РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ ГРАММАТИКОЙ ТРАДИЦИОННОЙ И ГРАММАТИКОЙ, ОРИЕНТИРОВАННОЙ НА РЕЧЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ Виды речевой деятельности

Существуют четыре вида речевой деятельности: говорение, слушание (аудирование), чтение, письмо. Люди, появляясь на свет, вырастая в обществе других людей, сами пытаются говорить и понимать то, что говорят другие люди на соответствующем языке. Вопрос в том, в какой степени такая самообучаемость является врожденной, а в какой — социально обусловленной, нс имеет окончательного решения в науке.

Самые первые шаги в обучении ребенка — это обучение его чтению на родноМ языке. Вспомним хотя бы, как учился читать толстовский Филиппок или автор горьковского «Детства». Древние говорили, что письмо — это беседа с отсутствующими (добавлю, беседа односторонняя). А затем обучение родному языку в основном сводится к обучению письму. Причем нс только каллиграфии, но правильному письму, т. е. письму с соблюдением орфографических и пунктуационных правил. Возьмите школьный учебник русского языка и посмотрите его оглавление. (Замечу, что мой учитель Р. И. Аванесов всегда учил меня начинать читать любую научную и учебную книгу именно с оглавления, поскольку в нем четко отражено не только то, о чем будет сообщено в книге, и, следовательно, стоит ли ее читать, но и ясно видна логика автора или ее отсутствие.) Так вот, в любом оглавлении школьного учебника, но русскому языку главными и наиболее частыми будут слово «правописание» и словосочетание «знаки препинания при…» Из чего, как, впрочем, из опыта вчерашнего школьника, совершенно ясно, что основное содержание школьного обучения родному языку связано с противопоставлением «устный» — «письменный». Считается, что изучающий родной язык не испытывает серьезных трудностей при устной коммуникации, легко обучается восприятию письменной информации, но должен потратить немало времени и сил на то, чтобы научиться оформлять собственный письменный текст в соответствии с существующими правилами орфографии и пунктуации.

Всякий ознакомившийся с фонетикой и фонологической структурой русского языка, хорошо понимает, какие глубокие принципы лежат в основе русской орфографии. Знание синтаксической системы русского языка позволяет понять логичность и системность правил русской пунктуации. Справедливо писал русский лингвист М. В. Панов: «Орфография — это лишь одежда языка». Добавлю, и пунктуация — тоже.

Задумаемся над оглавлением школьного учебника по родному языку. Даже тогда, когда в заголовках параграфов нет упоминания о правописании и знаках препинания, все другие вводимые понятия рассматриваются лишь постольку, поскольку они работают в конечном счете на орфографию и знаки препинания.

Зачем нужно уметь определять падеж существительного? Да затем, что в безударной позиции в зависимости именно от падежной характеристики следует писать либо и, лйбо с: от яблони, потому что родительный падеж, но к яблоне, потому что дательный, хотя произносится словоформа лексемы яблоня в обоих случаях одинаково. Зачем нужно уметь выделять подлежащее и сказуемое? А затем, чтобы знать, когда ставить или не ставить тире между ними. А для чего введено понятие «обращение»? А для того, чтобы непременно выделять его в предложении теми или иными знаками препинания и т. п.

Принцип «устный — письменный» не позволяет охарактеризовать все виды речевой деятельности, противопоставляя лишь чтение и письмо слушанию (аудированию) и говорению. Для того чтобы охарактеризовать каждый из четырех видов речевой деятельности, необходимо ввести еще один параметр. Этот параметр связан с тем, выступает ли человек в роли получателя информации, читателя — слушателя, или в роли отправителя информации, говорящего или пишущего. По отношению к древним языкам, таким, например, как изучаемые на филологических факультетах латинский, древнегреческий или старославянский, мы всегда выступасм только в роли дешифровальщиков, стремясь понять, какие языковые явления и факты действительности стоят за имеющимися в нашем распоряжении письменными текстами. Обычно мы никогда не стремимся создать на этих языках собственный текст, устный или письменный.

Совсем иное дело живые иностранные языки. Изучая их, мы должны в идеале научиться нс только понимать то, что сказано или написано на этих языках, но и сами уметь выразить на этих языках свои мысли как в устной, так и в письменной форме. Знание иностранного языка предполагает четыре разных умения. 1) читать не только с хорошим произношением, но и с точным пониманием, 2) понимать со слуха то, что говорят другие на этом языке, 3) умение самому говорить на этом языке, точно выражая свои мысли с соблюдением законов этого языка, в частности фонетических, т. е. с хорошим произношением, и 4) умение писать на этом языке, заботясь также о точности в передаче своих мыслей и соблюдении языковых правил, в частности орфографических и пунктуационных. Очевидно, что последнее, пожалуй, самое трудное умение гораздо реже требуется в жизни. Важнее всего умение понимать иностранную речь со слуха, особенно для тех, кто изучает иностранный язык с целью поддержания личных контактов с людьми, говорящими на этом языке. А если вы, например, хотите только уметь читать на соответствующем языке научную литературу по специальности, вам можно вовсе не беспокоиться о произношении, ведь читать-то вы будете исключительно про себя.

В науке нет единого общепринятого термина, противопоставляющего деятельность отправителя и получателя информации. Иногда говорят об активных речевых действиях — говорении и письме — и пассивных речевых действиях — чтении, слушании (аудировании). В этом случае неудовлетворительной представляется внутренняя форма слова «пассивный», поскольку и при чтении, и при слушании (аудировании) получатель информации тоже должен быть активным, иначе он не поймет того, что сообщает отправитель. Вспомните «чтение» гоголевского Петрушки из «Мертвых душ» или грубое присловие «Смотрит в книгу, а видит фигу». По этой же причине в науке не принято употреблять слово «слушание» для обозначения одного из видов речевой деятельности; в этом случае предпочитают говорить «аудирование», прсдполагая, что это иностранное слово отличается от соответствующего русского семантическим компонентом «с пониманием».

Обсуждаемое противопоставление иногда обозначается как противопоставление семасиологии (от слова к значению) и ономасиологии (от значения к слову), или идеографии (также от значения к слову). Пожалуй, наиболее распространено обозначение противопоставления чтения и слушания (аудирования) письму и говорению как противопоставление рецепции (рецептивных речевых действий) и продукции (продуктивных речевых действий). В этих иностранных словах, во-первых, нет недооценки усилий реципиента, получателя информации, а во-вторых, они достаточно универсально, а нс только с позиций лингвистических, отражают различное положение участников коммуникации.

Эту терминологическую неоднозначность следует иметь в виду. Все сказанное можно суммировать в следующей таблице: