Структурно-функциональная характеристика психологической модели боя

В психологии сложилась своеобразная траектория познания и управления психическими явлениями. Она включает два основных этапа: 1) этап понимания явления; 2) этап управления явлением^[1].

На этапе понимания явления его психологическое содержание должно быть замечено и выделено из наблюдаемой реальности, описано в психологических терминах и представлено в виде психологической модели. В этом отношении показателен следующий пример. В начале Великой Отечественной войны в отечественном военном искусстве доминировало представление об обороне как о системе отдельных ячеек («ячеистая оборона»). Каждый военнослужащий выкапывал себе узкую ячейку и действовал в ней в ходе боя как одиночный боец. Эта система имела вполне понятное боевое обоснование. Противник имел большое количество танков и артиллерии, и нужно было в первую очередь защитить воинов от них. Узкая ячейка достаточно хорошо защищала бойцов от гусениц танка и осколков снарядов. Но ячеистая оборона оказалась крайне неустойчивой. Причина ее слабости оставалась долгое время не выясненной. Лишь когда командарм К. К. Рокоссовский лично заинтересовался этой проблемой, на себе испытал ощущения от пребывания в ячейке, выяснилось, что причина неустойчивости ячеистой обороны кроется в том, что воины, находясь во время боя в ячейке, не видят своих боевых товарищей, не знают, живы ли они, продолжают ли ведение боевых действий, придут ли они на помощь в случае ранения и т. д. Стало понято, что ячеистая оборона элиминирует важнейший психологический ресурс боевой активности воинов — горизонтальную и вертикальную сплоченность воинского коллектива, «чувство локтя» товарища и порождает ощущение одиночества па поле боя. Это чувство одиночества моделыю можно было представить как отсутствие возможности видеть боевых товарищей, взаимодействовать с ними и ожидать от них поддержки в экстремальной обстановке боя.

На этапе управления явлением может быть реализована одна из двух (или обе одновременно) схем деятельности: 1) выработка научно обоснованных рекомендаций командирам, но созданию условий, контролирующих явление и (или) 2) работа специалиста-нсихолога, но его коррекции.

В описанном выше случае была реализована первая стратегия. Командирам было приказано перейти к траншейной обороне, в которой все ячейки соединялись между собой и с важнейшими элементами обеспечения боя (пунктом боепитания, запасными позициями, медицинским пунктом и т. д.) траншеями и ходами сообщений. Теперь воины лучше видели друг друга в бою, могли, при необходимости, оказать друг другу боевую, медицинскую и психологическую поддержку, легче контролировались командирами и т. д. Все это существенно снизило чувство одиночества воина на поле боя и повысило эффективность обороны.

Таким образом, важнейшим условием познания и управления психологическими явлениями боя является построение его психологической модели.

Под моделью обычно понимается любой образ, аналог (мысленный или условный — изображение, описание, схема и т. п.) какого-либо объекта, процесса или явления, используемый в качестве его «заместителя», «представителя». Исходя из общего понимания модели, можно представить психологическую модель боя.

Психологическая модель боя — мысленный образ (аналог, карта, схема) психических явлений, имеющих место в реальном бою, отражающий реальные функциональные связи и отношения, существующие между этими явлениями.

Построение психологической модели такого сложного явления, как бой, — дело не простое. Бой — это противоборство подразделений и частей, направленное на достижение тактических целей. Однако термином «бой» обозначаются явления, внешне очень непохожие друг на друга. Современный бой может быть краткотечным или длиться на протяжении долгого времени, вестись дистанционно (в виде обмена авиационными и ракетными ударами) или в форме рукопашного боя. «Полем боя» могут быть горы, пустыни, леса, воздушное и космическое пространство, акватории морей и океанов, морские и океанские глубины и т. д. Боевые действия могут проходить в условиях чрезвычайно низких или экстремально высоких температур, днем или ночью. В боевом противоборстве могут участвовать как регулярные, так и иррегулярные формирования, как мелкие подразделения, так и многочисленные воинские объединения. Бой может вестись в виде наступления, обороны, засады, боевого рейда, разведки боем и т. д.

В связи с вышесказанным, содержание психологической модели каждого вида боя будет иметь качественную специфику. Поэтому речь может идти лишь о самой общей, схематической, психологической модели боя.

В методологическом плане бой, так же как и война, рассматривается нами как частный случай конфликта между социальными субъектами, протекающий в форме вооруженного противоборства, сопровождающегося негативными эмоциями и чувствами, переживаемыми ими по отношению друг к другу (см. параграф 1.2). Бой может быть как элементом войны, так и самостоятельным событием, протекающим в форме вооруженного инцидента, контртеррористических действий и др. Это позволяет использовать психологическую модель конфликта в качестве основы для построения психологической модели боя^[2]. В этом случае рассматриваемая модель будет включать следующие элементы (рис. 2.1).

Из рис. 2.1 видно, что системообразующим элементом психологической модели боя выступает предмет противоборства. Как было показано выше, таким предметом является воля противника к сопротивлению. Цель боя состоит в том, чтобы сломить сопротивление противника и заставить его выполнить нашу волю. В отличие от войны, где противник, как правило, принуждается к выполнению политических требований, в бою речь чаще всего идет об оставлении занимаемых позиций, сложении оружия и прекращении боевых действий.

От степени готовности противника к сопротивлению зависят все остальные элементы боя и его психологической модели: привлекаемые силы, используемые средства и способы принуждения противника, уровень напряжения психических сил отдельных воинов и мобилизованности групповой психологии, степень задействовапности социальной среды (например, общественного мнения) и т. д. Иными словами, предмет определяет качественно-количественные параметры всех остальные элементов модели.

Рис. 2.1. Психологическая модель боя.

По-видимому, воля к сопротивлению имеет этно-, культурнои исторически обусловленную природу. На определенных этапах исторического развития представители конкретного этноса могут обладать различной выраженностью этого качества. Известный отечественный военный ученый и деятель Н. Н. Головин в начале XX в. изучал такое свойство войск, как «предел моральной упругости», т. е. максимального уровня боевых потерь, при котором они еще сохраняют способность к сопротивлению. Он установил, что армии разных стран имели разную выраженность этого свойства. Так, итальянская армия прекращала сопротивление в среднем при потерях, равных 1,2—5%, русская армия — при 15—43%. Средний же предел моральной упругости в XIX в. составлял 25%.

Ошибки в оценке способности противника к сопротивлению, как правило, влекут трагические последствии. Примером тому могут служить ошибки в оценке волевых и боевых качеств противника военно-политическим руководством России в Русско-японской войне (1904—1905), командованием Красной Армии в войне с Финляндией (1939), руководством фашистской Германии в годы Великой Отечественной войны (1941 — 1945), военно-политическим руководством США в войне во Вьетнаме (1965— 1973) и т. д. История свидетельствует о том, что почти традиционным является недооценка командованием регулярных военных сил воли к сопротивлению бойцов иррегулярных воинских формирований. Классическим примером такой недооценки является военная история Афганистана. В боях с афганскими повстанцами в равные исторические эпохи остались нереализованными военные амбиции таких мощных в военном отношении государств, как Англия, Советский Союз и Соединенные Штаты Америки.

Учитывая, что в XXI в. отмечается широкая распространенность гибридных войн, «мятежевойн», «цветных» и «цветочных» революций, других видов военного противоборства с участием иррегулярных формирований и гражданского населения, необходимо выработать четкие критерии и технологии оценки психологических и боевых возможностей такого противника.

В отличие от войны, в бою противоборствующими сторонами выступают воинские соединения, части, подразделения, иррегулярные формирования и отдельные воины, обладающие конкретными психологическими возможностями. В этом отношении бой является противоборством индивидуальных и групповых психологических качеств, состояний и возможностей: образов боя, боевых установок, целей, мотивов, навыков эффективных действий в конкретных боевых, природно-географических, погодно-климатических, социальных условиях, адаптационных потенциалов, уровней психологической совместимости, сплоченности и т. д.

Противоборствующие стороны ведут боевые действия, используя различные способы и применяя разнообразные средства.

Исходя из системного представления о бое и учитывая психологический характер предмета противоборства, для достижения целей боевых действий могут использоваться любые средства, не запрещенные правилами ведения войны. Опыт показывает, что в последние годы, наряду с боевыми средствами (обычным оружием и оружием массового поражения), широкое распространение получают оружие несмертельного действия, информационные, психологические, финансовые и другие средства.

Так, из авторитетных источников известно, что перед началом вторжения в Ирак американские военнослужащие из частей специального назначения, проникшие на иракскую территорию, с помощью взяток «убедили» иракских генералов не воевать. Один из высокопоставленных американских чиновников заявил: «Взятка — это высокоточное оружие. Оно достигает цели, но при этом бескровно».

Широкое вовлечение гражданского населения (как страны противника, так и своей страны) в архитектонику боевых событий (например, блокирование мест дислокации или передвижения войск) закономерно диктует необходимость использования различных видов оружия несмертелыюго действия (тепловых, импульсных, лазерных и акустических пушек, электрошокеров, запаховых заграждений, дымов и аэрозолей и т. д.).

Боевые цели в современном бою могут достигаться различными способами. Среди них как традиционные («уставные») способы (наступление, оборона, засада, рейд и т. д.), способы ведения гражданской войны (борьба за завоевание лояльности населения, лидеров общественного мнения, дискредитация противника, переговоры с противником по вопросам обмена пленными и другим вопросам, осуществление программ поддержки и культурных программ), так и способы ведения мятежевойны (партизанские действия, террористические акты, неповиновение, саботаж и др.).

Планируя современный бой, командир должен предусмотреть возможность использования противником различных средств и способов боевых действий, определить способы и средства, наиболее подходящие для выполнения конкретной боевой задачи.

Сегодня уже не просто ошибочно, но и просто преступно не учитывать особенности влияния среды боевых действий на боевые и психологические возможности противоборствующих сторон. Отношение общественного мнения к боевым действиям и настроение, привычность природно-географических и погодно-климатических условий, состояние военно-полевого быта и т. д. нередко являются важнейшими факторами боевой активности военнослужащих и эффективного выполнения боевых задач.

Таким образом, в структурном плане психологическая модель боя состоит из качественно различных феноменов, оказывающих прямое или опосредованное влияние на психику воинов. Совокупность психологических явлений может называться моделью лишь тогда, когда она включает все основные явления, имеющие место в реальном бою. «Выпадение» любого элемента ведет к нарушению взаимосвязи между составляющими модели, изменению их характеристик и характера функционирования.

Так, при планировании боевых действий в Грозном зимой 1995 г. из психологической модели предстоящих боевых действий «выпали» несколько важнейших элементов, что не позволило командирам целостно представить предстоящие действия и предпринять адекватные меры для целевой психологической подготовки подчиненных. В частности, не был сформирован и оценен боевой настрой военнослужащих. В результате сознание некоторых из них не было переведено на «военный режим функционирования». Очевидцы рассказывают о том, что колонны некоторых воинских подразделений, направляющихся на выполнение боевых задач, подчинялись действиям светофоров в Грозном. Из прогностической картины боевых действий «ускользнул» и такой элемент, как социальная среда, в частности возможность сопротивления федеральным войскам со стороны местного населения. В ряде случаев женщины и дети блокировали передвижение войск. Опыта действия в подобных ситуациях и средств их предотвращения у них просто не было.

В данном случае социальная среда непосредственно вплелась в процесс решения боевых задач. В результате организаторами боевых действий были неправильно представлены такие элементы модели боя, как способы и средства решения боевых задач, неверно рассчитаны временные характеристики боевой операции и т. д.

Приведем другой пример: в ходе боевых действий в Сирии правительственные войска длительное время не знали об использовании повстанцами средств визуального контроля над полем боя (например, видеокамер, спрятанных в рваной обуви, банках из-под напитков или замаскированных нод камни). Это позволяло боевикам наносить точные удары по регулярным правительственным подразделениям, вовремя избегать нежелательных боестолкновений и т. д. Психологическим следствием отсутствия в модели этого элемента было приписывание противнику сверхосведомленности, вездесущести, боевого мастерства и превосходных свойств оружия противника.

Однако простая совокупность перечисленных элементов не может быть названа моделью. Модель должна отражать функциональные связи между этими элементами: изменение любого из ее элементов должно вызывать точно такие же изменения, какие имеют место в реальном бою.

Например, переход от использования обычного оружия к применению ядерного оружия влечет за собой изменение тактики действий войск, их рассредоточение, использование специальных средств защиты, специфические состояния психики военнослужащих и взаимоотношений между ними. Применение тактики засадных действий обусловливает выбор оружия, специальную психологическую подготовку военнослужащих и т. д. Изменение общественного мнения о войне способно повлиять на вид используемых средств вооруженной борьбы, на тактику действий и психологическое состояние войск и т. д.

Психологическая модель боя позволяет понять, чем обусловливается широкий спектр поведения воинов в бою, объединяемых общей категорией «боевой стресс» (см. подробнее гл. 4). Использование психологической модели боя позволяет прогнозировать изменение каждого элемента в бою. Например, зная боевые качества и этнопсихологические особенности противника и своих войск, можно предвидеть колебания их боевой активности в процессе выполнения боевой задачи в зависимости от изменения тактической обстановки, социальных и погодно-климатических условий.

По убеждению Г. Е. Шумкова, «военная психология только тогда явится наукой необходимой для полководца, когда она откроет ему секрет боевой силы или работоспособности бойца во всех фазах боевой обстановки… выработает свои научные положения о моментах, понижающих и повышающих работоспособность бойца, укажет совместное действие различных моментов на боевую силу; укажет средство борьбы с наступающим понижением силы в своих войсках и наметит моменты, способствующие угнетению и ослаблению своего противника»^[3]. Психологическая модель боя позволяет учитывать «совместное влияние» всех обстоятельств боевой обстановки на психику воина и создавать действенные системы психологического обеспечения боевых действий. Она наглядно показывает, что на повышение эффективности боевых действий можно влиять посредством снижения морально-боевых качеств противника, оптимизации среды, расширения боевых и психологических возможностей военнослужащих, повышения коллективизма, дисциплины и организованности в воинских коллективах. Следовательно, использование модели дает возможность на практике осуществить системный подход к планированию боя, определяя меры по оптимизации каждого его элемента.

• [1] См.: Караяны Л. ГСыромятников И. В.

  Введение

  в профессию военного психолога.

• [2] См.: Караяни Л. Г. Психологическое обеспечение боевых действий личного составачастей Сухопутных войск в локальных военных конфликтах: монография. М., 1998.
• [3] Шумков Г. Е. Психика бойцов во время сражений. Вып. 1. С. 18.