измерения земли. Существовали различные виды десятины: казенная — 2400 саженей, хозяйственная косая — 3200, хозяйственная круглая — 3600, астраханская — 1000 и др. [11, с. 489]. В станице Платовской, в которой Буденные жили с 1908 г., земля измерялась «экономическими» десятинами [21, с. 3].

В иные сюжеты из дофевральской биографии Буденного Поликарпов ничего нового не внес, зато, пересказывая общеизвестные источники, допустил неточности: крестьянина Буденного в двух статьях он поименовал казачьим званием «старший урядник» [27, с. 8; 30, с. 16]; напутал места его службы до 1914 г. [29, с. 508].

Заслуживает доверия фактический материал о деятельности Буденного в 1917 г., изложенный во 2-м издании статьи «Другая сторона буденновской легенды» и в статье «У истоков легенды о Буденном». Поликарпов документально установил непричастность Буденного к деятельности выборных армейских органов, аргументированно продемонстрировал контрреволюционную сущность комитета Кавказской кавдивизии и участие ее подразделений и частей в карательных операциях (впервые в завуалированной форме он выразил это еще в 1983 г.). Но и здесь не обошлось без ошибок. Ища реальную основу субъективно отраженным Буденным историческим свершениям в Орше в конце августа — начале сентября 1917 г., Поликарпов неверно обнаружил ее в событиях, разыгравшихся в Орше на рубеже октября — ноября 1917 г. со 2-й Кубанской дивизией. Не замечал историк и явного логического противоречия, воспроизводя его в обоих статьях: сначала он категорично утверждает, что в

1917 г. Буденный был политически невежественным, а затем развивает мысль о его сознательной контрреволюционной деятельности [27, с. 8; 29, с. 508−513;.

Определим достоверность написанного Поликарповым по вопросу о строительстве красной конницы.

Впервые свои взгляды по данной проблеме историк изложил в 1965 г. в статье «Комкор возвращается в строй». Фундаментальность подготовки Поликарпова видна уже в первом абзаце: Сальские степи расположены на правом берегу Дона, и здесь в марте

1918 г. отыскался след генерала П. Н. Краснова [31, с. 5]. Если в правобережных Сальских степях еще можно усмотреть описку, так как в дальнейшем автор возвращает их на левый берег Дона [30, с. 16], то Краснов в Сальских степях присутствует и в статье 2009 г. [33, с. 27], хотя общеизвестно, что в Сальском округе скрывался М. Багаевский, П. Краснов же — в станице Константиновской 1-го Донского округа. Основное нарекание вызывает, кончено, не это, а заявление историка о том, что Б. М. Думенко стоял у колыбели красной кавалерии: из первых конных полков и бригад, бывших под его началом, выросли потом красные конные корпуса и в конце концов — две конные армии [31, с. 5]. Эта мысль встречается также в последующих сочинениях Поликарпова [28, с. 599, 601; 26, с. 435]. Вряд ли настоящий историк стал бы разбрасываться подобными утверждениями, так как они заведомо дискуссионны. Научное освещение таких вопросов предполагает представление разных точек зрения участников событий. Выходцы из 6-й кавалерийской дивизии были убеждены, что она в равной мере с 4-й дивизией является основой Конного корпуса Буденного и 1-й Конной армии. Явно не разделили бы продуменковского оптимизма Поликарпова и блиновцы, полагавшие, что в основе 2-й Конной армии лежали 2-я кавдивизия им. М. Ф. Блинова и 16-я кавдивизия, а не бывший Конно-сводный корпус Думенко [3, с. 88].

В открытом письме Буденный заявил о Думенко: «.лично он не сформировал ни одной части» [5, с. 114]. Заслугой Поликарпова можно признать то, что в ответном письме «Трагедия комкора Думенко» он доказал: Думенко принял некое участие в организации карательного полка, бригады и Сводной дивизии. При этом на страницах письма отсутствовал не только анализ конкретных мероприятий Думенко, Буденного и иных лиц по строительству кавалерии, но появились серьезные ошибки.

Суждение маршала о том, что кавалерийский полк создало командование 1-й Донской стрелковой дивизии, Поликарпов опровергает разнобоем в хронологии: полк возник в июле 1918 г., а дивизия — в конце сентября. Проливающим свет документом он считает приказ командира 3-го крестьянского социалистического полка Г. К. Шевкоплясова от 10 июля, в котором общей фразой сообщается о сформировании 1-го Донского крестьянского социалистического карательного кавполка под командованием Думенко и приветствуется «его организатор тов. Думенко». Заявление Поликарпова о невозможности создания кавполка командованием дивизии нуждается в уточнении. Историк В. Н. Шапошник показал, что с середины июня 1918 г. полк Шевкоплясова входил в состав 1-й Сводной дивизии. Наряду с ней имелась 1-я Донская пехотная дивизия. Позже, не ранее середины июля и не позднее августа, появилась 1-я Донская стрелковая дивизия — видимо, на основе двух указанных выше соединений [39, с. 87, 106, 141, 148, 170, 174]. Следовательно, командование 1-й Сводной дивизии вполне могло быть причастно к организации кавполка. Кроме того, в истории 4-й кавалерийской дивизии указано, что родоначальный ее полк формировался дважды: первый раз его образовали сами партизаны, второй раз — по приказу штаба 10-й армии [24, с. 7]. Эту версию подтверждает находка Шапошника, обнаружившего по состоянию на 15 июля 1918 г. «1-й кавалерийский боевой полк Думенко» [39, с. 148].

Маршал утверждает: «В январе 1919 г. решением РВС 10-й армии из первой бригады Сводной кавдивизии и двух полков ДонноСтавропольской кавбригады была сформирована мною Отдельная кавдивизия» [5, с. 114]. Поликарпов оценивает это как неточность и приводит свои аргументы, имеющие целью доказать, что Думенко не только формировал Отдельную дивизию, но и успешно руководил ею в боях: а) приказ РВС 10-й армии от 30 января 1919 г. об образовании Отдельной дивизии под началом Думенко. Суть его в том, поясняет историк, что 2-я бригада Сводной дивизии была заменена на Доно-Ставропольскую бригаду, которая до этого была придана Сводной дивизии; б) награждение Думенко орденом Красного Знамени за командование дивизией; в) факты переименования 14 марта 1919 г. Отдельной дивизии в 4-ю и назначения 24 марта начдивом-4 Буденного — и сразу за ними высказывание К. Е. Ворошилова якобы по этому поводу: «В эти трудные дни (по контексту письма Поликарпова в марте 1919 г. — М.Б.) огромную роль сыграли красные конники 4-й кавалерийской дивизии, которой командовал сначала Б. Думенко, а после него С. Буденный». буденный поликарпов советский маршал На наш взгляд, эти выводы нуждаются в уточнении. Во-первых, неясен инициатор образования Отдельной кавдивизии: командарм- 10 А. И. Егоров пишет, что это ему пришла идея свести две бригады [12, с. 2], а Буденный указывает на себя. Во-вторых, историк С. С. Войтиков обнаружил в РГАСПИ письмо в редакцию «Известий» 1965 г., написанное от лица буденновцев. В письме на основе архивных документов показано, что Думенко не имел никакого отношения к созданию Отдельной кавдивизии и реально ею не командовал, все это осуществлял Буденный. Прежде всего, потому что в январе — феврале 1919 г. Думенко болел простудой в тяжелой форме, а в марте его вывел из строя тиф. Получив в конце января известие о своем назначении, хворавший начдив поначалу даже отказался от этой должности, так как не желал иметь под своим началом Доно-Ставропольскую бригаду. Потом он все же согласился на командование. Этот официальный статус, а также нежелание нанести обиду стали причиной награждения Думенко орденом Красного Знамени [35. Л. 10−24]. В третьих, высказывание Ворошилова относится к зиме 1918 — весне 1919 г. [8, с. 1]. Ворошилов просторечно обобщил под название «4-я кавалерийская дивизия» и Сводную, и Отдельную дивизию, переименованную затем в 4-ю; а имел он в виду следующее: на первых порах Сводной дивизией командовал Думенко, а затем Отдельной (4-й) — Буденный.

Сопоставим то, что в разных трудах Поликарпов писал о Сводной и Отдельной дивизиях. В 1965 г. Поликарпов смешал в одну две дивизии — Сводную и Отдельную [31, с. 5]. В письме 1970 г., он признал факт существования двух соединений. А затем в статьях 1988 и 2009 г. вновь подал дивизии в смешанном виде [30, с. 16−17; 33, с. 2728]. Здесь либо нечеткость изложения, либо невнимательность.

Из всего боевого пути Буденного в работах Поликарпова нашли отражение пять операций.

Вкладом самого историка в изучение биографии маршала следует признать установленные им факты руководящей роли Думенко в операции по освобождению из окружения мартыново-орловских партизан и неучастия в ней Ворошилова [28, с. 601; 33, с. 36−37, 74−75].

На базе наработок других исследователей Поликарпов правильно указал существенные аспекты операций по переброске 1-й Конной армии на польский фронт и по освобождению Крыма: вопреки рассказам Буденного согласие главкома на переброску Конармии походным порядком было дано еще до поездки его и Ворошилова в Москву; окончательному изгнанию врангелевцев с советской земли 2-я Конная армия способствовала в гораздо большей степени, чем 1-я [28, с. 601−603; 26, с. 472;.

На основе статьи Н. Ф. Кузьмина, рассказывая о Львовской операции, Поликарпов счел для себя возможным нечетко передать содержание работы другого историка: путем отбора из статьи удобных фактов он выставил дело так, будто Кузьмин и все предшествовавшие серьезные историки виновниками неудачи в советско-польской войне полагали только лишь командование Юго-Западного фронта и 1-й Конной армии; в то же время приведенную Кузьминым иную научную историографическую традицию и представленные им же факты, показывающие ошибки Реввоенсовета Республики, Главного командования и командования Западным фронтом, Поликарпов опустил [17, с. 49−52, 54−66;.

Батайско-Манычскую операцию Поликарпов вовсе сфальсифицировал. Из описания историка следует, что честный, скромный и безобидный человек, профессионал военного дела, бывший полковник В. И. Шорин, находившийся во главе Кавказского фронта и всей душой радевший за выполнение стратегического замысла Главного командования, разработал дельный план конкретной операции по его осуществлению. А в это время «конармейская верхушка» попустительствовала пьянкам и грабежам буденновцев в Ростове и не выполняла приказов комфронта о решительном наступлении, в том числе допустила 12-дневное бездействие после занятия города. В ответ на справедливую критику Шорина малограмотная и не разбиравшаяся в методах «конармейская троица» посредством клеветнических доносов с политическими обвинениями развязала против него «войну компроматов». Неприязнь к Шорину усиливалась тем, что Буденный, Ворошилов и Е. А. Щаденко ненавидели военных специалистов. Прямую противоположность руководителям 1-й Конной являл командующий 8-й армией Г. Я. Сокольников, который не допустил развала дисциплины в подчиненной ему армии и выполнял распоряжения командующего фронтом. При этом отсутствие поддержки 8-й армии со стороны Конармии, а также обоснованная критика Сокольникова в адрес РВС Конной за то, что он распустил своих бойцов, привели к конфликту между двумя армейскими Реввоенсоветами. Результатом всех этих действий РВС 1-й Конной армии стало затягивание ликвидации деникинщины [28, с. 605−611, 625;.

Преподнесенные хитроумным способом 12 дней простоя находятся в противоречии с прекрасно известной Поликарпову хронологией: в ночь с 8 на 9 января красная конница вступила в Ростов, где ее не ждали, 9-е и 10-е числа прошли в боях по очищению города, а 17 января она перешла в наступление, т. е. получается только 6−7 дней. Конфликт между командующим Кавказским фронтом и РВС 1-й Конной разгорелся прежде всего из-за игнорирования Шориным природных условий, чего также не мог не знать Поликарпов, хотя бы по тексту мемуаров Буденного «Пройденный путь». Приведем независимые источники. Комиссар 40-й стрелковой дивизии 8-й армии И. Я. Врачев записал в дневнике 21 января: «.причины неудач нужно искать не в превосходстве сил противника, а в невыгодности позиций. У неприятеля господствующие высоты, защищенные со стороны Дона болотами, почти непроходимыми для пехоты, не говоря уже о коннице. Но были и другие причины — плохое действие артиллерии и недостаточная решительность кавалерии» [9, с. 206].

Старший адъютант штаба 1-го Корниловского полка капитан А. А. Рябинский вспоминал: «До 6 января (по новому стилю до 19-го — М.Б.) большевики несколько раз пытались атаковать Батайск, но каждый раз отбрасывались к Ростову. Наступая по местности ровной и всюду открытой, без хороших артиллерийских позиций, они несли большие потери» [37, с. 38]. Причины простоя 6−7 дней следует в первую очередь видеть в оттепели. Подкрепим «Пройденный путь» словами Думенко от 14 января 1920 г.: «Реку Дон форсировать возможно, когда установится морозное время или совсем разольется Дон и пройдет лед. .реку форсировать не представляется возможным, т.к. уже 5−6 сутки идет дождь, и все балки и ручьи переполнены водой» [2. Л. 15]. Как только закончилась оттепель, Конная армия 17 января начала наступление; оттепель повторилась в начале 20-х чисел, но даже и в эти дни кавалерия вела бои. Думы конармейцев передает в своем дневнике секретарь РВС Конной С. Н. Орловский: «Настроение бойцов скверное. Идут разговоры о том, что их ведут под расстрел противнику, ведя наступление на открытом месте» [22, с. 39]. Недовольство обращалось и непосредственно против командарма — боец 6-й дивизии с горечью спросил: «Зачем губишь людей, Семен Михайлович? Разве ты не знаешь, что в батайских болотах всех коней положим? Смотри, проморгаешь армию!» [16, с. 135]. Бывший офицер и штабной работник у Шорина В. Н. Ладухин в воспоминаниях сказал немало добрых слов в адрес своего начальника, но даже он признал неправильным использование им 1-й Конной армии [18, с. 91]. Повторим: не мог Поликарпов не понимать, что неблагоприятные природные условия являлись ключевым аспектом боев под Батайском. Но именно их он затушевал.

Зато присочинил… Кротость Шорина существовала разве что в фантазии Поликарпова. Писательница Л. М. Рейснер отметила, что шоринские юзоленты вылезали из аппарата «с холодными и точными приказами, с отчетливо отпечатанным матом и той спокойной, превосходной грубостью, с которой старик Шорин умел говорить с теми, кого любил, кого гнал вперед или осаживал назад железной оперативной уздой» [34, с. 90]. Ладухин вспоминал, как Шорин «разнес военного коменданта, устроил огромный скандал начальнику военных сообщений нашего фронта» [18, с. 91]. В «Пройденном пути» возникновение конфликта с Сокольниковым объяснено недовольством последнего тем, что Реввоенсовет Конной «не соизволил постучать, входя в чужой дом»: по директиве командования фронта Ростов должна была занимать только 8-я армия. Это мнение находит подтверждение в дневнике Врачева, в котором в записи от 20 января приведено напутствие Сокольникова бойцам: «Помните: в Батайске мы берем Ростов» [9, с. 205]. Желание реванша за Ростов заставляло Сокольникова бросать 8-ю армию в батайскую пропасть.

Основательно запутал Поликарпов вопрос о пьянстве и грабежах буденновцев в Ростове. Во-первых, тем же самым занималась и 8-я армия [9, с. 205]. Следовательно, обвинение одной только Конной армии в затягивании разгрома деникинщины необоснованно. Во-вторых, Поликарпов привел малоубедительные доказательства того, что РВС Конной попустительствовал беспорядкам. В одном случае историк процитировал фрагмент из «Красных маршалов» Р. Б. Гуля, которые, как известно, представляют собой перелицовку в антикоммунистическом духе советских популярных очерков. В другом случае он представил мнение недоброжелателей Конной армии — Реввоенсовета 8-й армии. А между тем имеются неоспоримые факты, доказывающие противоположное: Реввоенсовет 1-й Конной не только не препятствовал аресту уполномоченного РВС и коменданта Ростова А. Я. Пархоменко за пьяный дебош, но Ворошилов приказал направить дело в трибунал; РВС Конной предлагал Шорину перебросить армию из Ростова в район станицы Константиновской, что диктовалось как оперативно-тактическими соображениями, так и желанием оторвать ее от города [14, с. 19]. В-третьих, не к месту Поликарпов вспомнил И. В. Сталина, выдав без сноски на источник следующий текст: Сталин помешал РВС фронта увещевать РВС Конной армии, чтобы тот обратил внимание на дисциплину — если бы не это, то беспорядков не было бы.

Отношение Буденного к Думенко Поликарпов объяснял завистью, стремлением устранить конкурента любыми способами, что в конечном итоге ему удалось. В подтверждение он смог предоставить из времен Гражданской войны лишь два источника. Первый — письмо Буденного к начальнику штаба 10-й армии Клюеву от 14 марта 1919 г., в котором тот просит отобрать у Думенко легковую машину за ненадобностью [28, с. 5; 33, с. 72]. Во-первых, письмо это вырвано из контекста: Думенко в это время болел сыпным тифом. Во-вторых, как следует из донесения, 17 февраля, когда Думенко болел простудой, Буденный беспокоился и просил «сообщить как ваше здоровье». 24 марта, когда Думенко лежал в тифу, Буденный приказом поручил дивизионному врачу отправить больного в Царицын, где тот «будет иметь надлежащий уход и будет в полной безопасности» [35. Л. 19, 21]. Второй — документы из судебного дела Думенко. На основании показаний Буденного, Ворошилова и Щаденко от 29 марта 1920 г. и более раннего донесения в РВС фронта, обычно приписываемого Щаденко, Поликарпов обвинял Буденного, который-де руководствовался недобрыми чувствами, в гибели Думенко [20, с. 67−69; 32, с. 145−146; 28, с. 600, 604; 26, с. 404−405; 33, с. 30−31, 76]. Это следует расценивать как его личное мнение, а не как истину. Писатель В. В. Карпенко о показаниях от 29 марта сказал другое: «К гибели Думенко ни Буденный, ни Ворошилов не причастны. Прямо не причастны. Их свидетельские показания в личной оценочной части не дают повода даже к аресту» [15, с. 3]. Более раннее донесение занимавшийся реабилитацией Думенко юрист Б. П. Беспалов охарактеризовал так: «Впрочем, может быть, эту клевету нашептал и не Щаденко. Может быть, ее придумали сами Тухачевский и Смилга (командующий фронтом и член РВС — М.Б.), сославшись для большей убедительности на Щаденко. А может быть, кто-нибудь другой от имени Щаденко предоставил им эту ложную информацию. Все возможно, т.к. не проверялось» [1, с. 3].

По мнению Поликарпова, «конармейская троица» всю жизнь держала круговую поруку, обеспечивая друг другу получение высоких званий и постов [33, с. 76]. Чтобы уяснить надуманность этого заявления, достаточно прочитать письмо Ворошилова к Сталину от 1 февраля 1923 г., в котором тот категорически протестовал против назначения Буденного наркомом земледелия, потому что командарм Конной «слишком крестьянин, чересчур популярен и весьма хитер».

Пьесу В. В. Вишневского «Первая Конная» в 2002 г. Поликарпов объявил «агитационной подделкой». Похвала Буденного в предисловии объясняется тем, что автор пьесы повторил многое из той лжи, которой РВС Конной прикрывал собственное моральное падение. Из многого историк привел один пример: объяснение погромам и грабежам, чинившимся в 6-й дивизии, Вишневский дал в духе легенды о том, что ее разложили проникшие по заданию Деникина белые офицеры. «Восхваляемый „пулеметчик“ не потрудился даже узнать, что к тому времени с Деникиным было покончено при участии той же Конной», — добавил Поликарпов к характеристике автора пьесы [28, с. 623]. Здесь что ни слово — все неправда. Являясь активным участником Гражданской войны с 1917 г., Вишневский занимал разные военные должности, в том числе пулеметчика, внес свой вклад и в разгром А. И. Деникина и П. Н. Врангеля. Уничижительная характеристика пьесы («агитационная подделка») свидетельствует или о поверхностном знакомстве с ней, или о тенденциозности, ибо в произведении показаны как героика красной конницы, так и ее темные стороны: угрозы и упреки комиссару, барахольство, раздевание пленных [7, с. 61−65, 72−73, 105]. Изрядно запутал Поликарпов вопрос о белогвардейских офицерах. Вопервых, он исказил текст пьесы: в нем речь идет о том, что Деникин накануне своего поражения разрешил офицерам вступать в Красную армию с целью ее разложения изнутри [6, с. 123, 126] - историк же выставил дело так, будто находившийся в силе Деникин поставил задачу офицерам. Во-вторых, 1-е издание пьесы, где впервые появилось предисловие командарма, не содержит эпизода о белых офицерах, он присутствует во 2-м издании, которым пользовался историк. В-третьих, необоснованно категоричным стало утверждение Поликарпова о легендарности подрывной работы офицеров. После «новороссийской катастрофы» в рядах Конармии оказалось огромное количество недавних деникинцев. Показательна судьба одного из них: в прошлом матерый белогвардеец-гундоровец есаул Р. С. Рытиков на польском фронте из 1-й Конной перебежал на сторону врага, остался в эмиграции, в 1941;1943 гг. прислуживал фашистским «освободителям» [36, с. 43]. В 2009 г. оценка «Первой Конной» осталась та же, но в силу краткости изложения исчезли некоторые замечания [33, с. 81].

Все существенные достижения Поликарпова отражены в нашей статье, ограничение в объеме не позволяет нам продолжить разбор его ошибок. Впрочем, уже представленного достаточно, чтобы оценить меру документальной основательности сочинений историка.

1. Беспалов Б. П. В защиту комкоров // Молот (Ростов н/Д). — 1988. — 13 авг.

2. [Беспалов Б.П.]. Справка о бывшем командире 2-го сводного конного корпуса Думенко Б. М. Январь 1965 г. // Архив писателя В. В. Карпенко.

3. Боевой путь блиновцев. — Ростов н/Д, 1930.

4. Буденный С. М. Пройденный путь. Кн. 1. — М., 1958.

5. Буденный С. М. Против искажения исторической правды // Вопр. истории КПСС. — 1970. — № 2.

6. Вишневский В. В. Первая Конная. 2-е изд. — М.; Л., 1931.

7. Вишневский В. В. Первая Конная. Пьеса. — М., 1930.

8. Ворошилов К. Е. Конница революции // Известия. — 1969. — 19 нояб.

9. Врачев И. Я. Страницы из походной книжки // Пархоменко И. И. и др. Богучарцы. К истории 40-й Богучарской дивизии. — Воронеж, 1933.

10. Греков А. М. Очерки экономического и хозяйственного быта населения Донской Области. — Таганрог, 1905.

11. Десятина // Энциклопедический словарь / Изд. Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. Т. 20. — СПб., 1893.

12. Егоров А. И. От бригады к армии // Красная звезда (М.). — 1930. — 22 февр.

13. Зиберов И. Г. Откуда появилась конницы Буденного // Красная Армия. — 1922. — № 14−15.

14. Зотов С. А. Батайско-Манычское сражение 1-й Конной армии в 1920 г. // Красная конница. — 1935. — № 5.

15. Комкор Думенко. [Интервью журналиста Г. Губанова с писателем В. Карпенко] // Молот (Ростов н/Д). — 1988. — 6 авг.

16. Кривошеин С. М. Сквозь бури (Воспоминания). — [М.], 1959.

17. Кузьмин Н. Ф. Об одной невыполненной директиве Главкома // Воен.- истор. журн. — 1962. — № 9.

18. Ладухин В. Н. В. И. Шорин. — Калинин, 1960.

19. Леонов А. П. Земельный вопрос в Донской области. — Новочеркасск,

1906.

20. Литвин А. Л., Поликарпов В. Д., Спирин Л. М. Гражданская война. Ломка старых догм и стереотипов // Историки спорят. Тринадцать бесед. — М., 1988.

21. Местная хроника // Донские областные ведомости (Новочеркасск). — 1902. — 11 авг.

22. Орловский С. Н. Великий год. Дневник конноармейца. — М.; Л., 1930.

23. [Письмо К. Е. Ворошилова И.В. Сталину от 1 февраля 1923 г.] // Военные архивы России. Вып. 1 / ред. Л. В. Мальцева. — М., 1993.

24. Победный путь. Памятка бойцу-буденновцу. — Л., 1928.

25. Подгорный А. История революционной борьбы в Сальском округе // Пролетарская революция на Дону. Сб. первый. — Ростов н/Д, 1922.

26. Поликарпов В. Д. «В совместных литературно-исторических боях» (Записки историка) // Шитов А. П., Поликарпов В. Д. Юрий Трифонов и советская эпоха. Факты. Документы. Воспоминания. — М., 2006.

27. Поликарпов В. Д. «С неба полуденного.» // Правда. — 1983. — 25 апр.

28. Поликарпов В. Д. Другая сторона буденновской легенды // Гражданская война в России: события, мнения, оценки / сост. Е. Ю. Кораблева и др. — М.,

2002.

29. Поликарпов В. Д. Другая сторона буденновской легенды // Шитов А. П., Поликарпов В. Д. Юрий Трифонов и советская эпоха. Факты. Документы. Воспоминания. — М., 2006.

30. Поликарпов В. Д. Командиры, рожденные Октябрем // Знание-сила. — 1988. — № 2.

31. Поликарпов В. Д. Комкор возвращается в строй // Неделя (М.). — 1965. — 14−20 февр.

32. Поликарпов В. Д. Трагедия комкора Думенко // Дон. — 1988. — № 11.

33. Поликарпов В. Д. У истоков легенды о Буденном // На фронте истории Гражданской войны. Памяти Василия Дмитриевича Поликарпова: сб. ст. и доктов. — М., 2009.

34. Рейснер Л. М. Из цикла «Фронт» // Рейснер Л. М. Избр. произв. — М.,

1958.

35. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 74. Оп. 2. Д. 78 (документ найден С. С. Войтиковым и предоставлен нам).

36. Рытиковы // Казачий слов.-справ. Т. III / Изд. А. И. Скрылов и Г. В. Губарев. — Сан Ансельмо, 1970.

37. Рябинский А. А. Кавалерийское дело 6 января 1920 г. // Последние бои Вооруженных сил Юга России / сост. С. В. Волков. — М., 2004.

38. Хелемендик В. С. Всеволод Вишневский. 2-е изд. — М., 1983.

39. Шапошник В. Н. Северо-Кавказский военный округ в 1918 г. — Ростов н/Д, 1980.