Цивилизационные параметры. 
История стран азии и африки после второй мировой войны

Нарастание культурно-цивилизационных особенностей на современном этапе и новые теории развития зоны Юга.

В направлении ограничения глобализации действуют и культурноцивилизационные параметры. Создание многополярного и многоцивилизационного мира, по-видимому, является основным магистральным путем современного общества. Бесспорно, в мире существует и тенденция к созданию сложной системы межгосударственных отношений, построенной на общности экономических и политических интересов, а равно и на осознании заинтересованности в снижении остроты «общечеловеческих» проблем (экология, демография, «третий мир», предстоящая нехватка продовольствия и сырьевых ресурсов), но она проявляется, скорее, в виде деклараций о намерениях.

Ранее в основе цивилизационных различий и межцивилизационных противоречий лежали не столько экономические, сколько социалыюрелигиозпо-культурные факторы. Тем не менее именно экономические факторы сыграли существенную роль в нынешнем изменении глобальной обстановки. Накануне Второй мировой войны все страны Азии и Африки, включая Японию, неимоверно отставали от Запада по всем экономическим и социальным параметрам. Это отставание и осознание своей «второсортное™» обусловливали, с одной стороны, приниженное состояние автохтонных цивилизаций по отношению к европейской, а с другой — безграничные заимствования, безотносительно к тому, соответствовали ли они местным условиям.

В послевоенные десятилетия положение довольно существенно изменилось. Успехи в экономическом развитии вместе с рядом политических событий (корейская, вьетнамская, афганская и другие войны) изменили отношение афро-азиатских народов к европейской цивилизации. В экономическом плане они продемонстрировали способность конкурировать на чужих рынках и поддерживать более высокие темпы роста, в том числе и душевого дохода. С военно-политической точки зрения превосходство европейской цивилизации оказалось далеко не бесспорным: в лучшем случае европейско-американским силам удалось сохранить лицо. В техническом плане страны Азии и Африки показали способность не только осваивать импортные высокие технологии, но и самостоятельно развивать научные исследования: самостоятельное создание атомного оружия в Китае, Индии и Пакистане — наглядный тому пример. В данных условиях прежняя приниженность и преклонение перед европейцами исчезли. Более того, в общественном мнении наиболее продвинувшихся стран существует убеждение, что в недалеком будущем они смогут догнать и даже превзойти США и Европу.

В конце века Восток переживает настоящий религиозный Ренессанс. На Юге резко усилилось влияние религии на государство и правительство. До середины 1950;х гг. колониальные власти, состоявшие в преобладающей мере из граждан метрополии, в лучшем случае нейтрально относились к местным религиям, а в худшем — дискриминировали их, поощряя насаждение христианства. Поэтому местные религии сохранялись, так сказать, на бытовом уровне. С провозглашением политического суверенитета правительственные органы стали формироваться из местных граждан, обладавших тем же религиозным сознанием, что и прочие жители данной страны. Более того, под влиянием национализма, а также растущей массы обнищавших и маргиналов религия стала приобретать воинствующий характер, особенно в исламском мире.

В восточной политологии появились новые концепты на основе противопоставления «индивидуалистического» Запада «коллективистскому» Востоку. Особое звучание получили идеи «азиатских ценностей», чье быстрое распространение было связано, прежде всего, с давлением Запада после распада биполярной системы на развивающиеся страны в целях приведения их к наибольшему соответствию с западной моделью построения общества и экономики. Это встретило отторжение во многих благополучных странах Восточной Азии, которые были воодушевлены экономическими успехами и не желали распространения в регионе пороков, свойственных индивидуалистической западной парадигме: высокий уровень преступности, распространение наркотиков, резкий рост разводов, проблема бездомности, расовое напряжение в обществе.

Здесь начали активно прорабатывать концепцию «азиатских ценностей», в которые включают семью как оптимальную модель организации, сильную клановую систему, дисциплину и повиновение, уважение к старшим, приоритетное значение общественного согласия, сильное государство. Данная теория выполняла две весьма противоречивые задачи: 1) защитить ряд традиционных ценностей и объяснить их основополагающее значение для азиатских стран; 2) обосновать свой путь абсолютно необходимой модернизации, но четко показать ее неполное совпадение с вестернизацией. Таким образом, мы имеем дело с реальной попыткой синтеза восточных и западных норм.

Как это ни парадоксально, в Сингапуре концепция выполняла модернизирующую функцию, постепенно видоизменения менталитет населения в сторону сближения с западными нормами. Впервые об азиатских ценностях заговорил первый премьер-министр Сингапура (1959—1990) Ли Куан Ю (Lee Kuan Yew), который для объяснения огромных социально-экономических успехов некоторых стран Азии утверждал, что главным фактором столь быстрого роста в Азии был упор на подчинении авторитету группы, трудолюбии, семье, сбережениях и образовании. Интересно отметить, что наряду с «отцом сингапурского экономического чуда» основными теоретиками данной концепции стали представители высшей бюрократии страны, получившие европейское образование, — дипломат, обучавшийся в Гарвардском и Кембриджском университете Томми Кох (Tommy Koh), бывший посол в США Чан Хенг Чи (Chan Heng Chee), получившая степень магистра в Корнельском университете, и бывший посол в ООН Кишори Махбубани (Kishore Mahbubani), почетный доктор наук университета Дальхузи, одного из ведущих учебных центров Канады, где он в свое время стал магистром философии. Первоначально — в 1980;х гг. — концепция развивалась в духе конфуцианских ценностей: полноценное развитие образования, набор на государственную службу лучших студентов (как это практиковалось в императорском Китае), меритократический подход (выдвижение на руководящие посты наиболее способных людей, отбираемых из всех социальных слоев), бережливость и напряженная работа, почтительность к старшим, патриархальное общество, социальный контракт между доброжелательными правителями и уважительными подданными (вариант «мандата Неба»). Определенное беспокойство властей Сингапура по поводу реакции мусульманской, индусской, буддистской и даосской общин на распространение конфуцианских норм заставило несколько переосмыслить концепцию.

Т. Кох перечислил их 10 основных составляющих:

• • избегание излишнего индивидуализма;
• • поддержание крепкой семьи;
• • преклонение перед образованием;
• • бережливость и высокая норма сбережений;
• • напряженная работа;
• • коллективное взаимодействие в масштабах страны;
• • достижение азиатского социального контракта;
• • восприятие всех граждан как организаторов коллективного дела (членов коммуны);
• • развитие всего, что морально благотворно;
• • отсутствие абсолютной свободы прессы.

Чан Хенг Чи отмечала, что от либеральной демократии азиатские ценности отличаются коммунитаризмом, уважением к власти, наличием доминирующей партии, сильным государством и централизованной, жестко иерархизированной бюрократией.

Концепция «азиатских ценностей» получила широкое распространение в Восточной Азии. Особую роль в продвижении данной теории сыграл премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад (Mahathir Mohamad), способствовавший превращению своей страны в современное государство с развитой экономикой, одно из передовых госз’дарств исламского мира. В его работах находит отражение отрицание западной и советской систем, апеллирование к традиционным нормам мусульманского и восточного общества, признание необходимости модернизации и инкорпорирования различных западных ценностей (в том числе и роли знания, хотя автор и полагает этот параметр наследием раннего мусульманского периода). Он известен и как критик исламского фундаментализма, и как сторонник точки зрения, что современная глобальная борьба с терроризмом является войной с исламом. Его характеристика «азиатских ценностей» весьма близка к взглядам его сингапурских коллег: ориентация на коллективизм и семью, уважение к власти, иерархично выстроенное общество, патерналистское, нелиберальное и сильное государство.

Данная концепция обрела множество поклонников в Китайской Народной Республике, в том числе и на самом верху, которые неявно, но настойчиво, используют ее для оправдания специфики развития КНР в области демократии и соблюдения прав человека. При этом наблюдается стремление соединить традиционные принципы и социалистическую систему (конфуцианство оказывало существенное воздействие еще на первого лидера КНР Мао Цзэдуна).

Можно согласиться с Ф. Фукуямой (F. Fukuyama), что традиционные азиатские культуры начинают с четвертого (культура) и третьего уровней (гражданское общество) и продвигаются вверх — ко второму (институты) и первому (идеология) уровням, а современная западная политическая мысль старается идти сверху вниз. Поэтому наличие институтов для традиционного Востока менее значимо, чем сохранение укоренившегося морального кодекса.

Среди противников идеи азиатских ценностей в Восточной Азии следует упомянуть в первую очередь политических деятелей, ориентирующихся на западное сообщество — Далай-лама, бывший президент Тайваня Ли Дэнхуэй (Lee Teng-hui), лидер оппозиции Мьянмы Аун Сан Су Чи (Aung San Suu Kyi), бывший заместитель премьер-министра Малайзии Анвар Ибрагим (Anwar Ibrahim) и др.