Жизненные практики. 
Социология

Мир повседневности — это организованная система практик, образов жизни индивидов в обществе или в группе. Питание, одежда, отношения между полами — этими и множеством других фактов повседневности группы отличают себя одна от другой и утверждают свою собственную манеру.

жить. В мире медицины, политики, семьи, экономики, в любой сфере человеческого опыта раскрывается и практически интерпретируется то, как «быть врачом», «быть политиком», «быть семейным человеком», «быть предпринимателем» и т. д. На фоне этих общих для каждой культуры практических навыков развиваются идеологии и ценности конкретных профессиональных и иных групп. Например, «быть женщиной» в американской, русской, японской культурах — нечто совершенно различное. В основе различных миров лежат совокупности практических навыков, которые осваиваются путем особых игр или упражнений («на практике»). В этом смысле превращение человека именно в бизнесмена или политика происходит в результате освоения необходимых в каждой деятельности навыков и стиля поведения, соответствующих местной традиции. Понятие социальной практики (или практик) позволяет раскрыть основные способы социального существования, возможные в данной культуре и в данный момент истории. Они понимаются как различные упорядоченные совокупности навыков целесообразной деятельности. Рассмотрим так называемые фоновые, речевые и неречевые практики.

Фоновые практики. В своей книге «Социальное конструирование реальности» ее авторы П. Берг ер и Т. Лукман, анализируя повседневность, приводят примечательное сравнение: «…знание повседневной жизни напоминает инструмент, прорубающий дорогу в лесу и проливающий полосу света на то, что находится впереди и непосредственно рядом, а со всех сторон дороги обступает темнота… Иначе говоря, реальность повседневной жизгги всегда оказывается хорошо поггятной зоной, за пределами которой — темный фон. Я не могу зггать все, что следует об этой реальности…»

В этом рассуждении обратим внимание на два момента. Во-первых, в нем отмечен прагматичный, ситуационный, нерефлексивный характер нашего обыденного знания. Как уже говорилось, эта особенность повседневного знания позволяет человеку успешно взаимодействовать с другими, обеспечивая и удовлетворяя необходимые жизненные потребности. Он мало заинтересован, чтобы выходить за рамки этого практически необходимого знания. Если известные рецепты не срабатывают, он может обратиться к эксперту. Если же происходит что-то настолько ггевероятное, что не сообразуется с нормальным течением жизни, то, как показывают исследования, люди прибегают к одному и тому же приему — пытаются «объяснить» это событие как галлюцинацию, провал в памяти, глупое совпадение и т. п. Подобные «объяснения» представляют собой повседневные автоматизмы, обеспечивающие человеку возможность игнорировать то, что ему непонятно, до тех пор, пока нс задеты более значимые для него сферы жизни.

Во-вторых, приведеггггое рассуждение касается того, что можно обозначить как видимое, но незамеченное в повседневной жизни. Речь идет не о том, чего мы не знаем (постольку, поскольку такое знание не является ситуативно необходимым), но о культурном «фоне», об устоявшихся, ставших само собой разумеющимися схемах восприятия. Американский социолог Г. Гарфинкель назвал эти незамечаемые, морально принудительные, каждому известные, естественные свойства повседневной жизни «фоновыми ожиданиями», или «фоновой практикой». Фоновую практику можно определить как совокупность принятых в данной культуре способов деятельности, навыков обращения с различными предметами, как деятельностный контекст, в котором интерпретируются высказывания людей или их поведение. Например, для того чтобы понять фразу «он достал чековую книжку», необходимо знать достаточно много о финансовой системе данного общества, способах расчета между клиентом и банком, о ситуациях, которые допускают ту или иную схему финансовых расчетов. Это знание не представлено в самом высказывании, оно лишь подразумевается, но без него данная фраза не может быть понята. В социуме, где вообще отсутствуют личные банковские вклады или оплата за товары (услуги) производится только наличными деньгами (а именно это будет составлять другие фоновые практики), приведенное высказывание будет либо понято по-другому, либо вообще не имеет смысла.

ГАРФИНКЕЛЬ Гарольд.

Garfinkel, Harold (1917;2011) Американский социолог, создатель этнометодологии, нацеленной на изучение способов организации повседневной жизнедеятельности людей. Все люди в обществе, полагал Гарфинкель, являются социологами, ибо, приписывая значения действиям других и претендуя на их понимание, они выступают в качестве практических теоретиков. Социология, будучи сама по себе весьма важной сферой повседневной деятельности людей, призвана изучать все аспекты как повседневной социальной жизни, так и экстраординарные явления.

Идея фоновой практики заимствована из гештальтпеихологии, которая в качестве одного из базовых принципов осмысленного зрительного восприятия рассматривает принцип «фигуры и фона»: все, что воспринимается осмысленным образом, воспринимается как фигура на фоне, причем это соотношение может меняться — то, что виделось как фигура, может отойти на задний план, становясь фоном и давая возможность выделиться другой фигуре. Фон не является чем-то скрытым, но в то же время он нс замечается, поскольку функционирует как условие, придающее смысловую определенность фигуре.

В социологии повседневности использование этого принципа означает, что понимание любого даже самого элементарного высказывания или действия всегда предполагает неявную отсылку к общедоступному массиву знаний о том, как устроена данная культура.

Фоновые практики не только задают условия взаимопонимания между представителями одной культуры, но и выстраивают межкультурные барьеры. В то же время обращение к этому понятию является принципиально важным при исследовании стилей жизни и поведения различных социальных групп. Происходящие в обществе социальные изменения также могут рассматриваться как изменения фоновых практик, что сопровождается появлением новых формальных институтов и идеологий, новых, соответствующих им речевых и неречевых способов коммуникаций.

Речевые практики. Разнообразие речевых практик проявляется в разнообразии стилей языка. Следует различать разговорный, официально-деловой, научный, публицистический, художественный стили, каждый из которых имеет особую организацию и не приемлем в несоответствующих ситуациях.

Так, сфера права, управленческой, дипломатической деятельности предполагают использование официально-делового стиля речи. В его организации доминантой является точность сообщения, устранение двусмысленностей и исключение возможности неверных толкований. Поэтому при данном стиле предпочтительна письменная форма, использование специальных терминов и предельно возможное их уточнение. Особые характеристики данного стиля — стандартизация, отсутствие личного отношения автора к сообщаемому, безэмоциональность. В этом стиле пишутся законы, постановления, дипломатические документы, протоколы, акты, доверенности, заявления.

Организационная доминанта научного стиля — понятийная точность, основанная не на многочисленных уточнениях, как в официально-деловом стиле, а на отвлеченности от конкретных фактов, на их обобщении. В каждой науке используется своя система терминологии, описания и рассуждения представлены в форме доказательств, подлежащих логической и эмпирической проверке. Стремление к объективности выражается в том, что авторы избегают изложения от первого лица, что придает научному стилю безличный характер.

Публицистический стиль применяется в общественно-политической сфере жизни и имеет как письменную, так и устную форму. Тексты в этом стиле адресованы массам и призваны выполнять воздействующую функцию. Характер воздействия может быть как прямым и открытым (в этом случае приводимые факты из жизни общества получают в выступлении резко отрицательные или положительные оценки), так и скрытым за внешне объективной подачей фактов. Однако сам отбор фактов, их более или менее подробное рассмотрение, их компоновка уже предусматривают определенное воздействие на массы. Для публицистического стиля типично чередование экспрессивности и стандартизации речи. Например, найденные эмоционально яркие выражения (такие как «холодная война», «молчаливое большинство» и т. п.) по прошествии некоторого времени становятся обиходными, теряют свою выразительность и превращаются в стандартные. Начинается поиск новых выразительных образов.

В парламентской речи как разновидности публицистической имеются черты публицистического и делового стиля. Она, с одной стороны, выполняет функцию воздействия на слушателей (депутат стремится убедить остальных), с другой — в отличие от митинговых форм, в парламентской речи даются, как правило, четкие формулировки, сохраняется максимально возможная объективность сообщения.

Художественному стилю присущи как эстетический принцип организации речи, так и ее образность. Этот стиль индивидуально вариантен, в то же время он характеризуется и общими чертами. В художественном стиле самый высокий индекс разнообразия лексики, широко используются выразительные возможности языка. Основная форма этого стиля — письменная, поэтому даже в тексте, рассчитанном на чтение вслух, важную роль играют не только звуки, но и буквы.

Для разговорного стиля характерны спонтанность, непринужденность, эмоциональная насыщенность речи, персональное обращение собеседников друг к другу. В условиях непосредственного общения, при отсутствии у беседующих времени для подготовки речи, естественно проявляется минимальная забота о форме выражения мыслей, вкрадываются речевые неточности, подчас ошибки, упрощается синтаксис, ограничивается лексика. В го же время при разговоре усиливается личностная вовлеченность собеседников, ярко выражено их эмоциональное отношение к теме разговора и друг к другу.

Каждый из нас более или менее успешно осваивает различные речевые стили в процессе общения, в ходе приобретения профессионального и социального опыта. Различные культуры вносят определенные нюансы в фоновые ожидания того или иного вида речевого поведения. Например, разрешение или категорический запрет на использование разговорного стиля в официально-деловой ситуации, благосклонное или отрицательное отношение к личностной окраске научного текста и т. п. Однако само требование соответствия конкретного речевого стиля определенной ситуации сохраняется в любой культуре.

Неречевые практики. В повседневной жизни наше поведение в основном определяется конкретнымии типологическими схемами. Они позволяют распознавать ситуации, в которых мы оказываемся, а также воспринимать определенным образом людей, с которыми мы встречаемся. Подобные схемы используются и при невербальной (неречевой) коммуникации. Успешность повседневного взаимодействия зависит от владения его участниками способами кодирования и декодирования невербальных сообщений, одинаково воспринимаемых в данной культуре. При невербальной коммуникации используются как материальные предметы, имеющие символическое значение, так и жестовое поведение людей (мимика, жесты, позы, взгляды, интонации). Различие этих способов связано с потребностью людей проявлять экспрессивность не только в ситуациях «лицом к лицу» (в этом случае использование различных телесных знаков вполне достаточно), но и за пределами непосредственного общения. Тогда экспрессию можно объективировать с помощью каких-либо материальных предметов: послать огромный букет цветов как знак любви и восторга, облить ворота дегтем как знак социального унижения, поставить сумку на соседний стул как знак нежелательности соседства и т. д. Мы окружены объектами, которые обозначают субъективные намерения наших партнеров, хотя иногда и возникают трудности в связи с истолкованием этих «посланий». Особенно большие трудности возникают в случае, если перед нами «послание» предков или представителей другой культуры. Однако сам факт, что эти трудности можно преодолеть и по артефакту (искусственно созданному предмету) реконструировать субъективные намерения людей, живших в прежние времена и в других обществах, является доказательством огромной силы человеческого разума.

Среди каналов невербальной коммуникации, связанных с телесной экспрессией, наибольшей типизации подвергаются мимика и жесты. Это можно объяснить следующим. Мимика сообщает прежде всего об эмоциональной реакции человека на происходящее. Как известно из психологии эмоций, на формирование мимического выражения эмоций оказывают влияние три фактора: 1) врожденные мимические схемы, соответствующие определенным эмоциональным состояниям; 2) приобретенные, заученные, социализированные способы проявления чувств, подлежащие произвольному контролю; 3) индивидуальные экспрессивные особенности, свойственные только данному человеку. Тем самым необходимо различать общепринятую, конвенциональную мимику как признанный способ выражения эмоций и спонтанное, непроизвольное проявление эмоций.

Необходимость в обучении способам проявления чувств связана с социальной природой человека. Все, что касается отношений между людьми, как правило, предполагает четкие нормы, обязательные для всех членов данной культуры. Это создает возможность намеренного выражения эмоций, а также контроля над этим выражением. В результате выразительные движения приобретают характер специфического «языка», при помощи которого люди раскрывают друг другу свои позиции и отношения, сообщают то, что они переживают. Но гем самым эмоции, направленные на окружающих (гнев, любовь, заинтересованность, презрение и др.) характеризуются более значительными межкультурными различиями, чем так называемые эгоцентрические эмоции (страх, печаль), являющиеся ответом на то, что произошло с человеком. Впрочем последние также могут иметь социальное значение: например, кто-то хочет показать, что он опечален несчастьем другого человека, или что он кого-то боится, однако подобное проявление является все же вторичной функцией данных эмоций. Большинство людей усваивает общепринятые в данной культуре формы выражения эмоций без особых затруднений.

Жестикуляция в значительно большей степени (в сравнении с другими каналами невербальной коммуникации) привязана к речи: жесты могут иллюстрировать речь, делать ее более выразительной, даже заменять речевые высказывания. В последнем случае становится актуальной необходимость сходного прочтения жестовых знаков разными людьми, что и предопределяет наличие в данной культуре (или субкультуре) определенных схем восприятия жестикуляции.

Таким образом, социология повседневности по-новому формулирует не только проблему функционирования социальных систем, но и проблему социального изменения. Анализ множества жизненных практик, жизненных миров, стилей поведения в качестве познавательной задачи позволяет поставить в качестве фундаментальной социологической проблемы исследование природы социальной коммуникации, условий взаимопонимания разных культур и людей.