Аналитическая философия после Людвига Витгенштейна

Гильберт Райл (1900—1976) в Оксфорде издал книгу «Понятие мышления» (1949). Идеи, представленные в этой книге, были подобны идеям Л. Витгенштейна. Райл был решительно антидекартовским. Он подчеркнул различие между «знанием чего-то» и «знанием что», которое, возможно, напоминало М. Хайдеггера. Его рассуждения уничтожили понятие внутренних впечатлений, которое многие аналитики унаследовали от британских эмпириков. В своем «критическом бихевиоризме « Г. Райл утверждал, что обычные в философии и психологии способы передачи психических процессов приводят к неверному осмыслению сознания как специфической субстанции, покоящейся в теле и подчиняющейся механическим закономерностям. Подобный дуализм картезианства Райл квалифицировал «призраком в машине», считая его основным препятствием к подлинному пониманию сознания и психики. По его мнению, психическое необходимо изображать в терминах поведения и различных реакций. Однако, когда «Философские исследования» Витгенштейна появились посмертно в 1953 г., было видно, что Райл показал намного большую тонкость и глубину исследования. Это было и остается предметом разногласий относительно независимого отражения идей Витгенштейна.

Развитие литературного наследия Витгенштейна продолжилось в исследованиях его учеников: Георга Хенрика фон Райта, Элизабет Анскомб и Руша Риса (Rhees). Эти три философа соответствовали различным аспектам собственной индивидуальности и работ Витгенштейна. Фон Райт использовал логику Трактата Витгенштейна; книги, которые создали ему репутацию, посвящены индукции, вероятности и модальной логике. Э. Анскомб продвинула работы позднего Витгенштейна по философии сознания. Р. Рис был самым сочувствующим мистической стороне и фидеистическому характеру Витгенштейна и развивал в Уэльсе философию религии.

В 1970;х гг. начинается публикация обширного наследия Витгенштейна. Многие тома появились (из которых самыми существенными были «Философская грамматика» (1974) и «Философские заметки» (1975)) из довоенных рукописей; «Замечания по основам математики» (1978), «Замечания по философии психологии» (1980), «Об уверенности» (1969) — из более поздних работ. Все наследие (Nachlass) было издано Оксфордом в 1998 г., в транскрипции и факсимиле, в электронной форме его подготовил университет Бергена.

После смерти Л. Витгенштейна многие признали Уилларда ван Ормана Куайна (1908—2000) старейшиной англофонной философии. Он рано заслужил репутацию формального логика, участвуя в 1932 г. в работе Венского кружка, в кружках Праги и Варшавы. Своим учителем он считал Р. Карнапа. После возвращения в США с 1936 г. он работал в Гарварде, за исключением нескольких лет военной службы во флоте. Важными его книгами были: «С логической точки зрения» (1953), которая содержала «Две догмы эмпиризма», и «Слово и Объект» (1960). Онтологию он понимал как анализ допущений о существовании различных объектов, исключающих мнимые сущности, виды и классы.

Цель Куайна в философии состояла в том, чтобы дать натуралистическое объяснение мира в терминах науки, и особенно физики. Он предложил анализ языка, который соединял эмпирика и бихевиориста. Все теории, которыми мы объясняем мир (неофициальные или научные), основаны на понимании смысла. Все термины и предложения теорий должны быть определены с точки зрения поведения говорящих и слушателей, которые используют их.

Несмотря на преследование радикально эмпирической программы, Куайн в работе «Две догмы эмпиризма» (1951) выступил против резкого различия логическими позитивистами «аналитических» и «синтетических» суждений (первая догма), введенного Г. Лейбницем различия истин разума от истин факта, принятого Д. Юмом различия между отношениями идей и данными опыта и реализованного И. Кантом различия истин, аналитических и синтетических. Эта догма поддерживала убеждение о невозможности априорных синтетических суждений, т. е. о неосуществимости познания реального мира без опоры на опыт. Другая догма — редукционизм: вера, что каждое значащее заявление эквивалентно некоторой логической конструкции, переводящей к непосредственному опыту. Свою позицию он квалифицировал как «эмпиризм без догм», позволявшую ему не устраивать границы между философией и эмпирической наукой.

Прагматический анализ (У. Куайн, Н. Гудмен) главное внимание уделяет трактовке научного знания и его логической обоснованности. При этом Куайн доказывает онтологическую относительность, а Гудмен — онтологический релятивизм и методологический номинализм, признавая одинаково правомерными как физикалистские, так и феноменологические системы. Гудмен основывается на плюрализме мира и познавательном характере эстетического опыта, утверждая, что мы создаем круг интересов через способы описания всего того, что подлежит воссозданию. Варианты мира представляют научные теории, колоритные изображения, литературные труды и т. п., лишь бы они отвечали образцу и испытанным категориям. Дискуссия, начатая У. Куайном о значении анализа языка, произошедшее развитие семантики и онтологии, как и влияние П. Дюгема и «концептуального прагматизма» К. Лыоиса, наметили значимые метафизические взаимосвязи через понятия возможности, тождества и индивидуальности. Куайн полагает, что убеждения, включающие предложения логики и математики, сопоставляются с опытом и обосновываются или опровергаются только как некая совокупность. В этом случае философия не является делом обнаружения «аналитических» истин, показывающих значение или конфигурацию мыслей о мире. Философское знание не отличается от обыденного, физического и математического. Философия применяет наиболее общие категории и нацелена, как и всякая наука, на познание реальности с ее содержанием и выяснение истинности. Наука пытается уяснить смысл мира, установить глубинные отношения между явлениями, а философия завершает эту операцию на уровне всеобщности, стремясь отыскать такую схему, на базе которой и можно рассуждать о существующем.

К онтологическим утверждениям Куайн относил тс, которые говорят о существовании объектов. Онтологией называлась совокупность объектов, существование которых предполагается теорией. Здесь намечается возвращение к классике, где представление об онтологии базируется на антитезе внешней данности и познающего разума. Так, «логический прагматизм» ликвидирует разницу между миром «как он есть сам по себе» и сферой человеческих знаний о нем. Для каждого субъекта мир свой, ибо язык обусловливает онтологию частично. Вот почему возможные несовместимые друг с другом миры одинаково сочетаемы с языком. Язык не делает различия между нашими отдельными мирами. Мир невыразим, ибо логическая форма погребена под предметными отношениями.

Эта стратегия «семантического восхождения» Куайна призывает к переходу от теоретизирований в определенных категориях к размышлениям о самих категориях. Затруднения в размышлениях о существовании или природе возможных вещей, событий и процессов исчезают при переходе к размышлениям о контекстах, в которых стоит применять термины «вещь», «событие», «процесс». «Семантическое восхождение» способствовало выявлению ряда конфликтующих философских доктрин и отвержению позитивистских положений. Гарантируются холистическо-прагматические аспекты знания: любые суждения о мире частично верифицируются опытом, поскольку «единство меры эмпирической осмысленности дает сама наука в ее глобальности». Богатые содержанием вопросы существования оказываются вопросами предметного языка, истинность или ложность которого не может быть установлена металингвистическим анализом логической формы речи о существовании. Сущее, объект, субстанция — всего лишь формальные понятия, обретенные путем рефлексии над языком, а не путем абстракции или индукции на предметном языке.

Одним из самых красноречивых образцов подобных рассуждений был Гарвардский ученик Куайна Дональд Дэвидсон (1917—2003), который преподавал во многих университетах в США. Его эссе были собраны в тома, особенно «Эссе о действиях и событиях» (1980) и «Исследования по истине и интерпретации» (1984). В философии сознания и действия он разделил философию и психологию; в философии языка он занялся эмпирической и пространственной теорией значения. По его мнению, физические факты — не единственные начала правильной интерпретации. Дэвидсон видит цель создания психологической и семантической теории языкового поведения через объяснение того, что делает его рациональным, тогда как следование абсурдным теориям ведет к неудаче в этой задаче. Он пытается включить формальную структуру теории значения в общую теорию интерпретации, воспринятую от У. Куайна. В этом случае его холистическое представление значения разумеет холистическое представление и вообще ментального, и его содержания. Холизм при этом уповает на конвенциональность значений. Понимание языка — вопрос непрерывного приспособления интерпретативных неявных предположений к интерпретируемым высказываниям. Притом оно требует ряда навыков и знаний (воображение, знание установок и поведения других), которые не определены лингвистически, а являются формами ориентирования в мире. И лингвистические конвенции по употреблению общих синтаксических и семантических правил, способствуя пониманию, не являются базой такого понимания.

Вскоре компьютеризация знаний совместила нужды логического моделирования естественных языков и актуализировала создание формальной техники для их исследования (Н. Хомский, Дж. Фодор, Д. Дэвидсон, Р. Монтегю, Д. Льюис и др.). Поскольку правила языка (как естественные формы, определяемые содержанием) подвержены логическому исчислению, то требуется синтез альтернатив логического и лингвистического анализа. Дэвидсон изобличает перцептивный солипсизм, утверждающий личный характер сознания («третья догма» эмпиризма) с его средоточием этических и лингвистических проблем интерсубъективности. Язык и мышление нс формируют воспринимаемую реальность в угоду неким концептуальным схемам, ибо они сами и мир выступают частью интерсубъективной концептуальной структуры. При смене когнитивных парадигм в аналитической философии языка в I960—1970;х гг. было признано, что модель языка невозможно ограничить семантическим подходом, а стоит включить и прагматические стороны языка, что и пытается решить Майкл Даммит (1925—2011). По его мнению, знание условий истинности заключается в эмпирической способности опознавания.

Современные аналитические философы уже не ограничиваются проблемами языка и методологией науки, а углубляются в проблемы, связанные с метафизикой, онтологией, историей философии, этикой и правом, эстетикой, теологией, социальной философией, философией истории, политической историей, социологией, этнографией и т. д. Реальное положение дел подтверждает факт, что живая философская теория развивается. Претерпев значительные изменения, она осталась устойчивой в своих основах и базовых методологических предписаниях. К ним относятся: тщательное описание, критико-аналитическая деятельность, притязания на статус метафилософии, анализ языка науки, рационализм.

На различных этапах развития аналитической философии лидировали разные дисциплины. Вначале «философская логика» Б. Рассела и «аналитическая герменевтика» Дж. Мура, затем эпистемология, философия языка, философия сознания, политическая философия, гендерная и этическая проблематика. Однако доминирование той или иной дисциплины значимо только для общей картины развития аналитической философии, т. е. лидирующая дисциплина не подавляла остальные. Последнее время особенно дискутируются проблемы философии сознания, mind-body problem^!, взаимодействия сознания и сферы ментального с материальным миром. Дэниел Клемент Деннет (род. 1942) решительно критикует отождествление ментального и физического и дуалистов. Американские аналитики уходят от теории психофизического параллелизма, заявляя о тождестве духовного и телесного. Заметно и широкое истолкование понятия «ментальные состояния», зачастую приводящее к основательным концептуальным заблуждениям. Определенные трудности испытывает функционализм — как априорный (Дж. Смарт, Д. Армстронг, К. Льюс), так и эмпирический (Дж. Фодор, X. Патнэм и Г. Харман) — в противостоянии с психофункционализмом. Д. Серль утверждает, что философия языка презентирует лишь внешний уровень фундаментальной философии сознания.

В последние годы отдельные аналитики видят альтернативу когнитивистскому подходу исследования психофизических процессов в витгенштейнианской «философии сознания». Когнитивизм объясняет организацию поведения субъекта каузальным воздействием исключительно внутренней ментальной структуры. Известные авторы (Дж. Фодор, С. Стич, Н. Хомский) видят в таком подходе возможность укрепить научный статус психологии. Хотя эти взгляды расходятся с теорией позднего Витгенштейна, считавшего, что именно формы повседневного языка приво-^[1]

дят к неверной трактовке психологических состояний и процессов. «Философия сознания» разрабатывает концептуальный анализ лингвистических средств, применяемых как для описания, так и для объяснения течения сознания (и психики). Актуализируются изыскания по интенциональным референциям сознания, вопросам «индивидуального языка» и постижения «других сознаний», регистрации в языке ощущений боли, ситуаций воления, воображения, поведенческим предрасположенностям. Д. Деннет анализирует понятия интенциональностей — первичной («внутренний», субъективный) и производной (приписанный субъекту предмет познания социальной средой).

В любом случае аналитики оправдывают философскую деятельность формами анализа. Философский анализ может пониматься как редукция, как различение видов суждения, уточнение терминов и слов, как «форма доказательства» устранения терминов и описаний, как метод концептуального (лингвистического) анализа различных фраз естественного языка, определения «логической географии понятий» и т. п. Все они позволяют нам достичь ясности в концептуальном ландшафте. Отметим, что в аналитической философии нет привычных разделов: онтологии, философской антропологии, социальной философии и философской антропологии и т. п. Как правило, аналитики занимаются эпистемологией, логикой и моральной философией. Эпистемология — изучает эмпирическое познание, условия его истинности и проблему существования реальности. Логика занята строительством символических теорий, определением законов мышления и совокупностью положений о категориях и методологических процессах, лежащих в основе познания. Аналитик называет «логическим» то, что возможно причислить к области идей и рационального познания. Следовательно, логика коррелируегся с трансцендентальной логикой И. Канта, играя центральную роль в теории познания. Моральная философия включает этику, философскую антропологию и социальную философию изучения поведения и ценностей человека и сообщества. Моральная философия никогда не считалась «периферийным» разделом философии.

С. В. Никоненко выделяет три парадигмы в аналитической философии, последовательно сменяющие друг друга: 1) парадигма реальности (1903—1935) — в период борьбы неореализма с абсолютным идеализмом формируется эпистемология, занимающая ведущие позиции, а реализм выступает онтологической основой аналитиков; 2) парадигма языка (1935—1970) — отражает бурную полемику приверженцев «расселовского» и «витгенштейнианского» подходов к языку, адептов философии логического анализа и лингвистической философии; 3) парадигма плюрализма (с 1970) — отражает распад лингвистической философии и характеризует идею мирного сосуществования философских систем, основой которых выступают различные языковые и логические структуры. Основным методологическим позициям в аналитической философии соответствуют семь базисных типов теорий со своими вариациями: теории соответствия, логического анализа, анализа обыденного языка, антиреалистическая и натуралистическая теории, теории внутреннего реализма и неопрагматистская. Каждый тип теорий дает свои ответы на основные вопросы аналитической философии и оригинальные толкования определения и приложения аналитического метода, часто далекие от других теорий.

Без преувеличения отметим, что все идеи в аналитической традиции вырабатываются в ходе критических дискуссий, в ходе которых происходит уточнение и прояснение анализируемых концепций. Это своеобразная культура общения философов, в которой неприемлемы голословные положения, гипотезы ad hoc^x, рискованно оформленные теории, эпатаж и неуважение к иным теориям. Более чем 100 лет существования аналитической философии характеризуются корректной, детальной и конструктивной критикой и полемикой, неприятием всякого догматизма, духом свободы и одобрительного отношения к новому, уважением к своим университету, школе и оппонентам. Аналитики не замыкаются в своей академичности, пишут много популярных философских сочинений, сотрудничают с прессой, читают вразумительные лекции по всему миру и т. д. По их мнению, прогресс в философии — это не преодоление «старых» проблем, а изменение перспективы, точки зрения и моды, когда можно по-новому решать те же проблемы.

Этому в определенной мере помогает и саморефлексия аналитиков, которые до сих пор выясняют, что является аналитической философией: философская логика, аналитическая герменевтика, первая философия, антиспекулятивпая философия, ее суть в анализе и разъяснении, точная философия, гармонизирующее посредничество разума и т. д. Подобные споры способствуют развитию философской культуры и развитию рационального рассуждения.

• [1] Mind-body problem — отношение души и тела.