Ландшафтная история. 
История исторической науки. 
Современные западные направления

К новой социальной истории можно отнести область исторических исследований, которую на Западе называют ландшафтной историей. Ландшафтная история имеет общие черты с такими дисциплинами, как историческая география, локальная история, топонимика, археология, тем не менее, можно признать, что она развивается за рубежом как особый раздел науки и в этом смысле мало известна в нашей стране. Поскольку¹ одним из аспектов изучения в ландшафтной истории является вмешательство человека в природный ландшафт и рассмотрение того, почему оно происходило, какого рода идеями человек руководствовался, ландшафтная история непосредственно связана с новой культурной историей. Если аспект ментальности является центральным в какой-то работе по истории ландшафта, то ее правильно отнести именно к этому новому направлению в исторических исследованиях. Как часть новой социальной истории, ландшафтная история раскрывает общественный уклад жизни способствует пониманию социальных явлений. Ландшафтная история отличается от других разделов новой социальной истории тем, что в ней меньше используются методы количественного анализа, а если говорить о тенденции к «сциектизации», то она выражается через применение методов таких естественных наук, как, например, геология или география.

Предметом ландшафтной истории является эволюция внешнего физического мира, окружающего человека, и происходящая непрерывно под его влиянием. Вряд ли на Земном шаре сейчас найдется много мест, сохранившихся в первозданном виде. Каждое из поколений живших на Земле людей оказало воздействие на окружающий мир, пытаясь приспособить его к своим нуждам и стремлениям. Таким образом, ландшафт, по словам английского историка М. Рида, — «это текст, в котором записана социальная автобиография» человечества. При этом люди не способны, как обстоит дело в случае с большинством других автобиографий, представить свой вклад в исключительно выигрышном свете, поэтому ландшафт — это самая правдивая из автобиографий (3.50).

Историк ландшафта в своем исследовании касается двух главных сторон. Первая сторона имеет отношение к внешнему естественному миру. Это климат и почва, реки, моря, горы, равнины, флора и фауна — все, что дает человечеству средства для существования. Влияние географических и природных условий на общественную жизнь огромно. Природные катастрофы могут иметь громадные последствия для развития социума. С течением времени меняются очертания берегов и направления рек, и в долговременном плане такие сдвиги ведут к принципиальным изменениям в образе хозяйствования и жизни в том или ином районе. Вторая сторона анализа связана с присутствием человека, с тем, что человек эксплуатирует естественный мир, чтобы добыть пропитание и получить приют. В этом смысле ландшафт является продуктом взаимодействия людей, проживающих организованными группами, с естественным окружением.

Как пишет М. Рид историку ландшафта равным образом интересно все: остатки древних поселений, развалины средневековых монастырей, следы огораживаний раннего нового времени, английские парки эпохи Ганноверов, викторианские дома-террасы, ибо это все создано человеком, является воплощением его идей, верований, устремлений и выражением социального устройства, уровня развития технологий, способных определенным образом воздействовать на ландшафт. Задача исследователя носит двоякий характер. С одной стороны, он пытается, используя самый широкий круг источников, восстановить ландшафты такими, какими они были в прошлом, установить черты, свойственные определенным историческим периодам, понять, почему ландшафт был именно таким, а не другим. Поэтому важно осмыслить отношение современников к ландшафту, мотивы, которыми люди руководствовались, разрушая, строя, восстанавливая, изменяя. С другой стороны, историк пытается обнаружить черты прежних ландшафтов, сохранившиеся до сегодняшнего дня.

Использование методов ландшафтной истории способствует пониманию государственной и муниципальной политики. Например, английский историк М. Брэйшей на примере Плимута в 50-е гг. XIX века анализирует изменения, которые произошли в городском строительстве, и влияние этого фактора на городские ландшафты. (3.27). Он подчеркивает: обычно историки указывали, что до принятия в годы администрации Дизраэли в 1875 году закона об общественном здоровье целенаправленного и осознанного планирования не существовало. Эта точка зрения подвергается критике: в политике городского совета Плимута уже во второй половине 50-х гг. отчетливо прослеживалась иная тенденция Это не значит, что прежде развитие городов происходило стихийно, и в XVIII веке существовала городская комиссия, следившая за мощением и освещением улиц, их уборкой, состоянием канализации. Тем не менее, права такой комиссии были ограничены, и стимулом для введения новой системы стал, по мнению М. Брэйшея, парламентский акт об общественном здоровье 1848 года.

Такой подход отличается от обычного: в историографии преобладает точка зрения, что закон 1848 года был встречен общественным мнением в штыки и его результаты не были существенными. М Брэйшей полагает, что это верно, если только речь идет об усилиях центральных властей, «по же касается ситуации на местах, то городские структуры во многих случаях, как это было в Плимуте, активизировали свою деятельность, руководствовались знанием местных проблем, часто местным патриотизмом и чувством оппозиции центру. Как видим, изучение ландшафтной истории помогает решать проблему соотношения центра и периферии. Автор статьи показал, что компетенция городской комиссии по здоровью в 50−60 гг. XIX века расширилась: она оказывала непосредственное влияние на планирование и устройство улиц, городское строительство, причем причиной запрещения часто становилась высота строившихся зданий, начали осуществляться такие общественные проекты, как разбивка парков, строительство бань и туалетов. М. Брэйшей придавал важное значение тому, какие финансовые рычаги использовала городская администрация. В поздний викторианский период ее возможности еще более возросли: осуществляются такие дорогостоящие проекты, как покупка земли для строительства городского колледжа, для расположения нового кладбища, а с 1898 года начался сбор средств для реализации очень дорогой городской программы общественных работ. Пример рассмотренной здесь статьи показывает, что ландшафтная история позволяет по-новому высветить различные социальные аспекты локальной и национальной истории.

В ландшафтной истории используются разнообразные источники, в том числе такие, которые в меньшей степени востребованы в областях традиционной историографии. Среди текстовых источников весьма полезными могут быть описания путешественников, в которых очень часто присутствуют черты городского и сельского ландшафта. Английский историк Т. Грей опубликовал два тома таких описаний, первый из которых посвящен городу Эксетеру, а второй — восточной части графства Девоншир в новое время (3.13; 3.15). В них собраны описания Эксетера и Девона, самое раннее из которых относится к 1542 году, а самые поздние — к 1930;м гг. Подобранные Т. Греем источники позволяют видеть, как на протяжении нескольких столетий менялся ландшафт этой части страны, как разные люди в разные эпохи оценивали ее географию, природу н достопримечательности.

В ландшафтной истории более систематически, чем в других случаях, привлекаются наглядные источники, в том числе изображения ландшафтов, как картины, так и фотографии. Я помню, что на презентации упомянутых выше книг Т. Грея присутствующие живо обсуждали репродукцию гравюры 1832 года, на которой был изображен вид на Эксетер, открывавшийся путнику при въезде в город с одного из холмов. Это место в нынешней городской черте хорошо известно всем, поэтому появилась широкая возможность для раздумий, что изменилось, в какую сторону и почему.

На наглядных источниках часто изображены различные постройки, как жилища людей, так и здания другого назначения. Важно проанализировать, как они «вписывались» в ландшафт, чем руководствовались при выборе места для их расположения, форм и дизайна. Важным источником в ландшафтной истории являются планы и карты. Эго один из древнейших источников и важнейшее средство коммуникации. Ученые указывают, что планы как средство сообщения информации появились во многих примитивных обществах раньше, чем письменность. Если развитие картографии было тесно связано с успехами математики и совершенствованием способов собирания и технологий выражения пространственных данных, то историка, прежде всего, интересуют практические и политические цели, с которыми использовались карты, их символическое и идеологическое значение. Что касается истории ландшафта, то здесь акценты можно расставить несколько иначе. В этом случае важно не только ментальное значение карты, ее символический смысл, но и возможность восстановить на ее основе факты прошлого, в частности, получить свидетельства, какие изменения произошли со временем в тех или иных географических пространствах.

В этой связи К. Баркер и Р. Кейн выделяют несколько подходов к работе с картами: во-первых, «история карг», направленная на изучение конкретных карг, их датировку, обстоятельств их создания; во-вторых, «карты в истории», когда оценивается роль и значение карт для современников их создания и потомков, определяется, какого рода знания они сохраняли и какую власть над землей и собственностью давали; в-третьих, «история в картах», ориентированная на то, что карты — это хранилище информации о прошлом и потому могут служить источником для изучения истории, в том числе социальной, и географии прошедших эпох; в-четвертых, историческая картография направлена на создание исторических карт на основе наших знаний о прошлом; в-пятых, история картографии, в основе которой лежит изучение изменений научных и художественных основ, а также технологий изготовления карт (3.31). Очевидно, что для социального историка ландшафта наиболее важным является третий из отмеченных подходов, позволяющий глубже понять многие явления социальной жизни. Примеры можно найти в сборнике «Карты и история в Юго-Западной Англию) (3.31). Г. Хэслем отмечает, что во второй половине XVIII века в Англии очень быстро развивалось составление карт крупных поместий, которые стали эффективным инструментом управления ими, контроля над арендаторами, а в XIX веке важнейшим документом при любой передаче собственности. Другой английский историк, Дж. Чэпмен, показывает, как карты, составлявшиеся при проведении огораживаний, помогают в изучении этого сложного социального явления британской истории.

Вопросы для обсуждения

• 1. Назовите и объясните причины падения популярности клиометрии в последние годы.
• 2. Сформулируйте собственное определение предмета новой социальной истории. Какие методы преобладают в этой области исторических исследований?
• 3. Чем отличаются различные подходы к изучению истории западноевропейской семьи?
• 4. Каковы черты отличия традиционной и новой истории медицины?
• 5. Предположите, как использовать методы ландшафтной истории для изучения прошлого Вашего края. Какие источники Вы можете привлечь для этого?