Сценическая площадка и постановочные приемы

Эти публичные театры выросли в окружении массового народного зрителя. Выше было отмечено, что в средние века странствующие труппы переезжали из города в город на своих театральных повозках, которые одновременно служили и хранилищем декораций и костюмов, и подмостками для спектаклей. Постоянные городские театры первоначально возникли во дворах гостиниц, в которых подвизались некоторые труппы. Гостиницы обыкновенно представляли собою четыреугольник, окаймляющий внутренний двор; на этот двор выходили службы, помещавшиеся в нижнем этаже (конюшня, кухня и пр.), а также окружавшие верхние этажи галлереи, которые вели в спальни и другие комнаты. В одном конце двора актеры сооружали открытую платформу, которая и служила сценой; задняя часть ее, где переодевались актеры, была скрыта занавесом, часть галлереи, возвышавшаяся над задней частью платформы, использовалась также для представления, изображая городские стены, балкон дома и т. п., смотря по содержанию пьесы. На дворе толпились беднейшие из жителей; в галлереях сидели более зажиточные.

Такое незатейливое приспособление «под театр» как бы послужило моделью для специальных театральных зданий. Первое такое здание было построено знаменитым актером Джемсом Бербеджом в 1576 году, который назвал его просто «Театр». Вскоре возник ряд других зданий, в том числе и знаменитый «Глобус», выстроенный в 1599 году. Архитектура этих зданий сохранила основные черты «гостиничных» театров. Кроме этих последних, существовали в Англии с давних времен специальные амфитеатры, в которые толпа сходилась смотреть бои животных, и где также были галлереи с сидениями и открытые места для стояния.

Обыкновенно лондонский театр имел нижнюю и верхнюю сцены, причем нижняя вдавалась в партер, верхняя помещалась над задней частью нижней сцены. Эта последняя часто делилась на переднюю и заднюю, причем задняя отделялась занавесом и только передняя оставалась всегда открытой. Кулис и декораций не было, перемена места действия происходила на глазах зрителя. Зритель той эпохи был наделен богатым воображением, и ему требовалось очень немного для того, чтобы перенестись мысленно в любую страну и в любое помещение.

Уже в XVI столетии это примитивное устройство сцены вызывало критическое к себе отношение. Не раз приводилось известное замечание Филиппа Сиднея: «С одной стороны вы увидите Азию, а с другой Африку, и кроме того много других маленьких государств, так что, когда актер выходит на сцену, он прежде всего должен предупредить публику, где он находится, иначе никто не поймет сюжета пьесы. Далее, вы видите трех дам, рвущих цветы, и вы должны вообразить, что сцена представляет сад. Потом, вы вдруг слышите рассказ о кораблекрушении — и ваша вина, если вы не можете принять сад за скалу». Иногда просто вывешивалась дощечка с надписью, сообщавшей место действия. В одной пьесе, например, на сцене находятся одновременно три брата, из которых один по ходу действия в это время пребывает в Персии, другой — в Испании, третий — в Англии. Верхняя сцена соединялась с нижней посредством внутренней лестницы, невидимой зрителю. Она изображала второй этаж дома, балкон (например, оттуда Юлия ведет свой разговор с Ромео, оттуда говорит свою речь народу Антоний в «Юлии Цезаре») или стены города, на которых ведется его защита против неприятеля, и т. п. Наконец над наружными стенами здания возвышалась еще четыреугольная будка, которая служила для хранения театрального реквизита и иногда, возможно, тоже обыгрывалась при представлении.

Публика резко делилась на две неравные категории. В партере — толпа, обступавшая переднюю часть стены. Это были дешевые места, и здесь негде было сидеть. Это был не только театр. Это был своеобразный клуб, где обсуждались события дня, политические новости, тут же ели и играли в карты. Крыши над партером не было, но интерес к театральным представлениям был настолько велик, что никакие перемены погоды не могли разогнать зрителей; некоторые приносили с собой обед, пили пиво, переругивались, затевали драки. От сцены по боковым стенам тянулись галлереи, обыкновенно в три яруса, с сидячими местами для более богатой публики.

Здесь у самой сцены находились ложи для дам, которые являлись в масках, потому что публика партера не стеснялась, и женская стыдливость могла подвергнуться большим испытаниям. Часть «благородной» публики забиралась на сцену, где золотая молодежь рассаживалась на скамьях и табуретах, курила, острила, шумела. Роскошные туалеты дам и кавалеров находились в резком контрасте с грязной толпой партера. Классовый антагонизм ощущался ярко. Аристократы перебранивались с партером, с которым у публики сцены установилась давняя вражда, с обеих сторон раздавались самые грубые ругательства и насмешки, летели палки, обглоданные кости, даже камни. Актеры находились почти среди зрителей, английский театр не знал разделения театра на две группы — актеров и зрителей, — образующих в нашем современном театре как бы два мира. И, может быть, никогда театр не свидетельствовал так четко о той социальной среде, выразителем которой он являлся, как в Англии в эпоху Возрождения.

Такой гениальный драматург, как Шекспир, писал на все вкусы. В его пьесах можно легко различить сцены, рассчитанные на публику партера, и сцены, отвечающие вкусам «благородной» придворной публики; разнообразие, смешение стилей в испанском и английском театрах и строгое разделение их в итальянском и французском составляют главное различие этих двух основных театральных культур Запада.