От социального государства к обществу риска

Постиндустриальное общество — новый тип общества и новые типы рисков

Современное общество принято называть постиндустриальным. Что же отличает его от индустриального общества, в котором сложились все институты социальной защиты человека, о которых мы говорили, вплоть до «социального государства» или «государства всеобщего благосостояния»? Нуждаются ли эти уже ставшие традиционными институты гарантирования социальных прав в модернизации в соответствии с изменениями общества и процессами индивидуализации жизни людей? Об этом, по всей видимости, говорят противоречия социального государства и даже его кризис, начавшийся в конце 1980;х гг. на Западе. Дело в том, что в современном обществе производство благ и производство рисков взаимоувязано, каждый акт социального воспроизводства носит двойственный, созидательно-разрушительный характер. Поэтому необходимо задуматься, отвечает ли сложившаяся система социальной защиты необходимости сохранения социального равновесия и солидарности, с одной стороны, и потребностям индивидуализировавшегося субъекта, который вправе выбирать или самостоятельно конструировать свою социальную биографию — с другой?

Социальные традиции и институты индустриального общества вырастали из системы разнообразных контрактных отношений, связывавших людей узами собственности, брака, занятости и т. п. Собственность и семья исторически играли приоритетную роль в социальной защите каждого, трудовой контракт и возникший на его базе социальный контракт.

(в узком смысле слова, контракт социального страхования или гарантий минимального дохода) позволили стать социально защищенными тем, кто не имел собственности или семьи. Однако сегодня социальный контракт носит все более индивидуализированный характер, так как либерализуются традиционные социальные узы и растет трудовая мобильность. Некоторые социологи, например У. Бек, выдвигают весьма радикальные тезисы о том, что человек сегодня становится свободным от социальных форм индустриального общества — класса, профессиональной стратификации, семьи, гендерного статуса мужчины или женщины, свободным подобно тому, как люди эпохи Реформации «высвободились» из сакральных уз церкви. Основной принцип, детерминирующий в том числе и материальное благосостояние, — принцип индивидуального планирования собственной жизни, собственной биографии, связанный с индивидуальной же ответственностью за риск подобного выбора.

Связан ли рост такой индивидуальной ответственности с исчезновением или уменьшением роли солидарности или совместных действий? Солидарные действия возможны при условии наличия установок на консенсус или устойчивых идентичностей у отдельных людей и сообществ. Возможность совместных действий обусловлена не только соотношением автономности / вовлеченности, которая в нашей культуре выглядит иначе, чем на Западе, откуда мы пытаемся почерпнуть опыт социальной работы. Для сохранения солидарности необходимо наличие связывающих целей и интересов, а в России давно кризис «национальной идеи» и растущее недоверие к власти. Российская ориентация на обязательную помощь государства практически никак не связана с отношениями солидарности или общинности, их как раз в современной России не хватает.

При этом в России мы видим сегодня дифференциацию возможностей выбора, которая при отсутствии общих целей и ослаблении поддержки государства воспринимается как разрушение традиционного социального пространства человека. Несомненно, такая индивидуализация должна сопровождаться интенсивным развитием социальных институтов, от которых такой детрадиционализированный индивид зависит, в первую очередь рынка труда, который становится глобальным и виртуальным, а также образования, правовой поддержки и различных медицинских, психологических и прочих социальных услуг, позволяющих организовать жизнь вне семьи и постоянного окружения. Эта необходимая поддержка, безусловно, стандартизирует и унифицирует индивидуальные стили жизни, развивающиеся в современном обществе. Таким образом, число и разнообразие индивидуальных рисков растет, но отрабатываются и новые социальные ответы на них, а когда ответы запаздывают, возникает ситуация неустойчивого развития, которая сегодня является не только российской, она приобрела глобальную значимость.

Современное общество называют «обществом риска», потому что наряду с совершенствованием механизмов управления существует все большее отклонение фактически достигнутых в развитии общества результатов от плановых ожиданий, причем вероятность неблагоприятных результатов растет. Хотя в развитии общества наблюдается феномен «выравнивания рисков», когда неблагоприятные результаты одних решений или действий могут перекрываться положительными результатами других, это происходит далеко не всегда. Кроме того, для управления социальными рисками важна информация о факторах внешней среды, которая неустойчива сама по себе; информация о состоянии внутренней среды в российском социуме также недостаточна для принятия эффективных решений.

В «обществе риска» особенно важно иметь постоянную информацию о положении будущих поколений, поскольку дети из бедных семей не получают подготовки к жизни (образования в широком смысле), необходимой для преодоления бедности, и становятся существенным фактором социальной неустойчивости. Конкуренция как в природе, так и в обществе лишь устраняет слабые, отстающие звенья, препятствуя регрессу. Прогресс же осуществляется за счет роста творческой активности человека, возможности посвятить себя более сложным целям, чем добывание «хлеба насущного», в первую очередь, развитию собственных детей.