Партии в средневековой Франции
Усиление влияния феодальных группировок апанажистов особенно сказывалось в периоды ослабления королевской власти. Именно таким периодом стало правление Карла VI (1380−1422). Во-первых, оно совпало по времени со столетней войной между Францией и Англией (1337−1453), ослаблявшей и радикализировавшей постоянным напряжением и повышенными налогами все сословия французского общества, застопорившей… Читать ещё >
Партии в средневековой Франции (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Уже в XII в. в южных городах Франции, среди владельцев которых было больше светских феодалов, была установлена коллективная форма политических институтов — консулат. За избрание в консульский совет и, особенно, первым консулом, вели борьбу три основные социальные группы горожан: рыцари, купцы и ремесленники. В дальнейшем с разрастанием городского населения и усложнением его социальной дифференциации и социальной организации роль политических группировок в этой борьбе стали играть цеховые организации ремесленников, ганзовые союзы торговцев и предпринимателей, квартальные группировки горожан.[1]
На севере, где среди владельцев городов было больше церковных сеньоров, чем светских, а церковные сеньоры менее нуждались в деньгах и не склонны были признавать коммунальные права городов за звонкую монету, борьба за городское самоуправление и личные свободы горожан была более сложной, напряжённой и более кровавой. В этой борьбе горожанам приходилось искать себе союзников, и они находили их в лице сельских общин и монархов. Так, например, горожане города Лан в 1117 г. выкупили у короля коммунальную хартию, то есть право создать коммуну. Они принесли присягу этой хартии, избрали мэра и коммунальный совет. Но сеньор Лана епископ Годри предложил королю больший выкуп за аннулирование хартии, а сумму выкупа в виде феодальных выплат собрал с горожан. Возмущенные горожане Лана восстали, епископ был убит и сеньоральное правление Лана уничтожено. Король признал коммуну города Лана. Признанная городская коммуна становилась юридическим лицом (universitas — лат. университетом), состоявщим из равноправных людей, имеющих право избирать своих руководителей, управлять своими делами. Коммуна избирала мэра, городской совет — ратушу, завела собственную печать, набатный колокол, построила городские стены. Сельские общины не могли соперничать с городскими по развитию производства и торговли и не имели возможности откупиться от своих сеньоров. Но они по примеру городских общин организовывались и заключали с сеньорами договоры, регламентировавшие права и обязанности договаривавшихся сторон. Если коммунальные договоры городов и сеньоров скреплялись хартиями франшизы, то есть хартией городских вольностей, утверждаемой королём, то договоры сельских общин со своими сеньорами записывались в виде грамот. Этот процесс, начало которому положило освобождение крестьян от крепостной зависимости и развитие производства, историки назвали «коммунальной революцией».[2] В коммунальной революции, которая продолжалась в течение X—XIII вв., ведущую роль играли группировки горожан, боровшихся против феодальных клик. Союзниками горожан, отстаивающими, впрочем, собственные интересы в борьбе против феодальных клиентелл выступали организации сельских общин и королевская камарилья. Эта антифеодальныя борьба «партий» давала в руки победителей не только права и усиление власти и влияния, но и объективно изменяла политические институты и социально-политические отношения в стране.
Отличие партийного генезиса и партийной борьбы в средневековой Франции от аналогичных процессов в Северной и Средней Италии заключалось в очень важном для дальнейшей истории французского общества процессе централизации государства. Если партии и их борьба в раннем и среднем средневековье в Италии и Франции во многом схожи, то в позднее средневековье мы не можем не заметить существенные отличия, главным из которых стала борьба «партии» централизации и реформ, возглавляемой королём, против «партии» децентрализации за феодальные права сеньоров.
Главным итогом и условием конечной победы явилось постоянное и неуклонное расширение королевского домена — удела, земель, принадлежавших лично королю, и уменьшение уделов и количества противостоявших королю феодальных сеньоров в течение XII—XV вв. В ходе борьбы этих «партий» централизации и «партии» децентрализации французские короли использовали все возможности для усиления своей мощи и ослабления противников. Так, Филипп II Август, правивший на рубеже XII—XIII вв., использовал для этого борьбу с ересью катаров и альбигойцев. Учение катаров и альбигойцев (г. Альби — один из центров движения катаров) исходило из существования и вечной борьбы двух противоположных начал: добра и зла. При этом материальный мир, официальная церковь, государство и его институты, по мнению катаров, принадлежали к миру зла. Спасение, считали они, заключалось в очищении от скверны.
(cataros — греч. — чистый), то есть полном отрицании семьи, собственности, государства, церкви и погружении в полный аскетизм. В борьбе с катарами королевская «партия» выступила в союзе с католической церковью. Движение катаров было уничтожено «огнём и мечом», а земли катарского графства Тулузского присоединены к королевскому домену.
В борьбе за централизацию и укрепление единства французского государства значительных успехов добился Людовик IX Святой. Он возглавил Седьмой крестовый поход, укрепил правосудие, повышая роль профессионалов-юристов, запретил судебные поединки, на которых судебное решение подменялось вооружённым единоборством, всячески сдерживал феодальные войны, выступая арбитром в спорах сеньоров, активно боролся с коррупцией, преступностью, ростовщичеством, проституцией. Церковь канонизировала этого сторонника централизации.
В начале XIV в. королевский домен занимал уже две трети территории королевства. Филипп IV Красивый расширил его путём женитьбы на Жанне Наварской, наследнице небольшого королевства Наварры и богатого графства Шампань.
Но «партия» короля не всегда состояла в союзе с церковью. Когда их интересы расходились, имело место довольно жёсткое противостояние. Так, в правление того же Филиппа Красивого (1285−1314) папа Бонифаций VIII, в ответ на все возраставшие поборы (в том числе и с церкви), которых требовал разраставшийся государственный аппарат, запретил французским священникам платить налоги в государственную казну. Король приказал своим легистам не только дать правовую оценку действиям папы, но и подготовить целый список его преступлений. Папа применил самый действенный метод борьбы против монархов: он стал готовить отлучение Филиппа IV от церкви. Конфликт между «партией» французского короля и «партией» папы разрастался. В борьбе с папой и его группировкой французских священников король решил опереться на сословное собрание — Генеральные штаты, составленное из представителей духовенства, дворянства и горожан. Депутаты от трех ведущих сословий французского общества поддержали «партию» короля в его борьбе с «партией» папы. Вскоре Бонифаций VIII умер, а его преемник Климент V, француз по национальности, под давлением Филиппа Красивого перенёс свою резиденцию на территорию Франции, в Авиньон. В дальнейшем созыв генеральных или провинциальных штатов для выявления общественного мнения и одобрения налогов станет в особо важных случаях нормой политической жизни Франции.
Победа в противостоянии с «партией» папы подвигла «партию» короля на противостояние со всемогущим и богатым орденом тамплиеров, находившимся под покровительством папства и представлявшим собой не только ненадёжную для «партии» короля организацию, всегда готовую поддержать противника, но и государство в государстве, независимую корпорацию, представляющую собой серьёзную помеху центростремительным усилиям Филиппа V. Король приказал начать в 1312 г. против «партии» тамплиеров судебный процесс. Кроме легистов, король привлёк к борьбе со всемогущим и независимым орденом церковь. Орден был обвинён в ереси. И хотя обвинение доказать не удалось, земли и казна тамплиеров были конфискованы, орден по решению церковного собора был распущен, а его глава — гроссмейстер де Молле сожжён на костре.
«Партии» короля не всегда удавалось поддерживать нормальные отношения с «партией» горожан — своей естественной союзницей в борьбе за централизацию и единство страны. Ведь третье сословие, состоявшее из предпринимателей, торговцев, наёмных рабочих мануфактур было заинтересовано в объединении и расширении рынков, ликвидации таможенных и других разграничений, формирования единого национального рынка. В то же время, третье сословие было основным податным сословием королевства. Усиление налоговых тягот, неравноправное положение относительно привилегированных сословий, невыносимые условия труда и низкая заработная плата у рабочих периодически вызывали вспышки таких форм борьбы, как бунты, восстания, крестьянские войны. В 1358 г. парижский прево, выходец из купеческой семьи Этьен Марсель возглавил стихийно возникший бунт против дофина Карла, возглавлявшего Францию ввиду пленения короля Иоанна Доброго англичанами. Участники бунта — «партия» горожан Парижа пленили дофина и предъявили ему свои требования, правда, оставшиеся без ответа. В том же году произошло самое мощное в истории Франции крестьянское восстание — настоящая крестьянская война — Жакерия, получившая своё название от клички французских крестьян: жак-простак. Движущими силами «партии восстания» были доведённые до отчаяния условиями своего существования крестьяне северных и северо-восточных провинций. «Партия» крестьян считала себя союзницей «партии» короля и противницей «партии» дворян и вообще «партии» благородных сословий. Она изобразила на своём знамени королевский герб и выдвинула цель: «Искоренить дворян всего мира и самим стать господами». Несмотря на разгром восстания «партией» благородных сословий, «партия» крестьян с этого времени стала постоянным фактором политической борьбы во Франции.
Право престолонаследования позволяло потенциальным наследникам выделять из состава королевского домена апанаж — личный удел члена королевской фамилии. Владельцы апанажа — апанажисты получали таким образом материальную основу для создания из своей свиты политических группировок — клик, которые могли быть быстро усилены жителями апанажа. Особенно усилились апанажисты, когда в 1392 г. на престол взошёл Карл VI, которому в тот момент едва исполнилось двенадцать лет. Три его дяди: Карл Анжуйский, Иоанн Баррийский и Филипп Храбрый, опираясь на свои napmuu-клики, стремились всячески усилить своё влияние. Они «проталкивали» своих людей на государственные должности в парламент (который был тогда во Франции судебным органом), в Счётную палату, которая контролирование исполнение бюджета, усиливали своё влияние за счет выгодных браков. Например, Филипп Храбрый за счёт брака и политических комбинаций завладел графствами Фландрия (входившем тогда в состав французского королевства), Артуа и Франш-Конте.
Усиление влияния феодальных группировок апанажистов особенно сказывалось в периоды ослабления королевской власти. Именно таким периодом стало правление Карла VI (1380−1422). Во-первых, оно совпало по времени со столетней войной между Францией и Англией (1337−1453), ослаблявшей и радикализировавшей постоянным напряжением и повышенными налогами все сословия французского общества, застопорившей процесс национальной консолидации и укрепления центральной власти. Во-вторых, усиление «партий» апанажистов, заполняя политический вакуум, в какой-то мере компенсировало слабость самой королевской власти. Мало того, что при вступлении на престол Карлу VI едва исполнилось двенадцать лет, ещё выяснилось, что он болен неизлечимой психической болезнью. Поэтому годы правления Карла VI вошли в историю Франции как годы ослабления централизации и усиления влияния феодальных группировок, наиболее известными из которых стали «партии» арманьяков и бургиньонов. В периоды приступов безумия Карла VI его прерогативами пользовался его брат Аюдовик Орлеанский. Он так же как и все апанажисты, имел свой удел, определённые доходы, что позволяло ему содержать собственную клику. Периодически подменяя короля на троне, он становится лидером окружения короля — камарильи. Главной политической целью этой придворной группировки было укрепление центральной власти вообще, постепенная трансформация политической системы к абсолютизму и укрепление власти и авторитета конкретного правителя — Карла VI. Камарилье орлеанистов противостояла выдвинувшаяся среди других клик апанажистов за счёт усиления земельных, людских, финансовых ресурсов, политического искусства лидеров клика герцога Бургундского, возглавляемая сыном Филиппа Храброго Иоанном Бесстрашным. В ноябре 1407 г. на улице Парижа сторонниками противостоящей «партии» был убит (один из ярких примеров политического террора в эпоху средневековья) герцог Орлеанский. После этого «партию» короля возглавил коннетабль (главнокомандующий) Франции Бертран Арманьяк, а вся группировка, сторонников короля и централизации государства получила название «арманьяки». «Партии» арманьяков противостояла «партия» феодальных привилегий и раздробленности, возглавляемая лидером самой крупной клики герцогом Бургундским, получившей название «бургиньоны». Противостояние арманьяков и бургиньонов (1408−1420 гг.) явилось одной из самых ярких, характерных и известных страниц истории борьбы французских политических группировок за власть. Бургиньоны оказывали давление на «партию» короля самыми различными способами. Кроме придворных интриг, выдвижения на государственные должности своих сторонников, акций неповиновения, террора и вооруженной борьбы была применена тактика давления через Генеральные штаты. В этом последнем случае бургиньоны выбрали себе в союзники парижских горожан-простолюдинов. В 1413 г. после выдвижения Генеральными штатами требования реформации аппарата управления королевством толпы парижан, разгорячённые агитацией бургиньонов, окружили королевский дворец, требуя казни неугодных придворных и чиновников, сторонников арманьяков. Это движение народных низов, возглавленное старшиной цеха живодёров Симоном Кабошем, получило название «восстание кабошьеров». Восстание, как это часто бывает, вышло из-под контроля своих инициаторов и лидеров и развивалось стихийно. Кабошьеры казнили даже тех придворных, которым Иоанн Бесстрашный гарантировал жизнь. Союз «партий» бургиньонов и кабошьеров завёл первых в политический тупик. Бургиньоны потеряли сторонников среди знати, а затем лишились поддержки простолюдинов. В Париже утвердилась «партия» арманьяков. Но наведение ими порядка после многомесячной анархии в обстановке войны с англичанами, разгула преступности и нехватки продуктов обернулось новым террором. Войной феодальных «партий» воспользовались англичане. В 1415 г. они, одержав победу при Азенкуре, подошли к Парижу. Ворота им открыли сторонники кабошьеров. Многие арманьяки, в том числе их лидер, были арестованы. Карл VI сумел бежать из города. Вслед за англичанами в Париж вошли бургиньоны, которые вели себя в столице хуже иностранных завоевателей. Взяв тюрьму приступом и растерзав арестованных арманьяков, они устроили открытую охоту на их сторонников. Вновь на улицы вышла чернь. В конце концов бургиньонам с большим трудом удалось навести в городе порядок. В 1419 г. герцог Бургундский начал переговоры с Карлом VI о совместном противостоянии англичанам. Для подписания договора он выехал в город Монтре. Но здесь вмешались сторонники арманьяков. Они убили герцога до подписания договора. Новый герцог Бургундский Филипп Добрый, не доверяя ни Карлу VI, ни, тем более, арманьякам, заключил соглашение с англичанами. В этих условиях и Карл VI пошёл на уступки англичанам, хотя мирный договор с ними не заключил. Противостояние арманьяков и бургиньонов явилось худшим примером предательства национальных интересов ради личных и групповых, «партийных» выгод. Этот и подобные ему примеры борьбы группировок за власть и влияние надолго оставили недобрую память у потомков не только по отношению к конкретным виновникам этого противостояния, но и ко всем «партиям» и «партийной» борьбе вообще. С другой стороны в результате «партийной борьбы» были созваны Генеральные штаты, развивались и совершенствовались государственные институты. Более того, сами институты были результатом этой борьбы, отражали равновесие «партийных» сил.
Более острая проблема зависимости Французского королевства от Англии отодвинула на второй план борьбу клик за власть. Во время усиления борьбы за независимость народ Франции выглядел более сплочённым. Но и здесь, когда наметился перелом в столетней войне, и Жанна д Арк короновала Карла VII, именно борьба клик разделила французский народ. Пленил Жанну отряд бургиньонов, и герцог Бургундский продал её англичанам, которые устроили над ней суд инквизиции.
Мы можем сделать вывод о том, что во время национальной войны, тем более борьбы за независимость партийная борьба за власть затухает. Власть во время войны укрепляется, особенно, если есть успех в вооружённой общенациональной борьбе. Но с окончанием и даже в периоды затухания военных действий партийная борьба вспыхивает с новой силой.
В конце XV в. усилия «партии» централизации завершились успехом, хотя последняя вспышка борьбы феодальных клик против усиления центральной власти наблюдалась в период малолетства Карла VIII (годы правления 1483−1498). Опять принцы-апанажисты создали объединение клик — Лигу под предводительством Аюдовика Орлеанского и выдвинули требования по увеличению «свобод и привилегий» для провинций и дворян. «Партию» централизации возглавила регентша, старшая сестра короля Анна де Боже. Она пошла на уступки требованиям представителей сословий по снижению налогов, чем усилила позиции своей группировки в Генеральных штатах и разрушила, тем самым, союз сословных группировок и Аиги. Аюдовик Орлеанский пытался поднять мятеж, но был разгромлен. Разгром Лиги и дезорганизация «партии» децентрализации явились началом эпохи абсолютизма во Франции.
В XVI в. в связи с распространением протестантизма и разрастанием нового противостояния на этот раз на религиозной основе во Франции сложились клики гугенотов (кальвинистов) и католиков. Обострение их борьбы пришлось на начало правления Франциска II (годы правления 1559−1560), который вступил на трон в пятнадцать лет, Карла IX (годы правления 1560−1574), занявшего трон в десять лет и вызвавшего этим ослабление центральной власти. Следует подчеркнуть, что религиозный разлом в общественном сознании французского общества существовал всегда. Протестантское движение распространялось на юге и юго-западе Франции, более в городах, чем в сельской местности. В XVI в. этот фактор партийного генезиса в силу ряда обстоятельств (развитие науки, образования, капиталистических отношений, влияние протестантских стран, коррупция и бюрократизм папской курии и т. д.) особенно усилился, и во многом определял характер всей политической борьбы.
Группировку гугенотов возглавляли Бурбоны (король Наварры Антуан, его сын Генрих и принц Конде) и род Шатильонов (адмирал де Колиньи). Это была группа южного дворянства, которое не пользовалось благосклонностью двора и не допускалось к государственным должностям. Оно держалось за старинные вольности и привилегии и за счёт конфискации церковных земель хотело решить свои финансовые проблемы. «Партию» гугенотов поддерживали аристократы — военачальники и их воины, отличившиеся в итальянских войнах, но не получившие, по их мнению, должного вознаграждения. Вообще «партию» гугенотов составляли те французы, которые выступали за реформу церкви, упрощение религиозных обрядов, за снижение роли церкви в обществе, что во внешней политике сближало Францию с протестантскими странами: Голландией, Англией, скандинавскими государствами, немецкими княжествами, принявшими лютеранство и объективно вело к экономическому, политическому и социальному прогрессу. Название группировки «гугеноты» произошло от искажённого немецкого eidgenossen — союзник, товарищ. Но гугеноты не имели возможности открыто распространять своё вероисповедание и увеличивать число своих сторонников. Клан Бурбонов был оттеснён от влияния на короля страстными защитниками католической веры— кланом Гизов — родственниками жены короля Марии Стюарт.
На севере (кроме Нормандии) кальвинизм не получил распространения. Католическую «партию» возглавляли Гизы: Аюдовик Гиз, кардинал Аотарингский и Франсуа Гиз, герцог Лотарингский. Их поддерживала феодальная знать и дворянство Севера, которые, в основном, и получали должности при дворе. Политическая группировка, возглавляемая Гизами, выступала за единство французской нации на основе единой католической веры, не забывая при этом собственных личных и групповых интересов, заключавшихся в занятии важных государственных постов, дававших не только вожделенное влияние на короля, но и земли, титулы, привилегии, высокий статус и власть.
Долгое время борьба между группировками гугенотов и католиков носила более или менее мирный характер и протекала в форме дворцовых интриг, продвижения своих людей на высокие государственные должности, лоббирования выгодных королевских указов и законов, распространения своего вероучения и создания препятствий для соперников. С ослаблением центральной власти, а также с переходом католической «партии», добившейся решающего влияния на короля к более активному притеснению и даже гонениям на гугенотов, «партия» гугенотов тоже заняла более активную позицию. В 1560 г., когда король находился в Амбуазском замке, гугеноты составили так называемый амбуазский заговор, целью которого был захват короля Франциска II и отстранение от его персоны группировки Гизов. Заговор провалился, а гугеноты, участвовавшие в нём, были повешены на стенах амбуазской крепости.
Франциск II и его преемник Карл IX, регентшей при котором была его мать Екатерина Медичи, опытный политик, знакомая с трудами Макиавелли, пытались проводить политику лавирования и равной удалённости от враждующих партий. Они издали «Эдикт терпимости» (1562), даровавший всем подданным свободу вероисповедания, но гугеноты при этом могли совершать свои обряды только вне стен городов. Это не устраивало ни католиков, ни гугенотов.
Ответ на амбуазский заговор последовал довольно быстро. В 1562 г. по приказу Гизов католики г. Васси разогнали молитвенное собрание гугенотов, убив и ранив многих из собравшихся, в том числе женщин и детей. С этого момента борьба «партий» католиков и гугенотов приняла вооруженный характер. Первыми в наступление перешли гугеноты. За несколько недель они захватили более двухсот городов. В конфликт были втянуты соседние страны. Король Испании Филипп II на помощь французским католикам послал войска, а лидер гугенотов принц Конде обратился к английской королеве Елизавете I.
Преимуществом католической группировки было то, что она действовала от имени короля и опиралась на государственные ресурсы. Католическая (фактически королевская) армия начала один за другим отвоёвывать перешедшие к гугенотам города. Кальвинисты вновь попытались захватить короля (1567), но успеха не имели. Дважды враждующие армии сходились в открытых сражениях и дважды католическая армия брала верх. В боевых действиях погибло немало рядовых католиков и гугенотов и несколько влиятельных представителей обеих партий. Наконец, в 1570 г. по инициативе регентши Екатерины Медичи был подписан мирный договор, по которому была объявлена всеобщая амнистия, а гугеноты получили не только право на совершение своего богослужения (разумеется, вне стен городов), но возможность занимать высшие государственные должности. Партийная борьба вновь приняла «мирные», то есть невооружённые формы. Но после Варфоломеевской ночи (22 августа 1572 г.), когда только в Париже было уничтожено более двух тысяч гугенотов, вооружённая борьба вспыхнула с новой силой. Гугеноты создали государство в государстве, политическую автономию — Соединённые провинции Юга, фактически не признававшую власть короля-католика. Католики ответили формированием Католической лиги, в которую вошли жители «добрых» (то есть католических) городов и группировка Гизов. Королевские войска осадили оплот гугенотов крепость Ла-Рошель (1573). Но гугеноты не сдавались, осада затянулась, и в 1576 г. был заключён мирный договор, который признавал свободу вероисповедания, политические организации гугенотов и католиков и оценивал события Варфоломеевской ночи как преступление.
Следующий король Генрих III по отношению к религиозному противостоянию проводил внепартийную и надпартийную политику, всячески подчёркивая свою непартийную позицию и объективное отношение к придворным, чиновникам и всем подданным, вне зависимости от вероисповедания и партийной принадлежности. Стараясь уменьшить влияние обеих партий, он активно привлекал к государственной службе провинциальных дворян и даже лиц недворянского происхождения, не «зараженных» религиозно-партийной борьбой и ставящих государственные интересы выше партийно-групповых. Генриха III, католика, по закону о престолонаследии сменил на троне Генрих IV (1589−1610), гугенот. Сразу появились проблемы с присягой на верность добрых католиков: придворных, чиновников, губернаторов провинций, рядовых подданных. Чтобы не ввергать страну в новое религиозное противостояние и не превращать мирную борьбу партий в новую внутреннюю войну (хотя вооруженное противостояние католиков и гугенотов длилось до 1594 г.) Генрих IV, сказав свою знаменитую фразу: «Париж стоит мессы», перешёл в католичество.
Борьба религиозных группировок во Франции не выявила победителя. Преимущество в яростном партийном противостоянии получила «партия» короля, которая, заняв позицию «вне партий и над партиями», сумела выступить арбитром в партийной борьбе. Эта тактика и эта позиция объективно служили целям «партии централизации», росту и укреплению государства, умножению его прерогатив, становлению во Франции политической системы абсолютной монархии.
Другой известной партийной группировкой во Франции уже в период абсолютизма была Фронда, которая зародилась во время правления малолетнего Людовика XIV (годы правления 1643- 1715), регентства королевы-матери Анны Австрийской и правления кардинала-министра Мазарини. Политическая ситуация была сложной: Франция участвовала в Тридцатилетней войне, налоги росли, народ открыто высказывал недовольство. Именно в это время на политической арене появилась группировка, получившая название Фронда, то есть праща. В то время праща перестала быть боевым оружием, а стала детской забавой, чем-то вроде современной рогатки. Действительно в методах политической борьбы как старой или парламентской фронды (1648−1649), так и фронды принцев (1650−1653) было что-то несерьёзное и неприципиальное. Выдвигая порой решительные требования, фрондеры могли в любой момент отступиться от них ради собственных небольших выгод.
Парламентская Фронда опиралась на «партию» дворян мантии — группировку, состоящую из разбогатевших и получивших образование простолюдинов, купивших свои должности (практика продажи государственных должностей продолжалась уже много лет), получивших определённую самостоятельность и пекущихся за свои групповые интересы. Эти интересы постоянно нарушались взиманием оплаты должностей вперёд. Кроме того, они были нарушены регентшей Анной Австрийской, которая в 1648 г. предложила для продажи новые судейские должности, что обесценивало должности уже приобретённые дворянами мантии. На совместном заседании Парижского парламента, Счётной палаты, Палаты косвенных сборов и Большого совета группировка дворян мантии выступила с декларацией, требования которой включали строгий парламентский контроль всех налогов, отмены произвольных арестов, отмены некоторых политических институтов, служивших опорой королевской власти. И хотя Парижский парламент был не законодательным органом, а высшей судебной инстанцией, фактически речь шла о трансформации политической системы абсолютной монархии в систему монархии ограниченной. Регентша сняла свои требования, но партия дворян мантии рано праздновала победу. Мазарини приказал арестовать лидеров этой группировки. Парижане поддержали фрондёров, вооружились и вышли на улицы. Мазарини направил против восставших армию под командованием принца Конде. Начавшаяся вооруженная борьба (август 1648) напугала ее зачинщицу — парламентскую «партию» дворян мантии, состоявшую из зажиточных буржуа, добивавшихся влияния и власти, а не радикализации нижних слоев французского общества. В марте 1649 г. парламентская фронда пошла на соглашение королевской властью. Противостояние партии парламентской фронды и правительства короля длилось чуть более полугода. Борьба парламентской фронды и королевской власти не изменила политическую систему Франции, которая продолжала оставаться абсолютной монархией. Соглашательская политика фронды продемонстрировала социальную дифференциацию французского общества: разбогатевшие и приобретшие королевские должности выходцы из третьего сословия были заинтересованы в повышении своего социально-политического статуса, но не были заинтересованы реализовывать свои интересы в союзе с рядовыми горожанами да ещё путём вооружённых восстаний.
Фронда принцев возникла, когда главнокомандующий французской армией в Тридцатилетней войне, выигравший немало сражений, оказавший услуги трону в его противостоянии с парламентской фрондой принц Конде потребовал от регентши награды и устранения от власти иностранца — министра Мазарини. Принца Конде поддержали другие принцы крови. Возникла так называемая фронда принцев, каждый из которых формально выступал против усиления позиций Мазарини, то есть и против абсолютизма, а на деле решал задачи собственного возвышения. Мазарини как искушённый политик организовал «народное недовольство» фрондёрами и арестовал принцев (январь 1650). В ответ поднялись войска и недовольные Мазарини горожане. В Париже и других городах появились печатные памфлеты, обличавшие кардиналаминистра. Парижский парламент объявил Мазарини вне закона. Мазарини в этой сложной обстановке сделал ловкий ход: он приказал освободить принцев и покинул страну. Обстановка стабилизировалась, но по возвращении Мазарини (декабрь 1651) вновь возник конфликт сторонников принца Конде и Мазарини. Мазарини, поддержанный королевой-матерью и королём, опирался на армию, Конде — на своих ветеранов. Летом 1652 г. под стенами Парижа произошло сражение противостоящих армий и Конде, как победитель, вошёл в город. Но на стороне Мазарини была вся королевская камарилья и настроения парижан постепенно меняются не в пользу узурпатора Конде. Уже в октябре Конде и его фронда была вынуждена не только оставить Париж, но и удалиться в изгнание — в испанские Нидерланды. «Партия» централизации, «партия» сторонников абсолютизма окончательно победила «партию» децентрализации, «партию» феодальной раздробленности и дворянских клик.
В историю партий понятие «фронда» вошло как синоним непринципиальной оппозиции, в которой фрондирующие оппозиционеры не столько решают стоящие перед обществом актуальные проблемы, сколько выдвигают претензии собственного возвышения, собственные амбиции.