Введение. 
История зарубежной литературы xx века

Для литературного процесса второй половины XX в. в странах Европы и Америки определяющей вехой стало окончание в 1945 г. Второй мировой войны. Наиболее значительно влияющими на этот процесс факторами были события не культурологического, но общесоциального порядка. Среди них выделяются взрывы атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки, повлекшие многосоттысячныс жертвы; нюрнбергский процесс, на котором были оглашены документы, обличающие невероятные по своим масштабам преступления фашизма против человечности; начало так называемой «холодной войны» и разделение мира на две враждующих социальных системы. Эти факторы нельзя отнести к преходящим факторам, которые забываются в процессе исторического развития общества. Погибли миллионы людей. Такая беспрсцсдснтность масштабов насильственных смертей нс могла нс отразиться на сознании человечества в целом и каждого человека в отдельности. Представление о ценности чужой и собственной жизни практически было утрачено, и был почти потерян высокий смысл существования как служения Богу, государству, ближнему своему. Одиночество становилось уделом каждого, независимо от социальных систем и прочих социальных явлений, которые все более воспринимались как условности.

Характер литературы, а также культуры в целом, всегда определялся как стремлением к адекватному отражению переживаемой эпохи, так и выработкой позитивных целей, утопических идеалов. Отличие литературы и культуры второй половины XX в. заключается в формировании новых концепций, адекватных времени, но практически не имеющих «выхода в будущее». Обоснование истинного понимания мира было признано невозможным, поиск истины воспринимался как несостоятельный.

Хотя попытки, безусловно, предпринимались. В разных странах Америки и Европы 40—60-е годы отмечены мощным молодежным движением («битники» в США, «новые левые» во Франции, «рассерженные молодые люди» в Англии), возникающим как противодействие «обществу потребления», новым генерациям «буржуазности», ее лицсмсрию, государственности, конформизму. Нонконформизм потребовал новых форм культуры, и она появилась во многом в виде контркультуры, нового авангарда, который апологизировался в целом ряде как художественных произведений, так и сугубо теоретических работ. Неоавангард считал существующие до него эстетические установки проявлением буржуазного идеологического дискурса. Уничтожая старое искусство, молодые люди уничтожали капиталистические ценности, взамен противопоставляя свой поиск подлинной духовности. Поп и рок искусство, новый язык кино, хэппенинги и т. п. — все это создавало новые культы. В какой-то степени открытия молодежных движений сохранили влияние до конца века, но в то же время они же породили ту массовую культуру, которая так губительно действует на умы сегодня, на рубеже веков.

В русле неоавангарда появляются «новый роман» («антироман») и «антидрама» («театр абсурда») во Франции. Н. Саррот, А. Роб-Грийе, М. Бютор объявили об отказе от «ереси изобразительности» во имя воспроизведения «анонимной субстанции» существования.

Литература

по их мнению, должна превратиться в «тексты», в которых смысл созидается на глазах читателей. Но это частный, сиюминутный смысл. В целом же признание невозможности внести логику в индивидуальное и коллективное существование является определяющим и в антиромане, и в драме абсурда (пьесы С. Беккета, Э. Ионеско).

Отразить полноту личности современного человека и соотнесенность личного опыта с общечеловеческим на основе современного философского знания попытались английские авторы: А. Мердок, У. Голдинг, Д. Фаулз, французские: Р. Мерль, Ф. Саган, Ж.-П. Сартр и А. Камю, С. де Бовуар, А. Мальро, немецкие: Г. Белль, К. Вольф, Р. Фюмаи, Г. Грасс и десятки других. Однако признание целостности мира и разумности существования личности и в их произведениях часто подвергается сомнению. Стремление найти соотнесенность всеобщего и индивидуального порождает тяготение к мифу, архетипам, неомифотворчсству.

Игровые тенденции в культуре, намеченные в начале века и получившие теоретическое обоснование в 30-е годы, и после войны воспринимаются как спасительные, как средство «от рекрутизации в какую-либо идеологию», т. е. в любую тотальность. В качестве варианта игровой литературы возникают фэнтэзи в США и в Англии. Фэнтэзи приходят на смену научной фантастике, которая в 40—50-е годы также служит философским и прогностическим целям, особенно в практически вновь родившемся жанре антиутопии.

б Произошедший в 60-е г. «латиноамериканский бум» также способствовал радикальным изменениям в культурном сознании Европы и в значительной мере определил разрушение свойственного этой культуре европоцентризма. Космовоззрение латиноамериканцев, жажда жизни, почти утраченная трагическим европейским сознанием, карнавализированное воспроизведение «магмы бытия» в произведениях Г. Гарсиа Маркеса, А. Карпентьера, М. Варгас-Льосы, в поэзии Пабло Неруды, в утонченной прозе X. Борхеса — все это послужило тем радикальным изменениям, которые произошли в творческом сознании писателей всего мира после шестидесятых годов и окончательно закрепили переход к постнсклассичсской философии и литературе (периодом неклассической философии современные философы называют десятилетия первой половины XX в.).

Игровое начало определяет специфику мышления периода, который в конце 60-х г. получил название постмодернизма. Появление понятия «постистория» означало новое видение социальных процессов. Прежде всего, это был отказ от представления о существовании логики истории, как изначально ей присущей, и соответственно отказ от представления о линейном видении социальной динамики. Дж. Ваттимо в работе «Конец современности» (1991) пишет о «преодолении истории». «Нить традиции оборвана, и мы не будем в состоянии восстановить ее», — вторит ему Аренд. Представление о непрерывности прошлого утрачено, остались лишь фрагменты. Раньше можно было определить причины последовательности событий, т. е. иметь одно их толкование. Теперь же возникает возможность множества интерпретаций, история становится подчеркнуто нарративной, утверждается, что «век истории это также и век романа». Француз Ф. Лиотар писал: «Сегодня мы можем наблюдать своеобразный упадок того доверия, который западный человек на протяжении последних двух столетий питал к принципу всеобщего прогресса человечества». Пост-современность — это процессуальное^, которая разворачивается «после времени». История как таковая мыслится только как рефлексия над прошлым, дискурс, нарратив. Период второй половины XX в. — это эпоха «конца всех идеологий».

Истоки теорий постмодернизма связаны с Францией, с идейным течением, названным «постструктурализм» и нашедшим отражение в работах Ролана Барта, Мишеля Фуко, Жака Деррида, Жана Бодрийара, Юлии Кристевой. События весны 1968 г. заставили интеллектуалов еще раз задуматься о социальных противоречиях. «Структуры нс выходят на улицы». Это означает, что самое главное в структуре то, что выводит за ее пределы: случай, шанс, событие, свобода; аффекты, тело, жест. Выход из системности структурализма означал переход к новому методу осмысления мира, отношения к нему, что и стало называться постмодернизмом.

В США Йельский университет становится центром деконструктивизма. Профессора П. де Мэн, Дж. Хартмен, Г. Блум, Дж. X. Миллер получают известность как литературоведы — деконструктивисты. Они утверждают, что нельзя «связывать силу литературы с заключенным в ней значением… наличие слова не менее важно, чем наличие смысла» (Хартмен). Ничем не ограниченный произвол текста, стимулирующего бесчисленное множество значений, ведет к систематическому «уничтожению значения» (П. де Мэн). Эта теория, приводящая (при всем открывающемся многообразии вариантов литературоведческого анализа) в определенный интеллектуальный и нравственный тупик, оказывается довольно ограниченной во времени.

В масштабе всей планеты проходит информационная революция. Если в 70-е годы говорили об удвоении научной информации за каждые 5—7 лет, то к концу 90-х это удвоение происходило ежегодно. Потоки информации бесконечно уплотняются, уплотняя и само время. Прошлое, будущее и настоящее становятся все менее различимыми. Кроме того, создается пространственно-временное единство всего земного шара.