Модель рационально-эмотивной терапии А. Эллиса

Мои желанья исполняй, Ай-яй-яй-яй!

Мне обид не причиняй, Ай-яй-яй-яй!

Если что-то вдруг не так — Это просто полный крах!

Я тогда рассыплюсь в прах, Аха-хаха-хаха-хах!

А. Эллис

Теоретико-методологическое обоснование рационально-эмотивной терапии

Этой шуточно-нешуточной песенкой, сочиненной самим доктором А. Эллисом, мне хотелось бы начать краткое изложение его специального вклада в общую когнитивно-ориентированную традицию психотерапии. Его подход отличает свобода, с которой он не боится ассоциировать когнитивистские концепции с психодинамическими и гуманистическими, панорамность видения следствий и практических приложений развиваемых им взглядов, я уже не говорю о юморе и мягкой самоиронии, которые пронизывают его тексты, придавая им свежесть и истинность.

Главное, что отличает РЭТ и что можно считать терапевтическими целями этой системы, — направленность всей терапевтической стратегии и конкретных методических приемов на помощь в осознании и корректировании клиентом своего внутреннего диалога, в частности, избавление от непомерных требований к самому себе и к жизни в целом.

Главное дополнение, которое он считает необходимым внести в когнитивную модель аффективных расстройств, состоит в утверждении решающей роли абсолютистского, своеобразно детерминированного мышления, которое возлагает на человека бессмысленные обязанности, не обоснованные рационально; своего рода must-урбации, т. е. с навязчивым постоянством воспроизводимые тиранические атаки бесконечных долженствований. Именно абсолютистское, догматическое мышление является основной причиной депрессивного восприятия мира. В этой связи А. Эллис подвергает ревизии центральный механизм порождения депрессивных расстройств по А. Беку — когнитивную триаду, доказывая, что необходимым, но незаслуженно игнорируемым элементом депрессивного эмоционального состояния является тирания долженствования. Здесь А. Эллис идет вслед за идеей, высказанной еще К. Хорни, о патогенной роли перфекционизма и идеализированного Я в генезе невротических расстройств. А. Эллис пытается, таким образом, выйти за пределы узкокогнитивистской парадигмы, построить холистическую модель психопатологии, учитывая сложное взаимодействие и взаимопереплетение когнитивных и аффективных процессов. Кроме того, обращаясь к внутреннему диалогу как мишени терапевтического воздействия, А. Эллис, по сути дела, обращается к структурам Я и Супер-Эго, даже если сама эта терминология в его концепции не присутствует, более того — подвергается критике.

Обратимся сейчас к логике рассуждений самого А. Эллиса, где он обосновывает необходимость обращения к концепту долженствования. Если люди просто (разрядка А. Эллиса) хотят чего-то достичь, ставят высокие цели (например, в своей профессиональной деятельности), ориентируясь при этом на достаточно высокие эталоны, а затем терпят неудачу и испытывают угнетенность, досаду, печаль, они даже могут испытывать тревогу, что подобная неудача может повториться, — все это совершенно нормальные чувства, и к депрессии они не имеют никакого отношения. Другое дело, если они превращают (скорее бессознательно, чем осознанно) свои желания и цели в безусловные требования и приказы, начинают убеждать себя в том, что они должны, просто обязаны в любых условиях и при любых обстоятельствах добиваться максимального, что успех и только громкий успех единственно достоин их самоуважения; что все свои желания, они должны удовлетворять немедленно и «по полной программе», вот тогда люди «погружают» себя в депрессию, тогда она становится просто неизбежна.

Таким образом, соглашаясь в целом с положением А. Бека о решающей роли когнитивных факторов в развитии депрессии и принимая модель «когнитивной триады», А. Эллис вносит весьма существенные дополнения, на наш взгляд, серьезно трансформируя исходные постулаты в направлении более целостной интеграции когнитивных и аффективных процессов, учета личностного компонента (по выражению Б. В. Зейгарник), специфики образа Я и межличностных отношений в этиологию депрессии. «Большую часть того, что мы называем эмоциями, можно другими словами назвать просто-напросто мышлением — предубежденным и сильно кренящимся в сторону оценочности мышлением… Мышление и эмоции настолько сильно взаимосвязаны, что обычно идут рука об руку, являясь взаимоопределяющими, и иногда (хотя и не во всех случаях) становятся, по существу, одним и тем же — мысль превращается в эмоцию, а эмоция — в мысль» (цит. по: [4, с. 214]).

Теоретические взгляды А. Эллиса, начиная с 1950;х гг. постоянно развивались, претерпевали серьезную эволюцию в своих основополагающих постулатах, поэтому осветим кратко первоначальную модель АВС и ее дальнейшие реформации.

Собственно говоря, в своем простейшем варианте она является повторением усложненной поведенческой схемы стимул-реакция с включением промежуточных переменных, где A (Activating Events) — активирующие события, происходящие в жизни человека и вносящие свой вклад в формирование эмоциональных и поведенческих нарушений; В (Beliefs) — система наших убеждений по поводу этих событий; С (Consequences) — сами эмоциональные и поведенческие нарушения. Модель АВС означает, что любое актуальное событие воспринимается сквозь фильтр нашего прошлого опыта, убеждений и ценностей, и, следовательно, прогнозировать последствия встречи с тем или иным событием мы не можем, не зная содержания системы убеждений. Поясним на примере. Предположим, в переполненном транспорте некто х наступает вам на ногу, да еще и не извиняется. Вашими действиями в качестве последствий могут стать: отдаление от грубияна; высказывание в его адрес всего, что вы думаете о нем; о нем и современных мужчинах; о нем, современных мужчинах и о стране, в которой нет ни культуры, ни порядка, и т. д. и т. п. Теперь представьте себе другие варианты выхода из этой ситуации. Вы набрасываетесь с кулаками на обидчика и наносите удар ниже пояса; вы, не доехав до нужной остановки, выходите из автобуса в состоянии глубокой подавленности и бросаетесь под первую попавшуюся машину и т. п. Чтобы понять логику последствий, будь то действия или чувства, нам придется найти доступ к внутренней системе В, тому, что вы думаете по поводу произошедшего, каковы ваши более общие представления о мире, о людях, о самом себе. Вот тогда прояснится, какой смысл имеет для вас событие А, как оно соотносится с вашей общей системой мировосприятия.

Конечно, это в известной мере «вольное» толкование психологического смысла ABC-модели, однако мы постарались передать ее дух, не прибегая к громоздким построениям А. Эллиса, старавшегося облечь эту часть своей концепции в максимально сциентистскую форму.

Теперь сосредоточим свое внимание, по сути дела, на центральном звене этой модели. Система убеждений представляет собой что-то вроде базовой философии человека, она может содержать как вполне разумные рациональные убеждения, проверяемые опытным путем, так и иррациональные; последние в значительной степени являются реакциями на неблагоприятные активирующие события, имевшие место не раз и не два, а много раз, как в детском, так и в более позднем возрасте. К примеру, в ответ на инцидент в автобусе может возникнуть вполне понятная реакция обиды на оскорбление; при рациональной системе убеждений, например, вы подумаете с горечью или грустью: «Я позволил наступить себе на ногу, а жаль, ну да ладно, до свадьбы заживет! В следующий раз я этого не позволю», или эмоция может стать более генерализованной и сильной: «Вечно я жертва нападок окружающих!»; при еще большей доле иррациональных убеждений ваши переживания выльются в бурю негодований в свой адрес: «Что же я за ничтожество! Я больше не способен выносить их оскорблений! Они не имеют никакого права притеснять меня!»; в адрес своих родителей: «Я должен, я просто обязан доказать им, что я не половая тряпка, о которую все могут вытирать ноги! Я обязан стать способным защитить себя, что бы они ни говорили о моей беспомощности и неприспособленности в этой жизни!» или «Я не имею никакого права позволять им оскорблять меня! Если я такое ничтожество, что даже этого не могу сделать в память о моих родителях, которые всю свою жизнь положили, чтобы сделать из меня уважаемого и достойного человека, а я коту под хвост спустил все их надежды, то…» Совершенно очевидно, что последствия здесь могут быть самыми плачевными.

Естественно, иррациональная система убеждений своя у каждого человека и вербально выражается в индивидуальной и идиосинкразической форме, и вместе с тем типология «мастурбаций» достаточно ограниченна, по мнению А. Эллиса, и может быть сведена к трем обобщенным иррациональным убеждениям.

• 1. «Я должен добиваться успеха и получать одобрение значимых других, а если я не делаю того, что должен и обязан, значит, со мной что-то не в порядке. Это ужасно, и я ничтожество». Это иррациональное убеждение ведет к тому, что человек впадает в депрессию, испытывает тревогу и отчаяние, сомневается в самом себе. Это — требование Эго. «Я должен добиваться успеха, иначе Я — ничтожество».
• 2. «Вы — люди, с которыми я общаюсь, мои родители, моя семья, мои родственники и сотрудники, — должны, обязаны относиться ко мне хорошо и быть справедливыми! Просто ужасно, что вы этого не делаете, — гореть вам за это в адском огне!» Отсюда озлобленность, ярость, убийства, геноцид.
• 3. «Условия, в которых я живу, — окружающая среда, общественные отношения, политическая обстановка, — должны быть устроены так, чтобы я с легкостью, не прилагая больших усилий, получал все, что мне необходимо. Разве не кошмар, что эти условия трудны и причиняют мне огорчения? Я не могу переносить этого! Я никак не могу быть счастливым; я или навсегда останусь несчастным, или убью себя!» Отсюда низкая устойчивость к фрустрации. (Эволюция психотерапии. Т. 2. С. 202).

Как подчеркивает Эллис, самого по себе наличия даже очень завышенных требований к себе или другим, даже их чрезвычайной обобщение ности, в силу которой негативно оценивается не поступок, а личность как таковая, все еще недостаточно, чтобы привести к депрессии; эти же факторы способны мобилизовать человека в экстремальных условиях к дальнейшему преодолению стресса. «Патологичность» кроется в другом. Дело в том, что большая часть преувеличений, сверхобобщений, произвольных выводов возникает вследствие скрытых устойчивых представлений, не разрешающих человеку быть неэффективным, плохо выполнять что-либо или не контролировать себя. Именно в наличии категорических императивов, требующих всегда выполнять все великолепно, всегда быть эффективным (и во всем), всегда контролировать себя, каждое свое душевное движение или действие, кроется источник самооговоров, самоукоров, самоосуждений, чувства вины за собственную неэффективность, стыда перед другими, обязавшими тебя быть всегда и… вот тогда людям ничего не остается, как впасть в депрессию, спрятаться в нее, как в «депрессивную тюрьму».

Мы неслучайно в почти дословный текст А. Эллиса ввели термин Моллона и Перри (1984) «депрессивная тюрьма», авторов, исследования которых разбирались нами в связи с проблемой так называемой депрессивной личности, т. е. особой личностной структуры, личностной организации, личностного стиля. Как было показано нами и в исследованиях, выполненных под нашим руководством, главными «измерениями» личности, предрасположенной к широкому спектру аффективных расстройств и коморбидных им расстройств личности, можно считать низкую дифференцированность познавательных процессов от аффективных, низкую толерантность к стрессу, психологическую зависимость от «окружения» — «внешнего», т. е. социальных нормативов, оценок и требований значимых других. Зависимость от «внутреннего» окружения означала слабый самоконтроль со стороны недостаточно дифференцированных и зрелых механизмов защиты, что в конечном счете и приводит к размытости границ Я — Другой, недостаточной связности и интеграции частных образов Я в итоговую самоидентичность. Феноменологически это переживается как существование во внутреннем мире двух «расщепленных» Я: Истощенного Я с чувством сильной зависимости от значимого Другого, «связанности» с ним через механизм «проективной идентификации», страхом потери и потерянности, отсутствием «внутренней точки опоры» и Я-Грандиозного с сильной мотивацией сверхдостижения (перфекционизмом), страхом близости и сверхавтономией, изоляцией и одиночеством (Е. Т. Соколова, 1989, 1995, 2015; Н. О. Федотова, 1985; А. Н. Дорожевец, 1986; И. М. Кадыров, 1990; О. В. Рычкова, 1997; Е. Т. Соколова, Н. С. Бурлакова, 1996; Е. Т. Соколова, Е. П. Чечельницкая, 1997, 1998; Е. Рахманкина, 2000; Лэонтиу Фотула, 2000; и др.). Подробно сопоставлялись данные проведенных исследований с воззрениями современных теоретиков концепции объектных отношений и Я-психологии; подчеркивалась близость взглядов на роль пограничной и нарциссической организции личности в генезе аффективных расстройств, особо выделялась линия изучения роли динамики внутрисемейных отношений на разных стадиях онтогенеза ребенка в формировании интрапсихической структуры СуперЭго (Карающего или Любящего), ответственного за интернализацию самоуважения или самоуничижения взрослого человека. Как мы тогда подчеркивали, продуктивное изучение роли личностной структуры в аффективных расстройствах требует интеграции психодинамического (аффектофилического) и когнитивного направлений, что сегодня фактически разделяется многими клиническими психологами (Н. Г. Гаранян, А. Б. Холмогорова [2], М. Линехан, 1993; В. Гвидано, Дж. Лиотти, 1983, 1991; и др.).

Вернемся вновь к концепции А. Эллиса, отступление от которой позволило высветить не совсем обычное положение, которое, на наш взгляд, она занимает в когнитивной терапии. По сути дела, она выводит КТ из тупика узкого когнитивизма, примыкая, с одной стороны, к отпочковавшейся от него ветви конструктивизма, с другой стороны, впуская в когнитивизм гуманистическую и экзистенциальную ориентации. Прежде чем перейти к концепции личности и терапевтической системы А. Эллиса, позволю себе привести пространную, но выразительную цитату, в которой заключается вся философия и квинтэссенция его подхода: «…Человек будет расстроен или опечален, пусть и жестоко, но не до глубины депрессии, если он придерживается примерно таких взглядов: „У меня все и не должно быть лучше, чем у остальных людей, — так уж происходит в жизни! Чертовски плохо, да! Но даже если все это так и будет продолжаться, и даже если я никогда не получу многого из того, что хотелось бы иметь, то, возможно, так тому и следует быть. Это чертовское невезение, но это не конец света. Я могу не брать все это в голову и принять мир таким, каков он есть, — пусть и неприятным!“» Свою близость к философии стоицизма А. Эллис и сам не раз подчеркивал во «внутреннем диалоге», борясь с жестокой «философией» Иеговы, стремясь прежде всего в себе самом выработать «философию принятия вместо философии требования и долженствования»^[1].

• [1] Эллис А. Когнитивный элемент депрессии, которым несправедливо пренебрегают // Московский психиатрический журнал. 1994. № 1. С. 23.