Игровая концепция культуры

Научная теория ролей формирует представление об игре как источнике культуры в рамках антитезы «цивилизация — культура». Разрабатывается в работах Дж. Мида, Дж. Морено, И. Хейзинги и др.

Психосексуальная концепция 3. Фрейда, ее суть: дисгармония психики как своеобразная плата за вступление в социокультурное поле. Принесение в жертву (в пользу общества) своих личных влечений, опирающихся на эротические источники. Культура в таком контексте выступает фактором, отстраняющим человека от его корней в природе.

Игровая концепция культуры пришла к выводам, коренным образом отличающимся от фрейдистских. (Не подходит ли сюда шекспировская трактовка жизни? «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы. И каждый не одну играет роль»). Она предполагает приобщение к культурным образцам (вещественнопредметным, духовно-практическим, знаково-символическим, ценностнонормативным, статусно-ролевым) как способу организации практической деятельности людей, ценностного освоения действительности. При этом ценность выступает основанием всякой культуры, а ее саморазвитие является последовательной сменой и накоплением общечеловеческих ценностей. Функцию приобщения к ней выполняют социальные институты изучения, образования, воспитания, несущие на себе отпечаток культуры данного общества, народа, социальной группы. В процессе социализации — социального наследования — формируется социокультурная готовность людей к организации своей собственной жизни, которая достигается включением в культурную среду, овладением моделями деятельности и поведения, «языком» социальных связей.

Новаторская суть в развитии культурологической адаптационной способности (ментальности) заключается в обращении к шре как культурообразующему фактору в рамках дихотомии «игра — серьезное». Данная концепция связана с именем нидерландского историка И. Хёйзинги (1872— 1945), его трактатом «О границах игры и серьезного в культуре», затем оригинальным трудом «Homo ludens» («человек смеющийся»).

До Хёйзинги во всемирном цивилизационном процессе утверждался приоритет труда как формирующего начала человеческой культуры. Классические теории социологии XIX в. утверждали фундаментальный принцип труда, создающего общество и определяющего его функционирование:

К. Маркс — сферой производства;

М. Вебер — хозяйственной сферой;

Э. Дюркгейм — функциональным разделением труда.

На этой основе, в частности, формируется представление об «экономическом человеке», для которого исходным мотивом всех действий является экономический интерес — забота о средствах существования. Носителем «человека экономического» является предприниматель, который творит свою собственную судьбу тем, что переделывает экономическую действительность. Его идеал — свободное движение товаров и денег, индивидуальная (эгоистическая), экономическая и социальная мобильность (динамическое производство). Однако, выступая радикалом в экономике, он является консерватором в культуре: она для него только в дисциплине труда, сохранении устоев общества.

За что упрекают концепцию «экономического человека»: наиболее примитивный мотив формирования личности. Концепция «человека социального» открывает возможность дополнения «серьезного» момента жизни «игровым»: принцип игрового начала как конституирующей величины культуры.

На огромном материале Хёйзинга обосновал гипотезу об игровом факторе культуры и социальном человеке как человеке играющем.

Игра имеет более раннее происхождение, чем культура. Она присутствует в жизни животных, ввиду чего не опирается на фундамент рациональности. В человеческом мире игра обладает смыслом и поднимается над биологией и психологией. В мифе, культе, праздничном состязании рождались движущие силы культурной жизни: общение, ремесло и искусство, ученость и наука, порядок и право, предпринимательство и др. Внутри них культура выступает как игра в игре. В этом двуединстве игра выступает как фактор, а культура — лишь как характеристика социальной жизни.

Игровые действия противоположны серьезному, но с их помощью создается драматическая ткань реализации социальных сюжетов: представляются, разыгрываются, показываются, воплощаются в образах, символах, ролях ситуации, которые вводят человека в обыденнопрактическую жизнь. В этих играх общество выражает свое понимание жизни и мира. Социальная игра как содержательная форма, способ социальной жизни со многими гранями смысла разыгрывает и формирует культуру, развивая ее адаптационную способность. В отличие от серьезного, для символической сферы игры характерны такие черты, как утверждение непринудительного характера правил «играния»; допущение иного выбора; состязательность; альтернативность; совозможности фигурантов игры; упорядоченность; забавность и др.

В силу этого игровой метод социокультурного наследия не привязан ни к определенной степени культуры, ни к определенной форме мировоззрения. Вместе с тем, в поступательном движении культуры игровой элемент и целом отступает на задний план, растворяясь во всех сферах общественной жизни.