Идеология политического экстремизма

Особенности экстремистской идеологии

Для политической жизни современного общества характерно многообразие идей, взглядов, убеждений, верований. Они имеют большое значение, но не сами по себе, а в связи с теми действиями людей, которые направлены на достижение определенных политических целей. Речь идет о формировании политического сознания, важным элементом которого выступает политическая идеология.

В тоже время следует отметить, что в процессе взаимодействия идеологии с политикой теоретические концепции способствуют обоснованию принимаемых политических решений и действий, а практические оценки политических событий и явлений влияют на идеологические постулаты. Таким образом, идеология обосновывает целесообразность политических решений и действий, а политика выдвигает перед идеологией практические задачи, требующие идеологического осмысления.

Будучи системой верований, убеждений, взглядов, идеология отражает общественно-политическую реальность через призму интересов больших социальных групп, прежде всего классов. А это предполагает познание и осознание этих интересов, разработку программных целей и средств их достижения. Следовательно, идеология представляет собой систему идей, теорий, концепций, отражающих общественное бытие через призму интересов и целей определенной социальной общности; совокупность по преимуществу систематизированных представлений той или иной группы граждан, выражающую и призванную защищать их интересы и цели с помощью политической власти или воздействия на нее.

Вместе с тем идеология — ценностная система, выражающая отношение к существующим общественным порядкам, обосновывающая политические идеалы, принципы, цели, образцы поведения. Оценка социальной реальности, что означает ее юз соотнесение с политическими потребностями и интересами, идеалами и принципами, — важнейшая функция идеологии. Оценивая реалии, деятельность политических субъектов, ее результаты и последствия, идеология обретает регулятивноориентирующую силу. Она направляет практические действия в рамки целей, приемлемых в первую очередь для господствующих в обществе социальных групп и, по крайней мере, не отвергаемых большинством других слоев. Ее предназначение состоит еще и в том, что идеология внедряет в массовое сознание соответствующие критерии оценки настоящего и будущего развития общества.

Идеология, представляя собой интеллектуальную, духовную основу политической деятельности, соединяет в себе набор концептуальных воззрений на политическую жизнь общества, с помощью которого человек или группа оценивает действительные властные отношения. Кроме того, политическая идеология являет собой обоснование необходимости достижения власти, способов и средств использования власти в необходимом для группы направлении. Поэтому идеология выступает инструментом, при помощи которого социальная группа представляет свои властные интересы и мировоззренческие положения на политической арене, а также привлекает широкие слои населения к действиям в соответствии со своими целями.

В то же время идеология должна осуществлять двухстороннюю связь между властью и массами, особенно в тех обществах, где присутствуют институты представительной демократии, то есть сформирована сфера публичной политики. Причем политическим деятелям необходимо формулировать свои предложения на рациональном языке той или иной идеологической доктрины, которая, в свою очередь, давала массе своих приверженцев рациональную картину общества, истории, а также мира в целом. Хотя картина эта и получалась достаточно огрубленной и тенденциозной, но, главное, она рациональна и обязательна для политиков в качестве руководящего критерия в их деятельности.

Поэтому с помощью идеологии те или иные политические силы обосновывают свои цели и подбирают средства для их реализации. Идеология питает мотивационную базу коллективных политических действий и поведения. Она, по мнению А. Грамши, служит тому, чтобы «пробудить в народе и организовать коллективную волю»^[1].

Эффективность политической идеологии во многом зависит от степени соответствия ее положений политическим представлениям образного характера, присущим большинству населения страны. Это значит, что влияние (приятие массами) той или иной политической идеологии тем выше, чем больше ее установки и образы близки массовому сознанию. То есть в идеале образы, предложенные политической идеологией, должны совпадать с образами, издавна существующими в толще народных масс. Если это условие выполняется, тогда идеология приобретает по-настоящему общенародный характер.

Вместе с тем необходимо отметить, что, претендуя на общенародный характер, идеология в тоже время нередко маскирует и мистифицирует подлинные интересы и цели господствующих групп, элит. На эту функцию идеологии в свое время обратил внимание немецкий социолог К. Мангейм. О том, что идеология — это одностороннее, социально-заинтересованное отражение действительности писали К. Маркс и Ф. Энгельс, называя политическую идеологию «иллюзорным», «ложным сознанием». Поскольку в социально-классовой направленности мышления заложена тенденция к одностороннему, частичному отражению действительности и стремлении выдать эту часть, сторону образа действительности за целое, за наиболее полную ее картину. Однако это, конечно, не означает, что абсолютно все выдвигаемые идеологией цели иллюзорны или лицемерны, просто такова специфика выполнения идеологией своих главных задач и функций.

Выражая интересы определенных социальных групп, политические идеологии нацелены на объединение общества в целом. Однако поскольку в социально-структурированном обществе существуют различные социальные группы и классы, интересы которых не совпадают, постольку в нем постоянно происходит идеологическая борьба. А одна из важнейших задач идеологической борьбы состоит в том, чтобы особым интересам господствующих групп и классов придать форму всеобщего интереса и тем самым внедрить в сознание людей идею общности интересов всех классов и социальных групп данного общества.

Следовательно, всякий господствующий класс объявляет неизменными те учреждения, идеи и ценности, которые, по его мнению, наиболее значимы для данного строя и стремится навязать эти представления всему обществу. Поэтому идеология предполагает борьбу за единство мировоззрения и ценностных установок, а также экспансию — навязывание этого мировоззрения (ценностных установок) с помощью социальных институтов.

Кроме того, любая идеология, как собственно и политика, выстраивается на основе противопоставления устойчивых архетипов «свой», «чужой», во все времена присущих массовому сознанию.

Архетип «чужой» — это прообраз, который сопровождает человечество с первобытных времен. У примитивных сообществ он наделялся таинственными сверхъестественными силами, его следовало опасаться, поскольку «чужой» выступал в качестве некоего представителя враждебных сил, окружающих человека. С тех пор он неотвязно преследует людей в разных жизненных ситуациях, олицетворяя угрозу, разрушение и смерть. «Чужой» — это представитель другой страны, нации, расы, класса, религии, убеждений, традиций и т. д. То есть «чужой» — это человек другой социальной общности.

«Чужой» существует потому, что есть «свои». Принадлежность к «своим» определяется через «свою» культуру, ее традиции, ценности, идеалы. В массовом сознании «чужому» приписываются мистические, враждебные, губительные для окружающих свойства, а также стремление достичь желаемого любыми средствами и любой ценой.

Поэтому корни ксенофобии, агрессии, применения насилия на почве расовой, религиозной, национальной вражды и ненависти носят архетипический характер. Здесь срабатывает установка на то, что «чужой» — человек, пришедший из другого мира, культуры, сообщества и способный разрушить «наш» мир, культуру, государство и т. д. Но в тоже время как физическое тело он вполне реален, а вот олицетворяемая им угроза — только виртуальна. Виртуальный «чужой» угрожает нашей свободе, одухотворенности, спокойствию нашей души. И этим может вызывать, в зависимости от ситуации, сильные эмоции и внутреннее напряжение. Все действия «чужого», как и возможные его намерения, помыслы, носят архетипический характер.

Использование архетипа «чужой» позволяет сформировать образ «врага», который олицетворяет угрозу не только для конкретного индивида, но и для группы, с которой человек себя идентифицирует, а также для органов власти, выступающих в защиту индивида. То есть здесь главной психологической угрозой, которую олицетворяет образ «врага», выступает его способность разрушить привычную среду для индивида, уничтожить ее ценности, то есть лишить индивида возможности идентифицировать себя с ней. Такая «потенциальная угроза» вызывает взрыв негативных эмоций и стремление к использованию насильственных действий для снятия этой «угрозы».

В силу чего при абсолютизации противостояния «наши» — «враги» и стремлении все общественные катаклизмы объяснить враждебными происками представителей других рас, наций, религий, классов, а также в кризисных ситуациях различные идеологии приобретают радикальные черты. Причем радикальность такой идеологии проявляется в обосновании решительных действий по разрешению сложившейся ситуации. Радикальность здесь выступает как стремление к решительным, но не крайним (не связанным с насилием) действиям.

Тогда как экстремистским действие становится, когда оно идейно и ценностно обосновано и связано с осуществлением насильственных (крайних) действий. Поэтому любая идейная радикальность в чрезвычайных условиях может трансформироваться в экстремистскую идеологию, порожденную приверженностью к актам политического насилия.

Мы не используем термин «радикальная идеология», поскольку считаем, что в отличие от понятий, характеризующих те или иные части идеологического спектра, как, например, «консерватизм», «либерализм», «социализм», понятие.

«радикализм» — ситуационно-контекстуальное. Оно фиксирует не определенность политической основы, а определенность позиции — «левый» или «правый» предел в рамках существующего политического спектра. Поскольку этот предел изменчив, то, с одной стороны, в разных исторических условиях в одной и той же позиции могут оказаться различные по своему содержанию идейные структуры, с другой стороны, одна и та же структура может иметь в рамках различных позиций неодинаковые значения, в том числе и радикальные. В итоге радикальность конкретной идейной структуры может быть определена только с помощью соотнесения ее с другими компонентами идеологического спектра.

Вместе с тем в определенных исторических обстоятельствах, радикальность убеждений в совокупности с использованием политического насилия способствуют появлению политического экстремизма как идеологически обоснованной деятельности определенных социальных субъектов. Поэтому экстремистская деятельность, в отличие от проявлений радикальности, всегда связана с применением нелегитимного насилия для достижения политических целей. Таким образом, политический экстремизм, как правило, мотивирован идеологически, иначе он был бы обычной формой деструктивной агрессии. Следовательно, необходимо выявить специфические черты экстремистской идеологии.

Как уже говорилось, политический экстремизм является реакцией определенных социальных субъектов на ухудшение их положения в результате обострения сложившейся исторической ситуации. В этих условиях экстремистская группа (организация, партия и т. п.) ищет выход из критической ситуации в попытке ее преобразования на основе осуществления нелегитимного насилия с целью существенного улучшения статуса определенной социальной общности (интересы которой эта экстремистская организация отстаивает или претендует на это), в связи с чем базовым элементом деятельности подобной группы (организации, партии) выступает экстремистская идеология, выполняющая функцию обоснования применения нелегитимного насилия.

В современной науке еще не сложился четкий взгляд на проблему определения сущности экстремистской идеологии. Некоторые исследователи политического экстремизма, например В. С. Мартьянов, или вообще отрицают наличие экстремистской идеологии, утверждая, что «не может быть отдельно существующего экстремистского политического мышления или экстремистской идеологии»^[2]. Или, пытаясь определить сущность экстремистской идеологии, просто указывают на некоторые определенные идеи, которые можно представить в качестве общих критериев экстремизма. В качестве таких критериев обычно предлагаются идеи социального, расового, национального неравенства, идеи терроризма, фашизма, фундаментализма, геноцида и т. д.^[3].

Нередко, не раскрывая понятия «экстремистская идеология», отдельные авторы сводят данную идеологию к различным проявлениям деятельности: «экстремисты пытаются апеллировать к каким-либо известным идеологическим или религиозным учениям, претендуют на свое „истинное“ или „углубленное“ толкование того или иного учения (религиозного, политического и т. д.), пытаются обосновать свою деятельность на основе эмоциональных способов воздействия в процессе пропаганды экстремистских идей, обращения к чувствам и предрассудкам людей, а не к их разуму»^[4].

Поверхностным нам кажется подход, который описывает лишь внешние, формальные признаки экстремистской идеологии. Так, например, В. А. Бурковская дает следующее определение экстремистской идеологии: «Идеология становится экстремизмом, если ее характеризуют следующие признаки: 1) „однозначное“ объяснение проблем существующего мира и предложение таких же „простых и обязательно помогающих“ способов решения проблем; 2) разделение бытия на „абсолютное добро“ и „абсолютное зло“, причем злом признается фактически все, что не вписывается в данную систему; 3) гиперболизация одной проблемы, придание ей доминирующего положения, несоответствующего принятой в обществе иерархии ценностей; 4) игнорирование, нивелирование других ценностей и норм»^[5].

На наш взгляд, для выяснения сущности экстремистской идеологии необходимо прежде всего остановиться на проблеме ее становления. Условиями для появления экстремистской идеологии, по нашему мнению, служат непримиримые противоречия между различными социальными группами, а также когда существование отдельных таких групп резко ухудшается или оказывается вообще под угрозой уничтожения. Поэтому экстремистскую форму в чрезвычайных социально-исторических условиях может принять любая идеология (любой социальной группы), правая или левая, буржуазная, мелкобуржуазная или пролетарская и т. д. Однако возникновение экстремистской идеологии всегда связано с отсутствием стремления к поиску компромисса между конфликтующими сторонами. Иными словами, экстремистская идеология обосновывает необходимость применения нелегитимного насилия как единственно оставшегося средства исправления сложившейся ситуации. Тогда как возможность заключения компромисса между враждующими сторонами отрицается полностью. Таким образом, экстремистская идеология является бескомпромиссной и не имеет умеренных форм.

Становление экстремистской идеологии, по нашему мнению, может происходить двумя путями: во-первых, путем трансформации радикальных идей (приобретение экстремистских черт) и, во-вторых, путем создания «новой» экстремистской идеологии на основе идеологической эклектики с привлечением различного рода идей, теорий, учений.

В первом случае для того, чтобы представить формирование экстремистской идеологии, нам необходимо обратиться к структуре идеологии. В идеологии, как правило, выделяют три уровня: «Теоретико-концептуальный. На этом уровне формируются основные положения политической теории, обосновываются определенные ценности и идеалы, которые лежат в основе предлагаемого типа общественного устройства. Программнодирективный. На этом уровне социально-философские принципы и идеалы переводятся в конкретные политические программы, лозунги и требования политических элит, политических партий, формируя, таким образом, стратегию и тактику политической по борьбы по отношению к солидарным или враждебным классам и социальным группам. Поведенческий. Внедрение в общественное сознание определенных идеологических установок в виде программ, лозунгов и требований приводит к определенному типу политического поведения»^[6].

По нашему мнению, любая идеология, в первую очередь, выступающая с позиций радикализма, при определенных исторических условиях, особенно если эти условия связаны с чрезвычайной критической ситуацией для какой-либо социальной группы (например, вопрос о ее дальнейшем существовании) приобретает экстремистские черты (призывы к осуществлению насилия). Соответственно, процесс проявления данных экстремистских черт связан в основном с поведенческим уровнем идеологии. Именно в условиях общественной нестабильности, системного кризиса, чрезвычайных ситуаций происходит трансформация радикальных идеологических установок, которые теперь связываются исключительно с применением насилия; «вбрасывание» их в массовое сознание в виде лозунгов, призывов, требований, что в итоге приводит к формированию определенного типа поведения, которое проявляется через экстремистскую деятельность.

Например, партия большевиков совершила Октябрьскую революцию под леворадикальными лозунгами (такие же лозунги имели левые эсеры и анархисты). Но в условиях контрреволюционных заговоров, роста преступности, формирования очагов Гражданской войны, наметившейся интервенции идеологические установки большевиков еще более радикализуются и в виде лозунгов и призывов к осуществлению насилия против контрреволюции (против всех, кто не с нами) вносятся в массовое сознание, проявляясь, таким образом, как обоснование экстремистской деятельности. Это нашло свое отражение в полномочиях ВЧК на внесудебное вынесение приговоров, деятельности всевозможных ревтрибуналов, политике расказачивания и комбедов, практике «красного террора» и т. д.

В современной России трансформацию от идейной радикальности до экстремистской идеологии прошла такая националистическая организация, как движение «Русское национальное единство» (РНЕ). В начале 1990;х гг. РНЕ строилось на радикальных основаниях (теория Национальной революции, территориально-пропорциональное представительство русского народа во всех органах власти, унитарное государство, кардинальные реформы в армии, промышленности, культуре и т. д.) без призывов к насилию и без его применения против политических противников, органов власти, представителей других социальных групп.

Однако конституционный кризис 1993 г. (участие в боевых столкновениях приняли отдельные соратники РНЕ), «шоковая терапия» либеральных реформ, обнищание значительной части населения, рост безработицы и депрессивности в обществе привели не только к радикализации массового сознания, но и к проявлениям в деятельности региональных организаций РНЕ экстремистских форм. Данный процесс выразился в попытке внедрения в массовое сознание функционерами РНЕ экстремистских идеологических установок (призывы к разжиганию национальной, расовой и религиозной розни, угрозы в отношении конкретных представителей органов власти и т. д.).

Причем процесс трансформации идеологии РНЕ в середине 1990;х гг. активно проводился региональными структурами РНЕ при довольно сдержанной, порой невнятной позиции центрального руководства и лично А. П. Баркашова. Проявления экстремизма в деятельности РНЕ будут рассмотрены в следующей главе нашего исследования. Здесь же необходимо отметить, что практически к 1998;1999 гг. идеология РНЕ приобрела экстремистский характер, поскольку реализация базовых установок движения связывалась теперь исключительно с применением политического насилия (особенно это ярко проявилось в деятельности региональных организаций РНЕ).

Вместе с тем формирование экстремистской идеологии не является прерогативой только радикально настроенной политической оппозиции. Поскольку экстремистские черты может приобрести любая идеология, даже в определенный момент официальная, государственная, присущая правящей партии или режиму. Это связано с определенными историческими условиями, а именно со сложившейся критической ситуацией для определенной правящей группы. В условиях, когда удержание власти данной группой ставится под вопрос, противостояние в обществе нарастает, оппозиция переходит к вооруженному провоцированию конфликта, правящий режим может прибегнуть к применению нелегитимного насилия (террор проправительственных структур, необоснованные репрессии и т. д.) для подавления политической оппозиции. Причем применение насилия в этом виде может обосновываться идеологическими установками, приобретающими явные экстремистские черты.

Например, в СССР в 1930;е гг. борьба против политической оппозиции (левый и правый уклон) приобрела экстремистский характер (приговоры «троек», ускоренное судопроизводство, разнарядки по числу лиц, подлежащих репрессии по 1-й и 2-й категории, произвол следователей НКВД и т. п.). Что характерно, и официальная идеология (марксизм-ленинизм), занимавшая, естественно, консервативные позиции по отношению к правящему строю в СССР, в этих условиях приобрела ярко выраженные экстремистские черты. Достаточно взять тезис И. В. Сталина о нарастании классовой борьбы по мере движения к социализму или те идеологические установки (лозунги и призывы), что внедрялись в массовое сознание: «Смерть троцкистскобухаринским пособникам фашизма!», «Смерть врагам народа!» и т. д. Естественно, что для отдельных представителей правящей группы, сплотившихся вокруг И. В. Сталина и видевших реальную угрозу своему положению и вообще дальнейшему существованию в случае проигрыша в противостоянии с оппозицией, экстремизм явился действенным средством разрешения назревшего политического конфликта.

Таким образом, в целом можно предположить, что в период обострения борьбы за власть, общественной нестабильности, чрезвычайной ситуации любая идеология может приобрести экстремистские черты (декларируемые цели, лозунги, призывы). Причем базовые уровни идеологии (теоретико-концептуальный из и программно-директивный) могут остаться без особых изменений, но на поведенческом уровне будут доминировать внедряемые в массовое сознание идеологические установки, обосновывающие применение нелегитимного политического насилия и способствующие, таким образом, появлению и развитию экстремистской деятельности. Следовательно, дальнейшая трансформация идеологических установок приводит последователей той или иной идеологии к убеждению, что достижение поставленной политической цели (завоевание или удержание власти, борьба за дальнейшее существование и т. д.) возможно лишь и только благодаря применению нелегитимного насилия (апологетика насилия).

Второй путь связан с созданием экстремистской идеологии, что называется «с чистого листа», когда идеологи, пытаясь привлечь разнообразные теории, учения, идеи, формируют некую идеологическую конструкцию, призванную обосновать применение ничем не ограниченного насилия для достижения поставленной политической цели.

На наш взгляд, процесс формирования экстремистской идеологии связан со своеобразной идеологической эклектикой. Согласно Толковому словарю русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой: «Эклектизм (эклектика) — неорганическое, чисто внешнее соединение внутренне несоединимых взглядов, точек зрения, методов»^[7]. Для вновь создаваемой экстремистской идеологии, как правило, не характерна системность изложения теоретических идей и взглядов. Здесь важна «действенность» идеологии, возможность использования различных идей, теорий, учений для обоснования применяемых средств и методов достижения цели.

Например, подобной эклектикой отличалась идеология такой известной западногерманской экстремистской организации, как РАФ (Фракция Красной Армии). Так, на формирование идеологии РАФ оказали значительное влияние как марксистская теория, развитая в трудах В. И. Ленина, так и теоретические конструкции «новых левых», а также программы революционной борьбы движений «третьего мира».

Первоначально идеологи РАФ пытались следовать классическому ленинскому положению о сочетании легальной и нелегальной борьбы. Однако, как считает исследователь западноевропейских леворадикальных течений И. Л. Морозов: «В ФРГ сочетание легальной и нелегальной работы оказалось невозможным, так как все оппозиционные политические и социальные организации находились под жестким контролем полиции, и поэтому любая попытка контакта с такими организациями вела к раскрытию и провалу»^[8]. Вместе с тем из марксистско-ленинского наследия были заимствованы идеи о сущности капиталистической системы, классовой борьбе, социалистической революции, пролетариате как движущей силе революционных преобразований.

Отказавшись от легальных форм борьбы, той же агитации и пропаганды среди немецкого пролетариата, теоретики РАФ (У. Майнхоф, X. Малер) обратились к идеям К. Маригеллы (концепция городской герильи), Р. Дебре, Э. Че Гевары, Мао Цзэдуна и др. Именно они привнесли установку на примат вооруженной борьбы, недооценку объективных условий революционной ситуации, убежденность в непреодолимо глубоком кризисе капиталистической системы. Так, идея о необходимости революционного насилия была заимствована идеологами РАФ у Р. Дебре, который считал, что в современных условиях революционное насилие будет играть роль образования и пропаганды, а вооруженные революционеры — роль авангардной пролетарской партии. Так же Р. Дебре была разработана теория «революционного очага» как партизанской базы, в которой революционеры могли бы закрепиться и которую затем могли бы использовать для расширения своего влияния в регионе^[9]. Подобного рода идеи можно обнаружить в работах Мао Цзэдуна и Э. Че Гевары. Таким образом, идея революционного насилия прочно вошла в идеологический арсенал западногерманской РАФ.

Вместе с тем У. Майнхоф указывала на допустимость и целесообразность включения в идеологическую платформу РАФ отдельных компонентов из наследия не только радикальнореволюционных учений стран «третьего мира», но и таких экстремистских организаций, как «Черные пантеры» (США), призывавших к систематическому уничтожению (терроризм) сотрудников полиции, спецслужб, органов государственной власти^[10].

Помимо этого, для создания идеологии РАФ, заимствования осуществлялись из различных теоретических разработок «новых левых». Так, например, большинство объединений «новых левых» в организации своей деятельности исходит из принципа «репрессивной толерантности» (понятие введено Г. Маркузе). Суть принципа в том, что современное буржуазное государство терпит и поощряет любую оппозицию, если она прямо не угрожает основам капиталистической системы, но та оппозиция, которая представляет опасность, будет жестко подавляться репрессивными методами. Отсюда стремление представителей РАФ выйти за рамки «правил игры», попробовать испытать систему на прочность, и если система отвечает репрессиями, значит, организация идет по правильному пути разрушения буржуазного общества.

Кроме того, определенное влияние анархистских идей (взгляды М. А. Бакунина) в идеологии РАФ отмечает И. Л. Морозов, утверждая, что «так называемая Фракция Красной Армии позаимствовала негативные стороны бакунизма (криминал как форма „классовой“ борьбы) и соединила эту „теорию“ с другими мелкобуржуазными концепциями»^[11]. По мнению данного исследователя: «Их деятельность является обратной стороной всех форм усиливающейся преступности в империалистических странах. Они принадлежат к формированиям, не имеющим отношения к рабочему движению и настоящей борьбе за социальный прогресс»^[12]. Действительно, деятельность группы Баадера — Майнхоф началась вполне криминально с поджога двух универмагов в апреле 1969 г. во Франкфурте-на-Майне, и лишь немного позже А. Баадер, X. Малер, У. Майнхоф и другие объединились в экстремистскую организацию «Фракция Красной Армии».

Таким образом, можно отметить, что формирование идеологической платформы западногерманской левоэкстремистской организации РАФ пошло по второму пути, связанному с созданием уже изначально экстремистской теоретической конструкции, призванной на основе своеобразной идеологической эклектики обосновать невозможность ведения легальной политической борьбы и поэтому необходимость применения нелегитимного насилия.

Несмотря на различные пути формирования, любой экстремистской идеологии присущи характерные особенности (черты), позволяющие ее идентифицировать именно как экстремистскую идеологию:

• 1) Наличие идей социального, национального, расового и религиозного неравенства, выраженных в форме четких установок, провозглашающих и закрепляющих в соответствующих программных документах убеждение, что только представители данной социальной группы (класс, раса, нация, конфессия и т. п.) имеют право на достойное существование, управление государством, определение пути развития общества, тогда как другие социальные группы подлежат ограничению в правах и свободах, безграничной эксплуатации, насильственному подавлению или геноциду. Причем данные идеи социального, национального, расового и религиозного неравенства должны провозглашаться публично с использованием не только собственных агитационных материалов, но и других средств массовой информации.
• 2) Провозглашение и навязывание всему обществу такой формы общественного устройства, в которой за счет и в ущерб интересам всех других социальных групп, наиболее полно реализованы интересы данной социальной группы. Причем нередко этот общественный идеал подвергается определенной мифологизации. Безусловно, любая идеология так или иначе мифологизирует социальную действительность, предлагая свой вариант строительства идеального общества. Но у экстремистских организаций мифология играет особую роль в создании определенного общественного идеала. Так, для многих экстремистских группировок характерно стремление повернуть общество к некоему «идеальному состоянию», той или иной иллюзорной реальности (например, восстановить дореволюционную Россию, возродить прежний СССР, построить «новый» Третий рейх, воссоздать Халифат периода праведных халифов и т. п.). В результате социальная реальность приобретает искаженные, утопические очертания. Вместе с тем необходимо учитывать, что провозглашение того или иного, пусть даже особо утопического общественного идеала еще не свидетельствует о формировании экстремистской идеологии. Но если основным средством навязывания такого идеала выступает осуществляемое той или иной группировкой политическое насилие, то вполне можно говорить о наличии экстремистской идеологии.
• 3) Преобладание деструктивных задач по разрушению враждебного мира над конструктивными задачами в программе преобразовательных действий. Особенностью любой экстремистской идеологии является доминирование критической части над позитивной. Причем критическая часть, связанная с оценкой существующей социальной реальности, не только определяет ее как чрезвычайную для данной социальной группы, но и напрямую увязывает ее разрешение с единственно действенным средством — применением правоотрицающего политического воздействия. Неслучайно экстремистская идеология всегда реализуется через определенное действие (насилие) и без него, по всей видимости, существовать не может.
• 4) Присутствие в идеологических построениях своеобразной теоретической эклектики. Нередко та или иная экстремистская идеология базируется на интеллектуальных положениях, заимствованных из теоретических построений разных мыслителей, но редуцированных до примитивного уровня. Использование этих положений всегда выборочно, эклектично и упрощено до примитивного значения. Это предполагает и достаточно упрощенную форму изложения, в которой отсутствуют строгая логика, последовательные доказательства, развернутое теоретическое изложение и обоснование. Следовательно, для экстремистской идеологии большое значение играет не строгая теоретическая конструкция, а набор разного рода идей, положений, догм, которые в довольно упрощенной форме обосновывают ту или иную политическую цель и необходимость использования незаконного давления и принуждения для достижения данной цели.
• 5) На поведенческом уровне устойчивая ориентация на применение насилия в различных его формах: прямое физическое воздействие, уничтожение или повреждение материальных объектов в политических целях, морально-психологическое давление и принуждение. Отсюда оправдание ничем неограниченного насилия и призывы к его использованию.

Так, любая экстремистская организация, определив «врага», призывает к его ликвидации, уничтожению. Уничтожение врага, во-первых, выступает средством объединения и сплочения группы, во-вторых, позволяет индивиду-неудачнику, уничтожая других, иллюзорно устранить собственные недостатки, потому что именно страх собственного несовершенства заставляет человека так страстно ненавидеть его в других. Именно поэтому для экстремистов, террористов, религиозных фанатиков нет, и не может быть невиновных, жертвы виновны уже потому, что они не соответствуют неким высшим идеалам. Следовательно, допустить возможность существования обозначенных жертв, значит, подвергнуть сомнению собственную идеальность и ценности группы, с которой экстремист себя идентифицирует. Поэтому призывы к насилию над врагами, политическими оппонентами, недовольными, представителями других конфессий являются визитной карточкой любой экстремистской организации.

Кроме того, деятельность любой экстремистской организации выходит за рамки правового поля и поэтому сопряжена с использованием насильственных способов борьбы. Экстремисты уже на стадии подготовки своих действий осознают, что умышленно посягают на конституционные права и свободы граждан, оправдывая свои акции некими «высшими идеалами», над которыми никакие человеческие законы невластны.

В тоже время, некоторые исследователи, выделяя особенности экстремистской идеологии, полагают, что «на уровне оценки существующей социальной реальности преобладает примитивная биполярная система оценки, деление на своих и чужих, на добро и зло…»^[13]. На наш взгляд, подобное деление на своих и чужих свойственно в той или иной степени политической деятельности вообще, как и противопоставление «добро — зло» характерно для абсолютно любой идеологии, тем более, если она стоит на радикальных позициях, представляя собой некую систему оценок по типу «хорошо — плохо».

Таким образом, экстремистская идеология — это своеобразная теоретическая конструкция, обосновывающая способы (различные формы насилия) преодоления острого конфликта между интересами определенной социальной группы и ее оппонентов в ходе критически сложившейся исторической ситуации. В силу чего, экстремизм выступает как неадекватная форма разрешения исторически сложившегося нестерпимого положения определенной социальной группы.

Вместе с тем, по нашему мнению, экстремистская идеология обосновывает закономерную, исторически обусловленную, но неадекватную реакцию представителей той или иной социальной группы на сложившееся критическое положение, связанное с дальнейшим ее существованием, выживанием или самосохранением. Неадекватность этой реакции состоит в том, что, во-первых, эта реакция протекает в агрессивных, непримиримых, деструктивных формах; во-вторых, в том, что представители данной социальной группы пытаются отстоять свои интересы только с помощью использования правоотрицающего политического воздействия; в-третьих, в том, что выход из критически сложившейся ситуации предполагается путем улучшения статуса только данной социальной группы с вероятным ухудшением положения прочих социальных субъектов.

Следует отметить, что экстремистская идеология, выступая духовной основой политического экстремизма, проявляется в правых и левых разновидностях.

• [1] Грамши А. Избранные произведения: в 4 т. Т. 3. М., 1990. С. 112.
• [2] Мартьянов В. С. Указ. соч. С. 84.
• [3] См.: Сазонов И. А. Указ. соч. С. 111.
• [4] 121 Арухов 3. С. Указ. соч. С. 35; Грачев А. С. Политический экстремизм. С. 105.
• [5] Бурковская В. А. Криминальный религиозный экстремизм в современнойРоссии. М., 2005. С. 15.
• [6] Современный политический экстремизм: понятие, истоки, причины, идеология, организация, практика, профилактика и противодействие / под ред.А. 3. Дибирова. Махачкала. 2009. С. 353.
• [7] Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Указ. соч. С. 894.
• [8] Морозов И. Л. Политический экстремизм — леворадикальные течения. Волжский, 2002. С. 31.
• [9] См.: Debraey R. La critique des armies. P., 1974. P. 21.
• [10] См.: Мяло К. На путях бунта // Иностранная литература. 1984. № 3. С. 203.
• [11] 1,0 Морозов И. Л. Политический экстремизм… С. 15.
• [12] Там же.
• [13] Современный политический экстремизм… 2009. С. 358.