Социальные причины и механизмы развития ребенка

В дальнейшем Адлер начинает ставить на одну доску с конституционально неполноценным ребенком и детей некрасивых, детей, воспитанных в строгости, и избалованных детей. Эти дети также предрасположены к неврозу и психозу, у них происходит замедление умственного развития, но у них именно характер отношения к ним создает чувство неполноценности, будет формировать структуру чувства неполноценности. Исходя из этого, будут формироваться и механизмы компенсации неполноценности. Так, чтобы уйти от гнетущего чувства неполноценности, ребенок находит в своем окружении наиболее привлекательную фигуру и начинает стремиться идентифицироваться с ней. Сравнивая себя со своим окружением, ребенок оценивает себя и свое окружение с точки зрения выстраиваемой им шкалы ценности человека, находит свое место на этой выстроенной им шкале полноценности, ощущает свою неполноценность и стремится ее преодолеть. А преодолеть ощущение своей неполноценности ребенок может, только ориентируясь на образ полноценности, который он находит в своем ближайшем окружении. «И поскольку чувство собственной неполноценности дает некую абстрактную меру неравенства с другими людьми, то фиктивной конечной целью становится образ того, кто больше и сильнее, и соответственно его мера, что дает возможность укрыться от неуверенности и „кошмара“. Так в душе ребенка образуется ориентация, которая толкает к возвышению личностного чувства, чтобы избавиться от неуверенности, и это стремление более сильно выражено у нервнобольного, который острее ощущал неполноценность» (Адлер А., 1997, с. 78 — 79).

Но поскольку ближайшее социальное окружение чувство неполноценности так или иначе формирует, то косвенно оно формирует и образ полноценности. Внушение определенного образа неполноценности ребенку содержит в себе и вероятный образ полноценности. Если ребенок ощущает свою малость как неполноценность, то «быть большим» будет в этом контексте полноценностью. Если дома его не любят и он ощущает себя нелюбимым, то он будет искать любви (полноценности) у других людей или в своих фантазиях. Такой ребенок может «стремиться изгнать в далекое будущее» идею поражения в жизни, которое ему постоянно мерещится. Для своего психологического спасения, хотя бы для видимости спасения своего чувства самоуважения ребенок нуждается во вспомогательных средствах, на которые он мог бы опереться. Адлер считает, что ребенку нужно иметь перед глазами каждый день некоторый четкий образ. Поскольку в оценке самого себя ребенок вынужден учитывать итог всех несчастий своей жизни, а поэтому представлять себя неспособным, униженным, неполноценным и незащищенным, он вынужден прибегнуть к некоторой защитной «вспомогательной конструкции» (там же, с. 50). Такими конструкциями для ребенка обычно являются образы родителей. Для того чтобы найти какую-то ориентацию в жизни, ребенок наделяет своих родителей «всеми возможными в этом мире силами» и старается подняться из своей неуверенности, например, до ранга «всемогущего отца» и превзойти его (там же). Таким образом, в целях защиты от неполноценности ребенок вынужден идентифицироваться с сильной и уверенной в себе личностью. Так «он одним махом отрывается от реальной почвы и повисает в петле фикции» (там же).

Адлер пишет, что аналогичные состояния можно наблюдать и у нормальных детей, хотя они проявляются в смягченной форме. У обычных детей всякое желание следует рассматривать как стремление погасить чувство неполноценности. Но у конституционально неполноценных детей пробуждающееся «личное чувство» постоянно сбивается, а самооценка сильно занижена, поскольку их возможности получать удовлетворение более скудны, чем у обычных нормальных детей (там же, с. 52). И, как уже говорилось, чем глубже чувство неполноценности, тем дальше от реальности находится образ желаемой полноценности. В этой связи Адлер пишет, что «в конечном счете „иметь цель“ означает стремление быть как бог» (там же, с. 29). Эти идеи никак не могли принадлежать человеку эпохи Средних веков, это идеи, порожденные Новым временем, особенно характерны для XX в. Правда, далее Адлер уточняет, что «быть как бог, конечно же, это предельная цель, или, если можно так выразиться, цель целей» (там же). В действительности ребенок выбирает обычно более реальные цели, почерпнутые из наблюдения за своим ближайшим окружением. «Фактически мы обнаруживаем, что ребенок в своем развитии заменяет эту цель на более конкретную и непосредственную. Он ищет самую сильную личность в своем окружении и делает ее своим образцом, а подражание ей — целью. Это может быть отец или мать, так как мы обнаружили, что даже мальчик может быть под влиянием матери, если она кажется самой сильной личностью. В дальнейшем ребенок может хотеть быть кучером, так как по какой-то причине верит, что именно кучер — это сильнейший человек. Когда ребенок представляет эту цель, он начинает вести себя, чувствовать и одеваться, как кучер, он обретает качества, связанные со своей целью. Но стоит полицейскому пошевелить пальцем, и кучер становится ничем… Позже идеалом может стать доктор или учитель, ведь учитель наказывает детей, и поэтому к нему возникает отношение как к сильнейшей личности» (там же).

Адлер считает, что цель (по сути — цель жизни) формируется у ребенка до пяти лет. И ее формирование определяется как структурой чувства неполноценности, так и теми социальными образцами полноценности, которые ребенок встречает в своем окружении или которые ему внушаются. При этом Адлер подчеркивает, что характер цели, которую выбирает ребенок, будет зависеть от развития у него социального интереса. «При выборе цели ребенок оказывается перед выбором конкретных символов, и обнаруживается, что цель, которую он выбирает, является действительным показателем его социального интереса» (там же). Чем больше социальных интересов у ребенка, чем выше уровень развития социального интереса, тем реалистичнее и психологически продуктивнее будет цель ребенка. Даже если цель такого ребенка имеет грандиозный характер, то направление ее в социально полезное русло приведет к социально и психологически позитивным результатам. В связи с этим Адлер пишет: «Быть врачом — это тоже цель, выстроенная вокруг идеи богоподобия в желании быть хозяином жизни и смерти, но в данном случае цель реализуется посредством желания служить обществу» (там же, с. 29 — 30). В неразвитости социальных интересов, согласно Адлеру, и кроется причина отклонений в развитии, неврозов и психозов. И это его положение в общем-то не противоречит данным современной психологии.