Бурдо и Лакомб далеко не единственные писатели, которые отрицают за историей значение науки, исходя из слишком тесного понятия о науке, и вместе с тем не единственные писатели, сливающие в одно понятие понятия социологии и культурной истории. Известно, например, что называть историю наукой не хотел и Шопенгауэр. «Науки, — говорит он, — будучи системами понятий, всегда говорят о родах, история — всегда об индивидуумах; первые говорят о том, что бывает всегда, вторая — о случившемся однажды и более не существующем». Поэтому, думает философ, материал истории способен только к координации, совсем неспособен к субординации познаваемого. Дело в том, однако, что и в естествознании одни науки занимаются более координацией, другие — субординацией изучаемого; на этом и основано контовское различение между конкретными и абстрактными науками. Шопенгауэр под наукою вообще разумеет только абстрактную науку, и все его рассуждение доказывает лишь одно, именно то, что история не есть абстрактная наука. Констатирование действительных фактов и нахождение между ними действительной связи (координирование) есть такое же научное занятие, как и открытие общих истин и подведение под них частных явлений (субординация). «Главы истории народов, — говорит еще Шопенгауэр, — различны, в сущности, только по именам и цифрам годов: настоящее, существенное содержание везде одно и то же». Вот это-то содержание и есть предмет социологии.
