Аэды и рапсоды. 
Гексаметр

Предшественницей литературного эпоса является фольклорная эпическая песня (стр. 31). Указания на такие песни и на профессионалов эпического пения, аэдов, имеются в самом гомеровском эпосе. «Илиада» почти не упоминает об аэдах, Ахилл сам поет и играет на лире; образ дружинного певца, известный из средневековой эпики, у Гомера отсутствует; зато в «Одиссее», где развернута картина мирного и более позднего быта, о певцах говорится очень часто. Лира певца — «подруга пиров», певец Фемий услаждает женихов Пенелопы, пирующих в доме Одиссея, на пиру Алкиноя звучат песни слепого Демодока, в котором античное предание усматривало автопортрет «Гомера». Наравне с гадателем, врачом и зодчим, аэд принадлежит к категории «демиургов», т. е. ремесленников, находящихся на слукбе у общины и получающих плату за свои услуги; он зачастую является странствующим чужеземцем. Аэд исполняет песни небольшого размера, выбирая темы из сказаний о богах и героях, и время от времени аккомпанирует себе на лире; поет он по «божественному вдохновению», т. е. скорее импровизирует, чем исполняет готовые песни с закрепленным текстом. «Я — самоучка, — говорит Фемий, — и божество вложило мне в грудь всевозможные виды песен» (кн. 22, ст. 347—348). Импровизационная ступень эпического песнопения известна в фольклоре многих народов. Певец не повторяет готовой песни, а творит ее, имея в своем распоряжении богатый запас «типических мест», т. е. традиционных ситуаций, описаний, сравнений, эпитетов и других характерных для эпической песни формул. В той же «Одиссее» говорится, что слушатели больше всего любят «новейшую» песню, т. е. песню на свежую тему: новое и интересное событие немедленно получает эпическое.оформление. Но и в том случае, когда певец исполняет сложенную уже песню, исполнение не перестает быть творческим, так как он запоминает лишь общий ход сюжета и по своему оформляет его. Так, русский сказитель, дважды исполняя одну и ту же былину, не повторяет ее механически, а у разных сказителей она звучит уже совершенно по-разному, в зависимости от индивидуальности исполнителя. Такую полуимпровизируемую песню небольшого размера можно с большой вероятностью считать этапом, предшествующим гомеровскому эпосу.

Содержанием песни аэда служат «деяния мужей и богов», т. е. мифологические сказания о богах и героях, которые представляются не вымыслом певца, а истиной, действительной историей (стр. 24). Мифологическое прошлое — прообраз для настоящего (ср. стр. 24), и певец, «чаруя» слушателей, одновременно является их воспитателем. Дар песнопения понимается как «знание», полученное певцом от Музы, богини поэзии. Аэд начинает свою песню обращением к Музе с просьбой вещать его устами.

Так изображает аэдов «Одиссея», вводя их в героическую обстановку; но самые гомеровские поэмы исполнялись уже иначе. Место импровизатора аэда занял декламатор рапсод (согласно античному объяснению термина — «сшиватель песен»), странствующий певец, исполнявший перед незнакомой ему аудиторией более или менее закрепленный текст. На рапсодической ступени исполнение уже отделилось от творчества, хотя отдельные рапсоды могли быть одновременно и поэтами. «Гомера» в античности представляли себе рапсодом. Гомеровские поэмы декламировались на празднествах; исполнение их принимало иногда форму состязания рапсодов: так, в VI в. до н. э. афинский тиран Писистрат учредил на панафинейском («всеафинском») празднестве состязание рапсодов, выступавших с декламацией отдельных частей «Илиады» и «Одиссеи» в порядке последовательности текста. Исполнение эпоса на празднествах обставлялось весьма торжественно. Роскошно разодетый артист, с золотым или лавровым венком на голове, держал в руке жезл, символ магической власти и права слова на собрании. Старинная лира была уже ненужна: рапсод декламировал, сопровождая свое чтение оживленной жестикуляцией. Исполнение, однако, всегда сохраняло некоторый характер напевности. «Илиада» и «Одиссея» рассчитаны на рапсодическое исполнение и предполагают закрепленный текст. Некоторые части их (например речи действующих лиц) имеют сложное и искусное построение, которое немедленно распалось бы, если бы поэмы были предоставлены на произвол устной импровизации.

Гомеровские поэмы написаны гексаметром. Говоря об их стиховом размере, нужно иметь в виду, что греческая система стиха коревным образом отличается от русской. В то время как русское стихосложение основано на упорядочении ударных и неударных слогов, отличающихся друг от друга своей силой, греческая стиховая система основана на различии в длительности («количестве») слогов. Г реческое слово состоит из слогов, которые по степени своей длительности разделяются на краткие (обозначаемые знаком w) и д о л г и е (—). Упорядоченное чередование долгих и кратких слогов и составляет греческий стих. Ритмически сильные части стиха падают при этом на долгие слоги,¹ ритмические слабые — на долгие или краткие слоги. Ударение в греческом языке имелось, но оно было музыкальным, т. е. ударный слог характеризовался не усилением голоса, как в русском языке, а его повышением; в стихе это ударение роли не играет и может встретиться одинаково на ритмически сильных и ритмически слабых местах стиха. Эти особенности античного стихосложения в современном чтении обычно не воспроизводятся: у нас принято условное чтение, при котором на всех ритмически сильных местах античного стиха делается силовое ударение, и античное чередование долгих и кратких слогов приравнивается к чередой ванию ударности и неударности привычного нам тонического стихосложения. На этом же принципе основаны перенесения античных размеров в новую литературу, «переводы размером подлинника» и т. п., так как античный ритм не поддается воспроизведению средствами современных европейских языков.

Гексаметр («шестимерник») состоит из шести стоп. Первый слог каждой стопы долог (—) и образует ее повышение; понижение образуется двумя краткими слогами (^w) или одним долгим (—). Стопа бывает дактилической (— ww) .или спондеической (—);

понижение в последней стопе стиха всегда односложно, и этот конечный слог всегда расценивается в стихе как долгий, а в предпоследней обычно двусложно. Схема гексаметра: — w —w w, —w w, —ww, — ^ Ч-/,—. Игра дактилей и спондеев придает античному гексаметру значительную гибкость и богатство ритмических вариаций. Существенным моментом в ритме гексаметра является также цезура, обязательный словораздел внутри третьей или. четвертой стопы; так, в приводимом ниже начальном стихе «Илиады» мы находим цезуру после первого долгого слога третьей стопы, между словами thea и Peleiadeo.^[1][2] С помощью цезуры образуется задержка ритмического движения, разделяющая стих на две части, но создающая ощущение, что части эти не самостоятельны, а принадлежат единому целому. Ощутить богатство и разнообразие ритма в эпическом стихе можно, конечно, только при громком чтении, но гомеровский эпос предполагает исполнение рапсода перед аудиторией. Впрочем и вся последующая греческая художественная литература рассчитана на чтение вслух, что всегда следует иметь в виду читателю нашего времени, привыкшему к чтению «про себя».

Соответственно этому чередованию античных дактилей и спондеев в античном гекса метре, в русском гексаметре допускаются между ударениями односложные интервалы, кроме обычных двусложных (дактило;

хореический гексаметр). Первый стих «Илиады» Menin aeide, thea, Реleiadeo Achileos (спондей в третьей стопе) звучит в переводе Гнедича: Гнев, фогйня, воспой Ахиллеса, Пелёева сына (первая стопа — хорей).

Рифмой гомеровский стих, как и вообще античное стихосложение, не пользуется.

• [1] В некоторых размерах допускается замена этого долгого слога двумя тесносвязанными в произношении краткими слогами.
• [2] ео должно здесь произноситься в один слог.