Карл-Отто Апель: идея трансцендентальной прагматики

Главные работы Карла-Отто Апеля (род. 1922): «Трансформация философии» (1973), «Дискурс и ответственность» (1988), сборник статей «Полемики в ходе апробации трансцендентально-прагматического подхода» (1998) и др. Основная идея философа такова: когда мы порождаем любое осмысленное высказывание, мы тем самым ориентируемся на восприятие смысла этого высказывания другими, кому оно адресовано. Но другой вовсе не обязан соглашаться с моим высказыванием, поэтому каждый раз, когда я говорю нечто, я потенциально готов аргументировать. Теперь — принципиальный вопрос: а перед кем я аргументирую? Перед реальными слушателями? Предположим самую лучшую для меня ситуацию, при которой я сумел ответить на все контраргументы и убедить всех актуальных оппонентов; означает ли это, что я прав? Хабермас отвечает на этот вопрос с позиции фаллибилизма: в принципе, в любом знании присутствует элемент относительности, и не исключено, что в будущем будут предложены совершенно иные символические системы, бросающие новый свет на саму реальность. В этом пункте Апель и расходится с Хабермасом: создавая высказывание, я ориентируюсь «на возможную критику идеального коммуникативного сообщества», т. е. всех тех личностей, которые в принципе могут что-то сказать по данному поводу, невзирая на то, где и когда они жили. В стиле философии И. Канта Апель считает это представление «трансцендирующим моментом в своей позиции», однако в отличие от Канта трансцендентальное единство мыслится в пределах этого мира, поэтому Апелю требуется обоснование идеи «неограниченного коммуникативного сообщества» (чему как раз и посвящена вся работа «Трансформация философии»).

Чтобы ответить на вопрос, каким образом это идеальное сообщество аргументирующих соотносится с реальными практиками общения, Апель исследует принцип непротиворечивости высказываний. Тут недостаточно формально-логической непротиворечивости, но должна присутствовать и непротиворечивость «перформативная»: речь идет о тех исходных предположениях (Prasuppositionen), которые несомненны для говорящего и слушателя и знание о которых является условием возможности речевого общения. Это — имплицитное «знание-как» (know-how), которому Апель пытается придать теоретическую форму (know-that), но сделать он это может только на конкретных примерах^[1]. Другими словами, консенсус предшествует любому разговору, потенциальное содержание консенсуса тождественно условиям возможности смысла высказывания; но это — консенсус «непроговоренный». И работа философа как раз и заключается в том, чтобы разъяснять своим оппонентам их непоследовательность: показать, что эксплицитное содержание их высказываний противоречит этому имплицитному смыслу, лежащему позади оснований конкретных точек зрения участников дискурса. Например, в дискурсе нельзя считать себя несуществующим, так как последовательное несуществование не позволяет вообще ничего делать, в том числе и вступать в дискурс; нельзя утверждать незначимость для себя точек зрения других, так как последовательное проведение этой позиции вообще не подразумевает какой бы то ни было диалог с другими и поведет к разрыву всех социальных связей.

Однако невозможно полностью перевести имплицитное «знание заднего плана» (know-how) в актуальное теоретическое знание (know-that), ибо сама позиция объективирующей рефлексивности имеет свои пределы применимости; а мы пытаемся выразить этот самый исходный консенсус между говорящим и слушателем так, как если бы он допускал полноценное переведение в осмысленные высказывания. Поэтому Апель советует прибегать к принципу благоразумия в каждом конкретном случае, чтобы наш сократический разговор с оппонентами был бы доверительным. Но если предварительного согласия нет, то надо исследовать причины нарушения этой подпочвы исходного согласия. Дискурсы возможны только в искусственных условиях развитой институциональной среды, в которых все участники равноправны, отсутствует насилие, между дискутирующими нет психологических, ментальных или даже пространственно-временных барьеров.

Применение идеальных принципов этики дискурса в социальных условиях, когда предпосылки реальных дискурсов только формируются, провоцирует опасность чрезмерных требований к участникам дискуссий там, где еще не сформировалась институциональная среда для них. Эту проблему Апель поднимает в книге «Дискурс и ответственность»^[2]: целью этики дискурса вовсе не является замена всех институтов и конвенций аргументирующим дискурсом, но перестройка их таким образом, чтобы они не противоречили «основному принципу универсализации». Однако следует учитывать последствия поспешного применения этого принципа при отсутствии условий для такого применения. Поэтому к «основному принципу универсализации» Хабермаса Апель прибавляет «принцип дополнения», который легитимирует стратегическое действие «с целью созидания условий применимости этики дискурса». Этот принцип «ориентируется не на субстанциональный телос благой жизни, а на телос устранения препятствий, которые стоят на пути применения чистого принципа дискурса»; при этом ориентация на взаимопонимание смягчается в пользу ориентации на успех. Стратегическое действие подразумевает борьбу за свои права членов сообщества, которую они должны вести так, чтобы не нарушать тот уровень нравственности, что уже достигнут в жизненном мире, и ориентироваться не на ближайшие, а на отдаленные последствия^[3]. То есть успех этой борьбы зависит от того, насколько программа социальных преобразований, которую предложат носители дискурсивных сообществ, соединится с интересами социальных сил в реальном обществе. В таком случае наиболее прогрессивные социальные слои поддержат эти преобразования, и возникнет эффект самоподдержки: новые институты дискурса будут способствовать образованию устойчивого дискурсивного духа, преобразующего остальные социальные институты.

Почему дискурсивная общественность должна обязательно считать, что только она является носителем разума в обществе? Не осуществляется ли разум в истории подспудно, как бы за спинами у людей, которые могут преследовать эгоистические интересы или действовать исходя из иррациональных порывов? Если мы начнем мыслить в русле подобного подхода, то сразу же вспомним о философии истории Гегеля. Эта философия не обязательно должна вести к марксизму и к идее классовой борьбы; и современный лидер Франкфуртской школы Аксель Хоннет, отталкиваясь от мыслей молодого Гегеля, вырабатывает иную, альтернативную ортодоксальному марксизму методологию постижения социальных конфликтов.

• [1] ApeI К.-О. Fallibilismus, Konsenstheorie der Wahrheit und Letztbegriindung (1987) //Apel K.-O. Auseinandersetzungen in Erprobung des transzendental-pragmatischen Ansatzes. Frankfurt-am-Main: Suhrkamp-Verlag, 1998. S. 165.
• [2] Apel К.-О. Diskurs und Verantwortung. Das Problem des Ubergangs zur postkonventionellenMoral. Frankfurt-am-Main: Suhrkamp-Verlag, 1990. Появление этой работы было обусловленокнигой Ханса Йонаса «Принцип ответственности» (1979) и дискуссией с Хабермасом.
• [3] Apel К.-О. Diskurs und Verantwortung. S. 146—160.