Открытие и освоение Сибири

В XVI—XVII вв. развертывается грандиозная эпопея открытия и освоения русскими Сибири. Первые русские поселения на территории Сибири и Дальнего Востока возникли в XVI—XVII вв., в период, когда казачьи отряды, пересекая Сибирь от Урала до Тихого океана, воздвигали на своем пути остроги. Это беспримерное продвижение через горы, леса, реки, произошедшее при жизни одногодвух поколений, способствовало созданию как бы «вчерне» современной географии Сибири. Даты основания острогов дают представление о поразительных темпах освоения Сибири. В течение нескольких десятилетий основаны остроги Тюменский (1586), Тобольский (1587), Сургутский (1594), Нарымский (1598), Кетский (1602), Томский (1604), Енисейский (1618), Братский (1631), Якутский (1632), Охотский (1648). Поставленные в глубине тайги, они обрастали пашенными селами и служили опорными базами для дальнейшего продвижения на восток.

Из материалов Сибирского приказа и других сохранившихся источников того времени ясно видно, что московское правительство твердо держало в своих руках все нити градостроительной деятельности, развертывавшейся на территории Сибири. Решения о постройке новых острогов принимались, как правило, в Москве. Для выбора места основания острогов выезжали специалисты-«градодсльцы», а отряды для их постройки комплектовались по специальным указам.

Московские градодельцы, «помысля», по словам летописи, ставили города по берегам рек — главным магистралям движения. Здесь находились надежные источники водоснабжения, пойменные луга, «рыбные ловли», в приречных лесах — древесину для строительных надобностей и на топливо, а обрывистый речной берег, возможность «вписаться» в береговую излучину или расположить город на стрелке, с трех сторон окруженной водой, предоставляли особые удобства для обороны. В местах, выбранных для городов Сибири их первыми основателями, отразилась вырабатывавшаяся веками градостроительная традиция сооружения острогов, влияние которой можно проследить и в Сибири, и на Волге, и в Поморье.

Особое значение приобретает движение вверх по Оби, Томи, Енисею и создание острогов в южных лесостепных районах Сибири. Основание Кузнецкого острога (1618), Красноярска (1628), попытки подняться вверх по Иртышу, Оби, Енисею, приведшие лишь спустя несколько десятилетий к основанию Омского (1716), Бийского (1709), Абаканского (1707) острогов, преследовали цель прикрыть с юга главную водную коммуникационную линию, проходящую в глубине тайги по широтным участкам рек Тура — Тобол — Обь — Кеть — Кас — Енисей — Ангара, разделенным волоками.

Положение здесь осложнялось характером местности, в которой приходилось действовать русским отрядам. Тайга сменялась открытой степью или лесостепью — сибирским вариантом «дикого поля», в течение нескольких столетий служившего дорогой опустошительных набегов на русские «Украины» в европейской части страны. Красноярску, Томску, Таре, Тюмени и даже Тобольску предписывалось в это время «жить с великим сбережением, держать в готовности оружие огневое и островое». В начале и, особенно, в середине XVIII в. положение на южных границах Сибири в корне меняется.

В Западной Сибири формируется укрепленная линия от Урала до Кузнецкого Алатау. Оренбургскую линию, созданную в Предуралье после экспедиций И. К. Кириллова и В. И. Татищева, к востоку от Урала между Тоболом и Иртышем продолжает Горьковская (Ишимская), далее вдоль Иртыша к ней примыкает Иртышская, заканчивающаяся у УстьКаменогорской крепости. Вдоль Уби и Алея идет Колывань-Воскресенская линия, прикрывавшая построенный к тому времени КолываньВоскресенский медеплавильный завод, от Бийска до Кузнецка — Кузнецкая линия.

В Восточной Сибири казачьи отряды поднимаются вверх по Енисею и в 1701 г. в неприступной горной теснине основывают Верхний Караульный острог, в 1707 г. — Абаканский острог, в 1709 г. — Саянский.

Хотя огромная градостроительная работа в Сибири направлялась и координировалась из Москвы, а затем, по мере продвижения на восток, в значительной мере, из сибирских столиц — Тобольска, Иркутска, Томска и др., вся тяжесть испытаний, с которыми было связано освоение Сибири, легла на плечи простых русских людей, прокладывавших новые пути, рубивших остроги, заводивших пашню, оборонявшихся от кочевников. Их мужеству инициативе, умению нельзя не воздать должное. Напомним проникнутое глубоким уважением высказывание А. И. Герцена (1859): «Горсть казаков и несколько сот бездомных мужиков перешли на свой страх океаны снега и льда и везде, где оседали усталые кучки, в мерзлых степях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрывались нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океана…».

Английский историк Дж. Бейкер (1990. С. 231—232) справедливо отмечал: «Продвижение русских через Сибирь в течение XVII в. шло с ошеломляющей быстротой. Успех русских отчасти объясняется наличием таких удобных путей сообщения, какими являются речные системы Северной Азии, хотя преувеличивать значение этого фактора не следует, и, если даже принять в расчет все природные преимущества для продвижения, то на долю этого безвестного воинства достается такой подвиг, который навсегда останется памятником его мужеству, предприимчивости, равного которому не совершал никакой другой европейский народ».

Важно отметить, что немногочисленные отряды казаков, служилых людей и крестьян, насчитывавшие, как правило, по нескольку десятков человек, реже около 100—150 человек, могли преодолевать огромные пространства, строить города и ставить вокруг них деревни потому, что обширная территория Сибири, говоря словами К. И. Арсеньева {Арсеньев К.И., 1848), еще лежала «впусте». Развитие производительных сил Сибири, ее экономическое формирование как «хозяйственной территории», превращение в арену активного и плодотворного человеческого труда, начатые четыреста лет назад русскими людьми, были событиями мирового значения.

Развитие в сибирских поселениях хлебопашества, ремесел, торговли, интенсивное приобщение местного населения к культуре русских поселенцев способствовали быстрому освоению края. Российского дипломата и ученого Н. Г. Спафария (1635−1708), проезжавшего в 1675 г. через Енисейск, поразила населенность и оживленность берегов Енисея.

В письме из Енисейска он пишет: «Енисейская страна весьма хороша, будто Волоская земля. А река Енисей, будто Дунай, самая веселая и великая. И дал бог изобилие всякое, хлеба много, и дешев, и иное всякое, и многолюдство». Он насчитывает в Енисейском уезде до пятисот деревень с «пашенными крестьянами»; в самом Енисейске, по его словам, «промышленных людей много» (Спафарий, 1882).

Численность населения в начале XVII в. составляла, по ориентировочным оценкам, около 0,2 млн человек, а к концу этого века — около 0,5 млн человек (к концу XIX в. общее население Сибири и Дальнего Востока достигло 5,9 млн человек). При этом ничего подобного кровавым сценариям истребления конкистадорами миллионов индейцев в Латинской Америке, превращения европейскими работорговцами Африки в заповедное поле для охоты на рабов, завоевания богатых прежде провинций Индии с безжалостным подавлением непокорных, в Сибири не происходило. Сохранялся уклад жизни и традиции немногочисленных аборигенных народностей, с которыми поддерживались взаимоприемлемые отношения.

В историю географических открытий вошли имена отважных и энергичных «землепроходцев» и «морепроходцев», прокладывавших пути в неведомые прежде европейцам земли Сибири, пробивавшихся сквозь льды вокруг северо-восточных берегов Азии, в Тихий океан и Северную Америку.

В 1639 г. И. Ю. Москвитин «сотоварищи» прошел из Якутска к Охотскому морю и поставил здесь, в устье реки Ульи, зимовье с острогом (по дороге «кормились деревом, травою и кореньями»). В 1646 г. из Якутска вышел новый отряд Алексея Филиппова, который вновь пробился к Охотскому морю.

В 1643 г. В. Д. Поярков, выйдя с отрядом казаков из Якутска, спустился по Алдану на юг и, перевалив с огромным трудом через Становой хребет к Зее и Амуру, прошел к студеному морю («соленой воде»), затем, по берегу Охотского моря, дошел до зимовья, оставленного Москвитиным в устье реки Ульи. В походе погибло восемьдесят человек от голода, холода и болезней.

С. Лежнев (1605—1673) совершил одно из величайших мировых географических открытий, обогнув впервые в 1648 г. северо-восточный берег Азии и установив существование пролива меду Азией и Америкой, соединение Северного Ледовитого океана с Тихим.

Е.П. Хабаров в 1649—1651 гг. спустился из Якутска по реке через горные хребты в бассейн Амура, с большими трудностями прошел по Амуру до впадения Уссури, основывая, но пути зимовья и остроги. По-видимому, ему принадлежит честь открытия для европейцев Амурского края. После возвращения в Москву, Хабаров подал царю Алексею Михайловичу челобитную, в которой, перечислив свои заслуги в открытии новых земель, просил «поверстать в какой чин» и «из своей государевой казны денег дать, что ты, государь, укажешь, чтоб мне бедному и изувеченному, за бедностью ныне по Москве голодом не помирать и в конец не сгинуть». Хабарову было присвоено звание сына боярского и он отправился служить в Киренский острог.

В.Г. Атласов во главе отряда казаков совершил поход на Камчатку, плавал вокруг нее и этим, в основном, завершил открытие русскими Сибири. Заслуги Атласова заключаются не только в присоединении новых камчатских земель к России, но и в том, что, по словам отечественного физикогеографа Л. С. Берга, «ни один из сибирских землепроходцев XVII в. и начала XVIII в., не исключая и самого Беринга, не дает таких содержательных отчетов, какими были „скаски“ Владимира Атласова». Очень важно, что все походы и открытия землепроходцы совершали, отправляя в Москву в Сибирский приказ и воеводам в местные администрации в Якутск, Томск, Тобольск, Иркутск подробные «росписи», «скаски», «отписки», содержавшие подробные и, как правило, достоверные сведения о реках и волоках, с указанием расстояний в днях пути, характеристикой открытых «землиц», на основании собственных наблюдений и «расспросных речей» встреченных ими немногочисленных местных жителей, что представляло собой уникальные источники сведений о вновь открытой части мира. На основе этих материалов составлялись такие сводки, как «Роспись сибирским городам и острогам» (составлена в первой половине XVII в.), «Чертеж всей Сибири» воеводы Тобольска П. Годунова (1668) и другие, на основании которых Сибирский приказ и местные администрации могли разрабатывать обстоятельные инструкции градодельцам, участвовавшим в закладке острогов отрядам, направлявшимся дальше на восток для открытия новых земель.

Еще раньше следует отметить ряд выдающихся географических событий и литературных произведений. К ним относится знаменитое «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина (1406—1472), посетившего Индию за тридцать лет до Васко да Гамы и проникшего в отличие от Васко да Гамы в глубь Индии (Васко да Гаме известна была только прибрежная часть Индийского полуострова). Л. С. Берг отмечал, что «Хождение за три моря» (подразумевалось Каспийское, Аравийское и Черное моря) — литературный памятник мирового значения, в котором впервые было дано правдивое описание Индии, основанное на личных впечатлениях. Никитин спустился по Волге в Каспий, затем через Дербент, Баку, Персию, Ормуз, достиг Индии, провел здесь около четырех лет, заслужив доверие индийцев и описав все, что он увидел (Васко да Гама запятнал себя неслыханными жестокостями у берегов Индии), затем через Ормуз, Трапезунд и Кафу (Феодосия) вернулся на Родину. Он скончался близ Смоленска на последнем этапе пути в родную Тверь. Побывав во многих богатых заморских странах, Никитин с гордостью, болью и надеждой замечает: «А русская земля, на этом свете нет страны подобной ей, хотя бояре русской земли несправедливы. Но да устроится русская земля и да будет в ней справедливость».

Древнейшим памятником русской географической литературы была «Повесть временных лет», входившая разными частями в русские летописи XVII—XVIII вв., «Книга Большому чертежу», содержащая более 1500 географических названий по европейской России и частично Сибири.

Советский археолог и историк Б. А. Рыбаков, исследовавший письменные и картографические источники XVI—XVII вв. отмечал, что «множество географических материалов позволяли получить общее представление о новой державе, объединившей множество мелких феодальных владений в единое государственное целое»^[1].

Сведениями о Московском государстве, распространившимся на значительную часть двух континентов — Европы и Азии — очень интересовались в Западной Европе, тем более что через это государство лежали пути дальше на восток, в издавна привлекавшие европейцев страны — Китай, Персию и другие еще неизвестные или малоизвестные европейцам страны. В Европе знали описания Московии иностранцев Сигизмунда Герберштсйна (1549), Адама Алеария (1647 г. и других несколько изданий) и других авторов. Их сочинения, включая карты и рисунки, давали представление о новом огромном государстве. Помимо личных впечатлений их авторов, эти сочинения опирались на материалы, полученные из русских источников, которые европейские путешественники находили во время своего пребывания в Москве. Путешествия способствовали возникновению торговых и политических связей, в Москве в Немецкой слободе находилось немало купцов, лекарей, а нередко и дипломатов и военных. В Европу отправлялись русские купцы, а также чиновники с дипломатическими миссиями.

Известно, что Р. Ченслер, участник английской экспедиции, безуспешно пытавшийся пробиться северовосточным проходом вокруг Азии в Тихий океан, добрался из Архангельска в Москву (1553), был принят царем Иваном Грозным, получил от него письмо к английской королеве с предложениями о развитии торговых и политических отношений между двумя странами.

• [1] Рыбаков Б. А. 1974. С. 109−110.