Психология в России в XX в

В течение первых нескольких лет после Октябрьской революции только что созданной советской власти не было дела до психологии, и эта наука некоторое время продолжала относительно свободно развиваться в традициях дореволюционной российской и европейской науки. Ее развитие шло в эти годы в двух основных направлениях. С одной стороны, философы, интересующиеся проблематикой психологии души, продолжали ее обсуждать в своих научных трудах (Л. М. Лопатин (1855—1920), Н. О. Лосский (1870—1965),.

С. Л. Франк (1877—1950)). С другой стороны, сторонники новой, экспериментальной психологии (А. Введенский, II. Я. Грот, Г. И. Челпанов) ратовали за активное внедрение и развитие в России экспериментальной психологии, успешно ее разрабатывали во вновь созданных экспериментальных научных центрах¹. Те и другие, хотя и вели друг с другом научные дискуссии, в реальной жизни сосуществовали достаточно мирно и вместе были озабочены дальнейшим развитием отечественной психологической науки.

С начала 20-х гг. на дореволюционную российскую психологию и на психологов, ориентированных на нее и мировую психологическую науку, со стороны новой власти начинает оказываться политическое и идеологическое давление. Она все настоятельнее требует, чтобы российские ученыепсихологии в научных исследованиях руководствовались исключительно.

• 1 В Москве на деньги купца-мецената С. И. Щукина еще в 1912 г. был построен Психологический институт, который стал центром всей экспериментальной психологии в России.
• ?

материалистической, «марксистско-ленинской» философией и идеологией. В этих условиях некоторые сравнительно молодые, амбициозно и конъюнктурно настроенные ученые, стремясь угодить новой власти и извлечь для себя выгоду из сложившейся ситуации, начинают открыто поддерживать новую власть, и провозглашают марксизм и материализм своей научной идеологией. Они также призывают других ученых ориентироваться на соответствующую идеологию и философию, и начинают активно бороться против старой плеяды российских ученых-психологов, чье мировоззрение сложилось еще до Октябрьской революции. Другие, известные и признанные российские ученые, не желая отказываться от сложившегося у них научного мировоззрения, не считают нужным идти на компромисс с новой властью, отстаивают право психологической науки на самостоятельное, не зависимое от философии и идеологии существование. Более того, они с такой же активностью сопротивляются оказываемому на них давлению, с какой власть и конъюнктурно настроенная часть молодых ученых пытается на них воздействовать. Среди последних оказались, в частности К. Н. Корнилов, П. П. Блонский, А. Б. Залкинд, а среди первых — такие известные и признанные российские ученые-психологи и философы Н. О. Лосский, С. Л. Франк, Г. И. Челпанов, Г. Г. Шпет и др.

Однако силы «нападающей» и «защищающейся» сторон в социальной и политической обстановке, сложившейся в стране после Октябрьской революции, оказались не равными, и верх, в конечном счете, одержали поддержанные советской властью молодые «марксисты от психологии». Многие сторонники старой психологической науки в первые десятилетия после революции лишились своих постов и возможности оказывать влияние на дальнейшее развитие психологии в России. Многие из них вынуждены были свернуть или существенно сократить научную деятельность, а некоторые оказались репрессированными и ушли из жизни, побывав в сталинских лагерях.

Будущее показало, что большинство вульгарно-материалистически настроенных молодых ученых, сменивших старую плеяду известных российских ученых, в научном отношении оказались несостоятельными, и ничего существенно нового в развитие российской психологической науки не внесли. Такая судьба постигла, например, реактологию К. Н. Корнилова (1879—1957), сменившего в 1923 г. на посту директора Психологического института известного российского ученого, основателя этого института и одного из известнейших российских ученых Г. И. Челпанова. Реактология была забыта сразу же после того, как се создатель оказался лишенным поста директора Психологического института.

В основе реактологии К. Н. Корнилова лежало научно не обоснованное, но существу ошибочное понимание психологии и поведения человека, исходящее из ложного представления о том, что человек якобы является исключительно реактивным существом, механистически и пассивно реагирующим на внешние воздействия. В этом плане реактология мало, чем отличалась от появившегося в эти же годы в США ортодоксального бихевиоризма Д. Уотсона, а, но строгости проводимых научных исследований и объяснения поведения во многом уступала ему.

Во второй половине 20-х г. XX в., российская психологическая наука оказалась в еще более тяжелом положении, чем-то, которое в этот период времени характеризовало находящуюся в состоянии кризиса мировую нсихологическую науку. Кроме поиска выхода из состояния кризиса, который, естественно, отразился на отечественной психологической науке, российским ученым пришлось искать выход из сложной политической и идеологической обстановки, сложившейся вокруг психологии и ряда других гуманитарных и общественных наук в стране.

Одной из главных фигур для российской психологии в э го время становится Г. И. Челпанов. Будучи директором крупнейшего научно-исследовательского центра в России, — Психологического института, открытого при его непосредственном участии в 1912 г., он принципиально и последовательно отстаивал право психологии оставаться чистой, эмпирической, не связанной с идеологией или политикой, наукой. В публикациях и выступлениях, относящихся к этому времени, он доказывает, что материализм не может основой научной психологии. Ее предметом, по мнению ученого, должно было оставаться изучение субъективных состояний сознания, которые, хотя и идеальны, но так же реальны, как и любые другие явления, изучаемые различными науками.

Психические явления, утверждал Г. И. Челпанов, не могут быть полностью сведены к физиологическим или материальным явлениям или же напрямую выведены из них. Отстаивая эту точку зрения, ученый был убежденным сторонником того, что российская психологическая наука и в новых условиях должна оставаться частью мировой психологической науки, идти в своем развитии теми же путями, которыми, развиваясь, шла психология во всем мире.

Г. И. Челпанова поддерживал Г. Г. Шпет. Хотя он и не был сторонником экспериментальной психологии, он все же разделял точку зрения Челпанова и его озабоченность судьбой психологической науки в России. Вместе с Челпановым он выступал против политического и идеологического давления, оказываемого на психологию.

Г. Г. Шпет занимался, в частности, разработкой проблем этнической психологии, следуя сложившимся в отечественной науке традициям А. А. Потебни. Предмет этнической психологии, по мнению Шпета, — это изучение психологии народов, которая раскрывается через расшифровку и интерпретацию системы знаков, составляющих содержание коллективного сознания нации (см. «психология этническая (этнопсихология)» в словаре терминов). Главная тема научных исследований Шпета — соотношение языка и мышления в связи с формированием самосознания человека. Он рассматривал язык и его анализ как средство изучения личности. В российской психологической науке Шпет заложил, кроме того, основы герменевтики. С его же именем связана одна из первых попыток исторического анализа путей развития психологии в России.

В послереволюционные годы Г. Г. Шпет стал одним из немногих российских ученых, которые, не поддавшись давлению со стороны властей, продолжали вплоть до 30-х гг. XX в. развивать и отстаивать лучшие дореволюционные традиции отечественной психологической науки. Его программа развития психологии в это время стала альтернативой материалистически ориентированной «марксистской» психологии, предлагавшей в качестве замены психологии науку о поведении. Высказываясь против ориентации психологической науки исключительно на материалистическую философию, Шпет также резко возражал и против утверждения о том, что психология, как наука, вообще может обойтись без какой бы то ни было философии.

Таким образом, после Октябрьской революции отечественная психология вступила в новый, третий период развития (первый и второй мы рассмотрели в предыдущей главе; они фактически совпадали с развитием психологии во всем мире). Это время, к счастью для отечественной психологии, совпало с выходом на научную сцену многих самобытных и талантливых российских ученых-нсихологов. Это были, в частности, Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн, А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьев, Б. Г. Ананьев, Д. Н. Узнадзе и др. Одновременно с этим отечественная психология еще некоторое время (примерно до конца 30-х гг.) могла сохранять некоторые старые, дореволюционные позиции и в какой-то мере продолжала развиваться в этих традициях. Поэтому данный период времени развития российской психологической науки, учитывая сказанное выше (несмотря на то, что психология уже в это время разрабатывалась в неблагоприятных социально-политических условиях), можно назвать периодом становления и начала развития новых отечественных школ в психологической науки.

Кризисные явления, охватившие мировую науку и по времени совпавшие с Октябрьской революцией, нашли, естественно, отражение и в развитии российской психологии. Выход из кризиса — не полный, но оставлявший надежду на сохранение и самобытное развитие психологии как науки — был найден уже после Октябрьской революции и оказался следующим. Российские психологи, практически лишившись возможности активно сотрудничать с зарубежными учеными, открыто поддерживать и разделять их взгляды, были вынуждены пойти своим путем, создавать собственные научные школы и направления. Появились авторские школы психологии, возглавленные Л. С. Выготским, С. Л. Рубинштейном, А. Н. Леонтьевым, Б. Г. Ананьевым и Д. Н. Узнадзе. Они быстро развивались и в течение нескольких десятков лет достигли значительных успехов в разработке и решении многих проблем психологической науки. Наибольшую известность и широкое признание в это время получают труды Л. С. Выготского и ведущих представителей его психологической школы: А. Р. Лурия, А. II. Леонтьева, А. В. Запорожца, П. Я. Гальперина, Д. Б. Эльконина и др.

Вот как, к примеру, один из ближайших и известнейших учеников и последователей Л. С. Выготского, автор психологической теории деятельности А. Н. Леонтьев характеризует тот вклад, который внес Л. С. Выготский в понимание природы, происхождения и развития высших психических функций человека, а также в разработку деятельностного подхода к их пониманию: «Л. С. Выготский положил в основу своих исследований две следующие гипотезы: гипотезу об оиосредоствованном характере психических функций человека и гипотезу о происхождении внутренних умственных процессов из деятельности первоначально внешней и «интсрпсихологичсской». Согласно первой из этих гипотез, специфические человеческие особенности психики возникают вследствие того, что прежде непосредственные, «натуральные» процессы, превращаются в опосредствованные, благодаря включению в поведение промежуточного звена («стимула — средства»)… Опосредствованная структура психического процесса первоначально формируется в условиях, когда посредствующее звено имеет форму внешнего стимула (и, следовательно, когда внешнюю форму имеет также и соответствующий процесс). Это положение позволило понять социальное происхождение новой структуры,… необходимо формирующейся в общении, которое у человека всегда является опосредствованным… Опосредствованная структура психических процессов всегда возникает на основе усвоения… человеком таких форм поведения, которые первоначально складываются как формы поведения непосредственно социального…

Усвоенные в их внешней форме процессы далее преобразуются в процессы внутренние, умственные"¹.

Л. С. Выготский, как писал позднее А. Н. Леонтьев, полагал, что в основу научного понимания психических функций человека (его высших психических процессов) должны быть положены два взаимосвязанных момента. Это орудийная («инструментальная») структура деятельности человека и ее включенность в систему общения (взаимоотношений) людей. Они и определяют особенности высших психических процессов человека. «Орудие опосредствует деятельность, связывающую человека не только с миром вещей, но и с другими людьми. Благодаря этому его деятельность впитывает в себя опыт человечества. … Другими словами, высшие, специфически человеческие психологические процессы могут родиться только во взаимодействии человека с человеком, т. е. как интсрнсихологические, и лишь затем начинают выполняться индивидом самостоятельно; но при этом некоторые из них утрачивают далее свою исходную внешнюю форму, превращаясь в процессы интрапсихологические»^[1][2].

Будучи талантливым и широко образованным человеком, Л. С. Выготский внес существенный вклад в разработку многих проблем, связанных с различными отраслями психологии: общей психологии (восприятие, внимание, память, мышление, речь), возрастной психологии (периодизация возрастного развития, психология подростка), педагогической психологии, дефектологии, культурно-исторической психологии, психологии искусства, включая решение и таких крупных научных проблем, как природа и происхождение высших психических функций человека, соотношение мышления и речи, психическое развитие ребенка, нарушения высших психических функций и способы их коррекции.

Л. С. Выготский разработал теорию культурно-исторического происхождения и развития высших психических функций человека. Он же явился создателем ряда оригинальных экспериментальных методик, предназначенных для изучения высших психических функций. Одним из первых Выготский описал механизм влияния среды на развитие психики человека, обозначенный термином «интериоризация», и предложил оригинальную периодизацию возрастного, психического развития детей. В ходе детского развития были выделены так называемые литические (спокойные) и критические (беспокойные) периоды. С именем Выготского связано введение в научный оборот понятия зоны ближайшего психического развития ребенка.

С. Л. Рубинштейн сформулировал принципы научной психологии, включая принцип единства сознания и деятельности, принцип детерминизма, принцип преломления внешних воздействий через внутренние состояния и ряд других методологических принципов научной психологии. На их основе в течение десятков лет в России велись теоретические и экспериментальные разработки в различных областях психологии. Сформулированный автором субъектный подход к пониманию личности до сих пор разделяется и разрабатывается многими отечественными психологами.

С. Л. Рубинштейн также стал автором первого в России фундаментального научного труда и учебника по общей психологии, причем за этот труд автор был удостоен Государственной премии (1946). С. Л. Рубинштейн создал свою школу в психологии, из которой вышли такие известные ученые, как Л. В. Брушлинский, К. А. Абульханова-Славская, Е. В. Шорохова и др.

Существенный вклад в развитие психологической науки в России внес Б. М. Теплов (1896—1965), его ученики и последователи. В исследованиях способностей Теплов четко определил и развел способности и задатки, дал научные определения таким понятиям, как одаренность, талант, гениальность. В теоретических и экспериментальных исследованиях, проведенных Тепловым и его ближайшими сотрудниками (В. Д. Небылицыным (1930— 1972) и В. М. Русаловым (р. в 1939 г.)), была предложена новая, современная трактовка идеи И. П. Павлова о том, что в основе типа темперамента человека лежит сочетание свойств нервной системы. Многие из этих свойств впервые были открыты и описаны именно в научных исследованиях, проведенных названными выше учеными под руководством Б. М. Теилова.

Свой вклад в развитие культурно-исторической психологии внес и П. П. Блонский (1884—1941). Он изучал развитие памяти человека в филогенезе, показал взаимосвязь и влияние друг на друга памяти и мышления человека. Он же исследовал появление и развитие внутренней речи у ребенка, а также ее соотношение с мышлением, которое, по мнению ученого, может изменяться в онтогенезе.

Так получилось, что при жизни П. П. Блонский выступал как один из главных оппонентов Л. С. Выготского. Оспаривая, например, положение Л. С. Выготского о том, что мышление и речь имеют разные генетические корни, Блонский утверждал, что у мышления и речи имеется один общий генетический источник — практическая деятельность человека. В отличие от Выготского, Блонский также полагал, что внутренняя и внешняя речь генетически не связаны между собой и одновременно появляются в раннем возрасте. Говоря о развитии внутренней речи, Блонский подчеркивал, что внутренняя речь, как и внешняя, возникает из слушания других и из внутреннего повторения речи других.

Следует, правда, отметить, что возражения Блонского против теории Выготского оказались недостаточно убедительными. Они впоследствии были опровергнуты ходом научных исследований, широким признанием идей, сформулированных в культурно-исторической теории происхождения и развития высших психических функций Выготского, причем не только в нашей стране, но и за рубежом.

Б. Г. Ананьев, основавший Ленинградскую (ныне — Санкт-Петербургская) школу психологии, явился автором концепции человекознания как комплексной научной дисциплины, включающей философские, социологические, психологические, медицинские и другие знания о человеке. Основные труды Ананьева были связаны с изучением проблем ощущений (генезис чувствительности), восприятия, внутренней речи и характера. Б. Г. Ананьев выступал за целостный, разносторонний и многоуровневый подход к проблемам психологии человека. Он одним из первых в России приступил к психологическому исследованию зрелого возраста и процесса старения. Тем самым было положено начало новой, междисциплинарной области научных знаний — акмеологии.

Заметим, что перечисленные выше школы и направления в психологии формально не принадлежали к ее естественно-научному крылу и, кроме того, развивались в стороне от путей, по которым психологическую науку направляла советская власть и разделяемая ею идеология. Она требовала, чтобы материалистически ориентированная психологическая наука базировалась на данных физиологии, в частности физиологии высшей нервной деятельности И. П. Павлова и его последователей. В большинстве случаев в работах названных выше психологов анатомо-физиологические основы явлений, которые они изучали, вообще не упоминались. В это же время в США становился популярным бихевиоризм, в котором физиологическим основам поведения, напротив, уделялось большое внимание. Советская власть в России в не материалистически ориентированной психологии, игнорирующей достижения физиологии, видела потенциальный источник идеализма^[3].

Строго говоря, бихевиоризм и, отчасти, психоанализ 3. Фрейда больше соответствовали пропагандируемой в России вульгарно-материалистической ориентации в психологии, чем другие направления, разрабатываемые, например, Л. С. Выготским, С. Л. Рубинштейном и другими отечественными учеными. Более того, американский бихевиоризм в эти годы открыто взял на вооружение учение И. П. Павлова об условных рефлексах, которое большинство российских психологов игнорировало. И. П. Павлова, которого в его исследованиях, как известно, активно поддерживала советская власть, занимаясь в основном физиологией, время от времени критически высказывался и о психологии как науке. Его высказывания нередко почти буквально повторяли позицию ортодоксальных бихевиористов США в их отношении к психологии в целом, т. е. фактически отрицали право психологии на существование в качестве самостоятельной науки. Следует, правда, признать, что отношение Павлова к психологии не было однозначным и несколько раз менялось. Какое-то время он поддерживал право этой науки на самостоятельное существование, рассматривая ее как науку о процессах, происходящих во внутреннем мире человека, в его сознании. Одновременно с этим Павлов ошибочно считал, что психология не в состоянии объективно изучать поведение и заниматься его научным объяснением, что эту задачу на себя должна взять созданная им физиология высшей нервной деятельности.

И. П. Павлов не только высказывался в этом духе, но, к сожалению, воплощал свои высказывания в практические действия. Известно, например, что одно время он, как и Д. Уотсон в Америке, запрещал сотрудникам своей научной лаборатории пользоваться психологической терминологией. Однако в последних научных трудах, оставаясь объективным ученым, Павлов все же вынужден был признать, что условный рефлекс есть не только физиологическое, но также и психологическое явление.

Большой интерес к психологии в первые годы советской власти проявлял известный российский врач-психиатр и физиолог В. М. Бехтерев (1857— 1927). Он, следуя традициям своего времени, вместе с И. П. Павловым стремился дать психологии и поведению человека объективное, физиологическое.

объяснение (см. «психология физиологическая», «психология объективная» в словаре терминов). Однако в отличие от бихевиористов и сторонников павловской теории высшей нервной деятельности Бехтерев нс отрицал реальность сознания и включал его в предмет психологии, допуская субъективные методы его исследования.

Проблему личности Бехтерев считал одной из важнейших в психологии, рассматривая личность как целостное образование. Вместе с тем он отличал личность от индивида и индивидуальности. Индивид, по сто мнению, представляет собой биологическую основу человека^[4], над которой надстраивается социальная основа — личность. В структуре личности Бехтерев выделял пассивную и активную, сознательную и бессознательную части.

Социально-психологическая позиция Бехтерева в трактовке взаимоотношений коллектива и личности заключалась в признании приоритета личностного начала над коллективным. В этом вопросе Бехтерев находился в оппозиции к советской власти, которая, напротив, выводила коллективное начало на первый план и требовала подчинения личности интересам коллектива. По данной причине книга Бехтерева под названием «Коллективная рефлексология», опубликованная в 20-е гг. XX в. и содержащая в себе его идеи на данную тему, в скором времени была запрещена. Предметом научных психологических исследований Бехтерева также было внушение и его психологические механизмы. Фактически в этих исследованиях были впервые обнаружены и описаны такие социально-психологические явления, как групповое давление и конформизм.

Период с 30-х по 50-е гг. был периодом становления основных психологических школ, возникших в России после Октябрьской революции. К середине XX в. в СССР уже существовали следующие основные психологические школы.

1. Школа Л. С. Выготского, которую представляли также А. Р Лурия, А. Н. Леонтьев, А. В. Запорожец, Л. И. Божович и другие ученые (см. «школа психологическая Л. С. Выготского», «психология культурно-историческая» в словаре терминов).

• 2. Школа С. Л. Рубинштейна, к которой относились А. В. Брушлинский, К. А. Абульханова-Славская, Е. В. Шорохова и некоторые другие ученые (см. «школа психологическая С. Л. Рубинштейна» в словаре терминов).
• 3. Школа Б. Г. Ананьева, в состав которой входили в основном ленинградские (Санкт-Петербургские) ученые, в том числе Б. Ф. Ломов и А. А. Бодалев (см. «школа психологическая Б. Г. Ананьева» в словаре терминов).
• 4. Школа Д. Н. Узнадзе, к которой относились труды грузинских психологов (см. «школа психологическая Д. Н. Узнадзе» в словаре терминов).

Иногда название научной школы условно давалось по основному месту нахождения (месту жительства) соответствующей группы ученых, например, Московская психологическая школа, Ленинградская психологическая школа, Вюрцбургская психологическая школа, Австрийская психологическая школа, иногда — по имени ученого, основавшего и возглавившего соответствующую школу, например, школа Л. С. Выготского, школа Ж. Пиаже, школа С. Л. Рубинштейна (1889—1960), школа Б. Г. Ананьева (1907—1972), школа Д. Н. Узнадзе (1886—1950).

Ситуация в отечественной науке, кратко описанная выше, в неизменном виде сохранялась до конца 80-х гг. XX в., до начала перестройки, которую инициировал М. С. Горбачев, и последовавшим за ней распадом Советского Союза. С началом перестройки возникло и новое движение в отечественной психологической науке. Оно происходило уже в новых социальнополитических условиях. Во-первых, были сняты политические и идеологические ограничения на развитие психологии как науки. Во-вторых, открылась возможность широкого знакомства отечественных психологов с малоизвестными им достижениями мировой психологической науки. В связи с этим резко увеличился выпуск психологической литературы и значительно возрос спрос на нее. В-третьих, существенно повысился интерес к практической психологии, а также к приобретению профессии психолога.

Общие тенденции, характеризующие состояние и развитие российской психологической науки в последней четверти XX в., можно охарактеризовать следующим образом. Вплоть до конца 70-х гг. XX в. изоляция российской психологии от мировой еще сохранялась, и оказываемое на нее идеологическое давление продолжалось, проявлялось, в частности, в том, что для ряда вновь возникших отраслей психологии, особенно психологии личности и социальной психологии, считалось обязательным противопоставлять «советскую» психологическую науку, как якобы «правильную», западной, «неправильной» психологии, и критиковать ее¹.

После перестройки противопоставление «советского» и «западного» формально было снято (фактически, по инерции, оно еще некоторое время коегде продолжалось). Ему на смену пришло осознание необходимости осваивать достижения мировой психологии и вновь интегрироваться в мировую психологическую науку. В первую очередь эта тенденция коснулась социальной психологии, психологии личности и практической психологии. Последняя в нашей стране на протяжении десятков лет существования советской власти была представлена весьма ограничено — только в области образования, медицины и инженерии. Что же касается психоанализа, то он в СССР вообще не разрабатывался и в практике не применялся. На русский язык в 90-е гг. XX в. впервые были переведены основные работы, но психоанализу, психологии личности и социальной психологии.

Школы в отечественной психологии в новых условиях постепенно стали терять свои четкие очертания, и существовавшая раньше конкуренция между ними существенно ослабла. В последней четверти XX в. была проведена огромная работа, но сбору и переизданию основных трудов всех известных отечественных психологов. Новое поколение психологов, пришедшее в науку и практику в конце XX века, получило в свое распоряжение разнообразную и богатую по содержанию психологическую литературу, отражавшую лучшие достижения мировой и отечественной психологической науки и практической психологии^[5] .

Начавшийся в самом конце XX в. процесс возрождения отечественной психологической науки имел следующие особенности:

• 1) открытость к восприятию и конструктивному использованию достижений, накопленных мировой и отечественной наукой и практикой;
• 2) переход от дискуссий и борьбы мнений между представителями разных российских психологических школ к развитию новых направлений в науке, напрямую не связанных с соответствующими школами;
• 3) поворот от изучения проблематики познавательных процессов к исследованиям проблем личности и общества;
• 4) значительное увеличение количества учебных заведений, где готовят профессиональных психологов;
• 5) повышение интереса к практической психологии и спроса на услуги практических психологов;
• 6) переход от увеличения числа профессиональных психологов к повышению качества их подготовки.

Подведем краткий итог характеристике процесса развития психологии в России в постреволюционный период и ее современного состояния.

• 1. В начале XX в. отечественная психологическая наука некоторое время еще развивалась успешно, занимала одно из первых мест в мире по разнообразию и качеству проводимых в стране психологических исследований. Она, кроме того, в первые два десятилетия XX в. была интегрирована в мировую психологическую науку и развивалась по тем же канонам, по которым шло развитие психологии в мире.
• 2. После Октябрьской революции 1917 г. положение психологии и профессиональных психологов в России значительно ухудшилось. Это проявилось в том, что на психологию и ученых-психологов стали оказывать все возрастающее политическое и идеологическое давление, ограничивающее и сдерживающие развитие психологии как науки и практики. В эти годы, кроме того, начался процесс постепенно усиливающейся изоляции отечественной психологии от мировой, ее конфронтации с мировой психологической наукой, который продолжался до конца 80-х гг. XX в.
• 3. Описанные выше явления имели двоякие, негативные и позитивные последствия для дальнейшего развития российской психологии. Негативные последствия проявились в постепенной изоляции и противопоставлении отечественной и мировой психологической науки, в том, что по ряду отраслей она начала отставать в своем развитии от мировой психологии. Это, прежде всего, проблематика личности и социальной психологии, а также развитие практической психологии. Позитивные последствия указанных выше в целом негативных процессов проявились в создании и разработке оригинальных отечественных психологических школ и направлений в психологии, прежде всего, школ Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева.
• 4. Начавшаяся с конца 80-х гг. XX в. горбачевская перестройка существенно изменила положение дел психологии и статус психологов в России. Это, в частности, проявилось в снятии политического давления и идеологических ограничений, накладываемых на развитие психологической науки и практики. Престиж профессии психолога существенно возрос, что проявилось в открытии новых факультетов психологии в десятках вузов страны (до перестройки психологов готовила всего лишь в четырех крупнейших университетах; в начале XXI в. в России было уже более четырехсот вузов, выпускающих психологов).
• 5. В последней четверти XX в. наметился новый подъем психологической науки в России, который проявился в следующих моментах: в значительном повышении интереса населения к психологии как науке и практике; в существенном увеличении объема публикуемой психологической литературы; в расширении сферы использования психологических знаний в практике; в расширении тематики научных психологических исследований.
• 6. В начале XXI в. наметилась новая позитивная тенденция — улучшение качества профессиональной подготовки психологов, повышение требований, предъявляемых к методам практической психологической работы и к научным исследованиям в области психологии.

• [1] А. Н. Леонтьев. Проблемы развития психики. 2-е изд. М.: изд-во МГУ, 1981. С. 358—360.
• [2] А. Н. Леонтьев. Соотношение внешней и внутренней деятельности // Общая психология.Тексты. В 3 т. Т. 1.

  Введение

  М., 2001. С. 452.

• [3] В первой половине 50-х гг. это давление вновь временно усилилось и проявилось в решениях печально известного совместного заседания двух академий: Академии медицинских науки Академии наук СССР. На этом заседании вульгарно-материалистически ориентированныефизиологи павловской школы предприняли очередную атаку на психологию. Они все же добились принятия соответствующего постановления, обязывающего психологов ориентироватьсяна физиологию Павлова. Некоторое время после этого постановление действовало, вынуждаямногих психологов, в частности Б. М. Теплова и его сотрудников, «делать реверансы» в сторону учения И. П. Павлова, но вскоре — к счастью для дальнейшего развития — было снято.
• [4] Эта, спорная точка зрения, касающаяся отождествления индивида с биологической основной человека, была, к сожалению, многократно воспроизведена и повторена в трудах другихизвестных российских ученых, например, С. Л. Рубинштейна, Б. Г. Ананьева.
• [5] На самом деле критики, как показывает практика, в большинстве своем были даже какследует не знакомы с тем, что они критиковали, не читали работ своих зарубежных (западных) коллег, да и зачастую просто как следует не знали языка, на котором были написаны этиработы. В качестве примера можно назвать работы А. В. Петровского, выполненные в руслепсихологической теории коллектива.