История борьбы с чумой

Министерство здравоохранения Республики Беларусь Витебский государственный ордена Дружбы народов медицинский университет Кафедра общественного здоровья и здравоохранения

Зав. Кафедрой:

Профессор В. С. Глушанко

Преподаватель:

А.А. Герберг РЕФЕРАТ по «Истории медицины и фармации»

на тему:

«История борьбы с чумой»

Исполнитель:

студентка 12 группы 2 курса

лечебного факультета Гомбалевская Юлия Игоревна Витебск, 2011

средневековый чума возбудитель лечение

Введение

Причины возникновения Эпидемиология Начало эпидемии В описаниях XIV века Лечение и профилактика чумы в XIV веке Административные меры противодействия Заключение

«Чёрная смерть» («чёрный мор») — пандемия чумы, протекавшей преимущественно в бубонной форме и прошедшей по Европе в середине XIV века (1346—1351).

Была занесена из Монголии. Жертвами чёрной смерти стали 78 млн. человек по Европе, Азии и Африке, из них 34 млн. — в Европе. Известная также под именем «второй пандемии» (первой была юстинианова чума, а третьей — великая пандемия XIX века). Чёрная смерть оставила неизгладимый след в истории Европы, наложив отпечаток на экономику, психологию, культуру и даже генетический состав Европейской популяции человека.

Причины возникновения

Экология

XIV век был временем нестабильности океанов и резкого изменения климата на всём континенте Евразия. Причины, вызвавшие это явление, досконально не известны до сих пор, однако чаще всего называются пониженная солнечная активность и сложные взаимодействия между атмосферными и водными течениями в Северной Атлантике. Климат стал неустойчивым, холодным, периоды повышенной влажности чередовались с засухой, сократился вегетационный цикл растений. 1300—1309 гг. в Европе выдались чрезмерно засушливыми, в 1312—1322 гг. холодные ливневые дожди на корню губили урожай, что привело к великому голоду 1315—1317 гг.

Как и юстиниановой чуме восемью веками ранее, явлению Чёрной смерти предшествовали множественные катастрофические явления. Документы и хроники того времени донесли до нас сведения о гибельной засухе и последовавшем затем голоде в междуречье Янцзы и Хуайхэ (Китай), нашествии саранчи в Хонане и последовавших затем ливневых дождях и ураганах, накрывших собой Кингчиа (1333 г.). В катастрофических наводнениях погибло до 400 тыс. человек. Гора Цинчоу исчезла, поглощённая землетрясением, оставив после себя гигантскую трещину в земле, в Гуаньчжоу слышался «подземный гром», причём отдельные толчки продолжались вплоть до 1345 года, тогда же ливневые дожди вызвали наводнение и в этом районе. Горы Ки-мин-чан исчезли, оставив после себя обширную трещину («величиной в сотню лиг»), вскоре превратившуюся в озеро (1334 год). Стихийные бедствия в Китае продолжались вплоть до 1347 года, унеся жизни пяти миллионов человек, что вызвало ропот среди населения и стойкую уверенность, что императорская политика не соответствует воле неба.

В том же 1337 году явилось «моровое поветрие», принесённое, как тогда полагали, южным ветром. Отмечались также землетрясения с эпицентром в Гималаях и значительная вулканическая активность.

В Европе в 1333 году проснулся вулкан Этна, серное облако накрыло собой даже Кипр. Климат на юге Европы в последние годы перед «Чёрной смертью» вновь изменился, настала тёплая и сырая погода, в 1337 году наблюдалось небывалое нашествие саранчи, «покрывавшей крыши домов и забивавшей собой колодцы на фут глубины». В 1342 году катастрофические снегопады и дожди вызвали наводнения во Франции и Германии, наводнения и ливни продолжались в 1343 году. Начиная с 1345 года начался период «особенной сырости», продолжавшийся в течение нескольких следующих лет, вновь азиатская саранча накрыла Европу, распространившись вплоть до Голштинии. Среди домашних животных начались повальные болезни.

Землетрясение 25 января 1348 года ощущалось даже в Скандинавии, подземные толчки возобновились 2 февраля того же года. Среди мест, особенно пострадавших от стихийного бедствия, называются Ломбардия, Каринтия, Истрия, Швабия, Бавария, Моравия, Рим, Парма. В Венеции «сами собой звонили колокола Св. Марка», дома и церкви давали трещины и обрушивались на землю. В 1349 году землетрясение повторилось, на этот раз пострадали Польша, Англия, Северная Европа. Толчки ощущались вплоть до 1360 года.

Зима 1347—1348 годов выдалась необычайно холодной, дикие звери, выгнанные из лесов бескормицей, нападали на людей, «выхватывали из рук матерей грудных младенцев». И в то же время «явилось нашествие невиданных ранее насекомых, странного вида червей, толстобрюхих жаб, хвостатых лягушек диковинного вида, незнакомых врачам того времени, множество жуков всевозможных форм, огромных чёрных листовёрток, гигантских пауков и комаров самых невероятных и пугающих расцветок и очертаний».

Социально-экономическое положение

Население Европы к началу XIV века составляло около 42 млн. человек, при том, что средства обработки земли оставались ещё крайне примитивными. Прирост населения, наблюдавшийся в предшествующие времена, привёл к усиленной эксплуатации полей, с которых пытались снять максимальные урожаи, а также увеличению пашенных угодий, в результате чего земля уже не могла, как ранее, отлёживаться под паром, постепенно восстанавливая плодородие. Как результат хищнической эксплуатации, началось истощение полей, урожайность упала вчетверо, так, на 10 посеянных зёрен всходило 2 против обыкновенного числа 8—10, как-то наблюдалось ранее.

Как и следовало ожидать, результатом стал голод, продолжавшийся в течение двух лет (1315—1317), недостаток пищи в Европе ощущался вплоть до 1325 года. Постоянное недоедание, приводившее к общему ослаблению иммунной системы, с неизбежностью вылилось в эпидемии. Натуральная оспа, «проснувшаяся» после долгого отсутствия в конце XII века, достигла наивысшего размаха незадолго до пришествия чумы, оспенные эпидемии охватили Ломбардию, Голландию, Францию и Германию. К оспе прибавилась проказа, принявшая столь катастрофический размах, что церковь вынуждена была выделять для заболевших специальные убежища, получившие итальянское название lazaretti.

К эпидемиям и голоду добавлялись бедствия войны — XIV век вряд ли можно назвать мирным временем. Во Франции бушевала война, позднее названная Столетней, которую не смогла остановить даже пандемия чумы. В Италии продолжали враждовать между собой гвельфы и гибеллины, в Испании шли внутренние конфликты и гражданские войны, над Восточной Европой было установлено монголо-татарское иго. Бездомная жизнь, нищета и бегство населения из разрушенных войной областей, передвижение огромных армий и оживлённая торговля считаются одними из немаловажных факторов, обеспечивших пандемии быстрое распространение из одной местности в другую.

Для поддержания эпидемии плотность населения должна составлять не менее определённого количества людей на квадратную милю. В городах, сжатых со всех сторон крепостными стенами, куда в случае осады дополнительно собиралось население предместий, она была много больше необходимого. Скученность людей, вынужденных часто ютиться в одной комнате или, в лучшем случае, в одном доме, при полном невежестве касательно правил профилактики заболеваний также выступила немаловажным фактором для поддержания пандемии.

Кроме того, санитарное состояние городов, по нынешним меркам, было ужасающим. Узкие улицы захламлены были мусором, выбрасывавшимся на мостовую прямо из домов; когда этот мусор начинал мешать движению, король или местный сеньор приказывал его убрать, чистота поддерживалась затем несколько дней, и всё начиналось снова. Помои выливались зачастую прямо из окон в текущую по улице канаву, причём статуты некоторых городов специально обязывали хозяев трижды предупреждать об этом прохожих криком «Поберегись!». В ту же канаву текла кровь из боен, и всё это затем оказывалось в ближайшей реке, из которой брали воду для питья и приготовления пищи. О степени захламлённости и грязи, царившей в городах, можно судить уже по тому, что в блестящем средневековом Париже существовали улицы Дерьмовая, Дерьмяная и Дерьмишная, улица Смердящая Дерьмом, попросту без прикрас улица Дерьма и наряду с тем улица Писей.

Что касается личной гигиены, то, несмотря на то, что морализаторские писания того времени требовали от доброй жены стирать одежду, а также, изо дня в день, по приходе мужа домой мыть ему ноги и менять носки и башмаки на свежие, в реальности эти советы соблюдались плохо. Кроме того, по тогдашним представлениям забота о теле полагалась греховной, а чрезмерно частое мытьё и связанное с тем лицезрение собственного нагого тела — соблазнительными. Но даже в этих условиях ужасающая пандемия чумы, унёсшая, по тогдашних подсчётам, треть европейского населения, запомнилась именно тем, что приходила внезапно и убивала огромное количество людей, не различая пола, возраста и состояния.

Эпидемиология

Возбудителем чумы является грамотрицательная бактерия Yersinia pestis, названная по имени своего первооткрывателя, Александра Йерсена. В мокроте палочка чумы может сохраняться до 10 дней. На белье и одежде, испачканных выделениями больного, сохраняется неделями, так как слизь и белок сохраняют её от губительного действия высыхания. В трупах животных и людей, погибших от чумы, выживает с начала осени до зимы. Низкая температура, замораживание и оттаивание не уничтожает возбудителя. Губительными для Y. pestis являются высокая температура, солнечное освещение и высыхание. Нагревание до 60єС убивает данный микроорганизм через 1 час, до 100єС — за несколько минут. Чувствительна к различным химическим дезинфектантам.

Природным переносчиком чумы служит блоха Xenopsylla cheopis, паразитирующая на грызунах. Механизм заражения следующий: в преджелудке инфицированной блохи чумные бактерии размножаются в таком количестве, что образуют буквально пробку (так называемый «блок»), закрывая собой просвет пищевода, вынуждая заражённую блоху срыгивать слизистую бактериальную массу в ранку, образующуюся от укуса. Кроме того, замечено, что заражённая блоха из-за того, что глотание происходит с трудом и в желудок попадает гораздо меньше обычного, вынуждена кусать чаще и пить кровь с большим ожесточением.

Чума является болезнью грызунов (реже — сайгаков и верблюдов), которая заражает человека нечасто. Чумная блоха, предпочитающая, по выражению английского исследователя Джона Келли, «крысиную диету», в результате разгула эпизоотии остаётся без хозяина и вынуждена довольствоваться человеческой кровью, чтобы не умереть от голода. Обычно мышь или крыса несёт на себе от шести до двенадцати паразитов, но в результате массовой смертности грызунов на немногих выживших блох скапливается всё больше; так, во время одной из эпизоотий в Колорадо на одном животном их было обнаружено несколько сотен.

Xenopsylla cheopis способна обходиться без пищи до шести недель и, в случае крайней необходимости, поддерживать свою жизнь, высасывая соки из червей и гусениц, — именно этими особенностями и объясняется её проникновение в европейские города. Забившись в багаж или седельную сумку, блоха могла добраться до следующего караван-сарая, где находила себе нового хозяина, и эпидемия делала ещё шаг, продвигаясь со скоростью 2,5 миль в сутки.

Естественный хозяин чумной блохи — чёрная крыса — также отличается высокой выносливостью и мобильностью и способна путешествовать на большие расстояния в продовольственных запасах наступающей армии, фураже или пище торговцев, а также обмениваться паразитами с местным крысиным населением, продолжая, таким образом, эстафету болезни.

В зависимости от способа заражения различают бубонную, лёгочную и кишечную формы чумы; редко — септическую и кожную. Инкубационный период при чуме варьирует от нескольких часов до 9 суток.

Возбудитель проникает через повреждения кожи вследствие укуса блохи, через слизистую оболочку или воздушно-капельным путём. Затем он достигает лимфатических узлов, в которых начинает бурно размножаться. Болезнь начинается внезапно: сильная головная боль, высокая температура с ознобом, лицо гиперемировано, затем оно темнеет, под глазами появляются тёмные круги, от чего заболевание и получило название «чёрная смерть». Бубон (увеличенный воспалённый лимфатический узел) появляется на второй день заболевания. Лёгочная чума является наиболее опасной формой заболевания. Она может возникнуть либо как результат осложнения бубонной чумы, либо при заражении воздушно-капельным путём. Болезнь также развивается бурно. Больной лёгочной чумой представляет исключительную опасность для окружающих, так как с мокротой выделяет большое количество возбудителей.

Начало эпидемии

Вторая эпидемия чумы началась, по всей видимости, в одном из природных очагов в пустыне Гоби, неподалёку от нынешней монголо-китайской границы, где сурки-тарбаганы, пищухи и иные представители семейства грызунов вынуждены были покинуть привычные места из-за бескормицы, спровоцированной засухами и повысившейся аридностью климата, и переместиться поближе к человеческому жилью. Среди скучившихся животных неизбежно началась эпизоотия; ситуация осложнялась также тем, что у монгольского населения мясо сурка считается деликатесом, мех тарбагана также высоко ценится, и потому на зверьков идёт постоянная охота. В подобных условиях заражение становилось неизбежным, и, наконец, маховик эпидемии был запущен около 1320 года.

Чуму несли с собой монгольские войска и торговцы, и ввиду того, что путь через Гоби («места, — где, по словам Марко Поло, — ночной ветер навевает тысячу фантазий») пролегал на Восток, первоначально пандемия ударила по Китаю (где в 1331 г., если верить тогдашним документам, особенно пострадал Хэбэй, где вымерло 9/10 живших в нём людей (всего, по современным подсчетам, Китай потерял до 65% населения)) и распространилась в Индии, но для Европы происходящее там оставалось далёким тревожным слухом, в котором реальность щедро расцвечивалась фантазией.

В Европе эпидемия чумы началась в 1346 году в Крыму, откуда распространилась по всей Византии, Италии, Франции, перебросилась в Англию, а в 1349—1450 годах охватила Германию, Польшу, Скандинавию.

В описаниях XIV века

Описание состояния чумных больных в эпоху второй эпидемии дошло до нас всё в том же манускрипте де Мюсси, «Истории» Иоанна Кантакузина, Никифора Григоры, Дионисия Колле, арабского историка Ибн аль-Катиба, Де Гиня, Боккаччо и других современников.

Если верить им, чума проявлялась в первую очередь в «непрерывной лихорадке». Больные отличались повышенной раздражительностью, бились и бредили — как предполагает Джон Келли, инфекция поражала также центральную нервную систему, так, сохранившиеся источники рассказывают о «больных, бешено орущих из окон». Возбуждение сменялось чувством угнетённости, страха и тоски, болями в области сердца. Дыхание больных было коротким и прерывистым, часто сменяясь кашлем с кровохарканием или мокротой. Моча и кал окрашивались в чёрный цвет, кровь темнела до черноты, язык высыхал и также покрывался чёрным налётом. На теле возникали чёрные и синие пятна (петехи), бубоны, карбункулы. Особенно поражал современников тяжёлый запах, исходивший от заболевших.

Часть авторов также говорят о кровохаркании, которое рассматривалось как признак скорой смерти. Шолиак особо отмечал этот симптом, называя Чёрную смерть «чумой с кровохарканием».

Во многих случаях чума протекала в бубонной форме, вызываемой собственно укусом заражённой блохи. В частности, она была характерна для Крыма, где де Мюсси описал протекание болезни как начинавшейся с колющих болей, затем жара и наконец появления твёрдых бубонов в паху и под мышками. Следующим этапом была «гнилостная горячка», сопровождаемая головной болью и помрачением сознания, на груди появлялись «опухоли» (карбункулы).

Похожие симптомы имела чума в итальянских городах, но здесь к вышеперечисленному прибавлялись носовое кровотечение и свищи. О кровохаркании итальянцы не упоминают — исключением является единственная рукопись, сохранённая Лудовико Моратори.

В Англии чума являлась больше в своей лёгочной форме, с кровохарканием и кровавой рвотой, причём больной, как правило, умирал в течение двух суток. То же самое отмечают норвежские хроники, русские летописцы говорят о чёрных пятнах на коже и лёгочных кровотечениях.

Во Франции, если верить записям Шолиака, чума проявлялась в обеих формах — в первый период своего распространения (два месяца) в основном в лёгочной форме, больной умирал на третьи сутки, во второй — в бубонной, причём время жизни увеличивалось до пяти дней.

Особенный ужас наводила на средневековых людей первично-септическая чума, характерная для Константинополя. Внешне здоровый человек при ней погибал в тот же день, так, младший сын императора Иоанна Кантакузина, Андроник, угас в течение трёх часов.

Лечение и профилактика чумы в XIV веке

Гипотезы о причинах чумы и предлагаемые меры профилактики Что касается тогдашней науки об эпидемических болезнях, в ней боролись два основных направления. Первое, связанное с именем одного из последних анатомистов древности, Лукреция Кара, полагало причиной их возникновения некие невидимые глазу «семена болезни», или мельчайшие болезнетворные «скотинки» (Марк Варрон), проникавшие в организм здорового человека при контакте с заболевшим. Это учение, получившее в дальнейшем название учения о контагии (то есть «заражении». Как средство профилактической борьбы с чумой контагионисты предлагали изоляцию больных и длительные карантины.

Однако наличие или отсутствие невидимых «чумных скотинок» представлялось достаточно умозрительным; тем более для врачей тогдашнего времени казалась привлекательной теория «миазмов», созданная великими умами древности — Гиппократом и Галеном — и развитая затем «шейхом врачей» Авиценной. В кратком изложении, суть теории можно свести к отравлению организма неким ядовитым веществом («пневмой»), выделяющимся из земных недр. В основе её лежало вполне здравое наблюдение о гибельности для людей испарений болот и прочих «нездоровых мест» и привязанности определённых заболеваний к определённым же географическим пунктам. Отсюда, по мнению «миазматиков», ветер разносит их на тысячи миль вокруг, причём яд способен как держаться в воздухе, так и отравлять собой воду, пищу и предметы быта, вторичным источником миазмов становится больное или мёртвое тело — что «подтверждалось» во время чумной эпидемии тяжёлым запахом, сопутствующим заболеванию, и трупным смрадом. Впрочем, и здесь врачи расходились в понимании, откуда берутся ядовитые испарения. Если древние без колебаний считали их причиной «телурические» (то есть почвенные) выделения, в обычном состоянии безопасные, которые превращает в смертельный яд болотное гниение, в Средние века появились мнения о космическом происхождении «миазмов», причём в качестве главного виновника выступала планета Сатурн, отождествляемая с апокалиптическим всадником-Смертью. По мнению «миазматиков», приливное воздействие планеты пробуждает ядовитые испарения болот.

Наличие миазма определялось запахом, но о том, какого типа должен быть запах чумы, имелись диаметрально противоположные мнения. Так, сохранились воспоминания о «ветре, доносившем запах словно бы из розового сада», после чего в ближайшем городе, конечно же, началась эпидемия. Но гораздо чаще чуме приписывали запахи резкие и тяжёлые, так, в Италии в произошедшем винили выбросившегося на берег огромного кита, «распространившего вокруг себя нестерпимое зловоние».

Для борьбы с эпидемией предлагалось несколько простых средств:

1. Бежать из заражённой местности и в безопасности дождаться конца эпидемии. Именно отсюда происходит знаменитая средневековая присказка «дальше, дольше, быстрее», придуманная, по преданию, знаменитым персидским философом и врачом Абу Бакром Ар-Рази. Бежать требовалось как можно дальше, как можно быстрее и оставаться вдали от заражённой местности достаточно долго, чтобы окончательно убедиться, что опасность миновала.

2. Очищение воздуха в заражённой местности или доме. С этой целью через город гнали стада, чтобы дыхание животных очистило атмосферу (один из специалистов того времени приписывал подобную способность лошадям и потому настоятельно советовал своим пациентам на время эпидемии перебираться в конюшни). Ставили блюдечки с молоком в комнату умершего, чтобы таким образом поглощать заразу. С той же целью в домах разводили пауков, способных, по убеждению того времени, адсорбировать разлитый в воздухе яд. Жгли костры на улицах и окуривались дымом ароматных трав или специй. Для того, чтобы разогнать заражённый воздух, звонили в колокола и палили из пушек. В комнатах с той же целью выпускали летать небольших пичужек, чтобы они взмахами крылышек проветривали помещение.

3. Индивидуальная защита, которая понималась как создание некоего буфера между человеком и заражённой средой. Ввиду того, что действенность подобной буферной защиты можно было определить исключительно с помощью собственного обоняния, она считалась хорошей, если удавалось совершенно уничтожить или, по крайней мере, ослабить «чумной запах». Рекомендовалось потому носить с собой и часто нюхать цветочные букеты, бутылочки с духами, пахучие травы и ладан. Наглухо закрывать окна и двери, закрывать окна пропитанной воском тканью, чтобы не допустить проникновения в дом заражённого воздуха. Впрочем, иногда предлагалось забивать чумное зловоние зловонием ещё более жестоким — рецепты такого сорта были порой продиктованы отчаянием и беспомощностью. Так, крымские татары разбрасывали по улицам собачьи трупы, европейские врачи советовали держать в домах козлов, некое медицинское светило даже рекомендовало во время эпидемии подолгу задерживаться в отхожем месте, вдыхая тамошние ароматы. Подобное предложение вызвало, впрочем, протест уже у тогдашних специалистов.

Врачи рекомендовали воздерживаться от потребления домашней и дикой водоплавающей птицы, питаться супами и бульонами, не спать после рассвета и, наконец, воздерживаться от интимного общения с женщинами. И наконец, памятуя о том, что «подобное привлекает подобное», воздерживаться от мыслей о смерти и страха перед эпидемией и во что бы то ни стало сохранять бодрое настроение духа.

Лечение Клиническая картина чумы, с точки зрения медицины XIV века, выглядела следующим образом: миазмы, проникнув в организм, рождают в области сердца заполненный ядом бубон или фурункул, который, затем, прорвавшись, отравляет кровь.

Попытки лечения, хотя крайне малоэффективные, всё же предпринимались. Вскрывали чумные бубоны и прижигали их раскалённой кочергой. Чуму, понимаемую как отравление, пытались лечить существующими на тот момент противоядиями, в частности, «французским териаком», к бубонам прикладывали высушенные шкурки жаб и ящериц, способных, по распространённому в те времена убеждению, вытягивать из крови яд, с той же целью употребляли драгоценные камни, в частности, размолотый в порошок изумруд.

В XIV веке, когда наука ещё тесно переплеталась с магией и оккультизмом, а многие аптекарские рецепты составлялись по правилам «симпатии» — то есть, воображаемой связи человеческого тела с теми или иными объектами, подействовав на которые, якобы можно было лечить болезнь, многочисленными были случаи шарлатанства или искреннего заблуждения, приводившие к самым нелепым результатам. Так, предшественники, а затем и последователи горячего поклонника «симпатической теории» и одновременно одного из крупнейших умов Средневековья Парацельса пытались сильными магнитами «вытянуть» из тела болезнь. Парацельсом также было рекомендовано изготовлять т. н. «мумию» — куриное яйцо, в которое наливалась человеческая кровь, после чего яйцо надо было подложить под несушку «до момента рождения цыплят из прочих яиц», после чего «мумию» запекали в печи вместе с караваем хлеба, и она становилась «универсальным лекарством» от всех болезней, включая чуму. Результаты подобного лечения неизвестны, но вряд ли они были удовлетворительны.

И наконец, наиболее здравым представлялось поддерживать силы больного хорошим питанием и укрепляющими средствами и ждать, чтобы сам организм поборол болезнь. Но случаи выздоровления во время эпидемии Чёрной смерти были единичными, и почти все пришлись на конец эпидемии.

Чумные доктора В этих условиях сеньоры или города оплачивали услуги специальных «чумных докторов», в обязанности которых входило оставаться в городе до конца эпидемии и пользовать тех, кто стал её жертвой. Как правило, за эту неблагодарную и крайне опасную работу брались посредственные медики, неспособные найти для себя лучшего, или юные выпускники медицинских факультетов, пытавшиеся составить себе имя и состояние быстрым, но крайне рискованным путём.

Считается, что первых чумных докторов нанял папа Климент VI, после чего практика эта стала применяться по всей Европе.

Для защиты от «миазмов» чумные доктора носили ставшую позднее знаменитой клювастую маску (отсюда их прозвище во время эпидемии «клювастые врачи». Маска, вначале закрывавшая только лицо, но уже во время второй эпидемии в 1360 году начавшая полностью покрывать голову, делалась из плотной кожи, со стёклами для глаз, причём в клюв закладывались цветы и травы — розовые лепестки, розмарин, лавр, ладан и т. д., должные защищать от чумных «миазмов». Для того, чтобы не задохнуться, в клюве проделывались два небольших отверстия. Плотный костюм, как правило, чёрного цвета, также делался из кожи или вощёной ткани, состоял из длинной рубахи, спускавшейся до пят, штанов и высоких сапог, а также пары перчаток. В руки чумной доктор брал длинную трость — её использовали для того, чтобы не дотрагиваться до пациента руками и, кроме того, разгонять на улице досужих зевак, если таковые найдутся. К сожалению, этот предшественник современного противочумного костюма спасал не всегда, и многие врачи погибали в попытках оказать помощь своим пациентам.

Административные меры противодействия

«Венецианцы как свиньи, тронь одну, все сгрудятся вместе и бросятся на обидчика», — отмечал хронист. Действительно, Венеция во главе с дожем Дандоло была единственной из европейских стран, сумевшей организовать своих граждан, чтобы избежать хаоса и мародёрства, и вместе с тем, сколь то было возможно, противодействовать разгулу эпидемии.

В первую очередь, 20 марта, приказом венецианского совета, в городе была организована специальная санитарная комиссия из трёх венецианских дворян. Входящие в гавань корабли предписано было подвергать досмотру, и, если найдены были «прячущиеся иностранцы», больные чумой или мертвецы, — корабль немедленно сжигать. Для захоронения умерших был отведён один из островов в венецианской лагуне, причём могилы предписано было рыть на глубину не менее 5 футов. Начиная с 3 апреля и вплоть до конца эпидемии, изо дня в день специальные похоронные команды должны были проплывать по всем венецианским каналам, криком «Мёртвые тела!» требуя от населения выдавать им своих умерших для захоронения, специальные команды для сбора трупов изо дня в день обязаны были посещать все больницы, богадельни и просто собирать умерших на улицах. Любому венецианцу полагались последнее напутствие местного священника и захоронение на чумном острове, получившем название Lazaretto — как полагает Джон Келли, по имени ближайшей церкви Св. Девы Назаретской, по предположению Джоанны Нол — от монахов Св. Лазаря, ходивших за больными. Здесь же проходили сорокадневный карантин прибывшие с Востока или из зачумлённых мест, здесь же в течение сорока дней должны были оставаться их товары — срок был выбран в память о сорокадневном пребывании Христа в пустыне.

Для поддержания порядка в городе запрещена была торговля вином, закрыты все трактиры и таверны, любой торговец, пойманный с поличным, терял свой товар, причём предписывалось немедленно выбивать днища у бочек и сливать их содержимое прямо в каналы. Запрещались азартные игры, производство игральных костей. Закрывались публичные дома, своих любовниц мужчинам предписывалось либо немедленно отсылать прочь, либо столь же немедленно брать в жёны. Чтобы вновь населить опустевший город, были открыты долговые тюрьмы, смягчено законодательство о долговых выплатах, беглым должникам обещано прощение, в случае, если они согласятся покрыть одну пятую необходимой суммы.

Чтобы избежать возможной паники, запрещались траурные одежды и временно отменялся старинный обычай выставлять гроб с умершим у порога дома, оплакивая его всей семьёй на глазах у прохожих. Даже в то время, когда эпидемия достигла своего максимума и смертность составляла 600 человек в сутки.

Заключение

«Чёрная смерть» имела значительные демографические, социальные, экономические, культурные и религиозные последствия. Так, от «чёрной смерти» скончалось, по разным подсчетам, до половины населения Европы, от 15 до 34 миллионов человек (во всём мире скончалось от 75 до 200 миллионов человек).

Эпидемия привела к тому, что из-за резкого уменьшения количества населения зашатались традиции, ранее казавшиеся незыблемыми, и феодальные отношения дали свою первую трещину. Многие цехи, бывшие практически закрытыми, где ремесло передавалось от отца к сыну, стали принимать к себе новых людей. Подобным же способом вынуждено было пополнять свои ряды духовенство, значительно поредевшее за время эпидемии, а также врачебное сословие; за недостатком мужчин в сферу производства стали втягиваться женщины.

Время после чумной эпидемии стало подлинным временем новых идей и пробуждения средневекового сознания. Перед лицом грозной опасности от вековой спячки очнулась медицина, вступившая с того времени в новый этап своего развития. Кроме того, недостаток рабочих рук позволял подёнщикам, батракам, прислуге и т. д. буквально торговаться со своими работодателями, требуя для себя лучших условий труда и более высокой оплаты.

Оставшиеся в живых зачастую оказывались в положении состоятельных наследников, получавших земли и доходы родни, скончавшейся во время Великой эпидемии. Низшие классы немедленно воспользовались этим обстоятельством, чтобы добиться для себя более высокого положения и власти.

Из-за недостатка рабочих рук в сельском хозяйстве постепенно стала меняться структура производства, поля зерновых всё чаще превращались в пастбища для скота, где один-два пастуха могли управляться с огромными стадами коров и овец. В городах дороговизна ручного труда с неизменностью привела к росту числа попыток механизировать производство усложнением средств производства, давшем свои плоды в более поздние времена. Упали цена на землю и арендная плата, снизился ростовщический процент.

И в то же время вторая половина XIV века характеризовалась большой инфляцией и высокими ценами на пищевые продукты (в особенности, на хлеб, так как с уменьшением количества работников в сельском хозяйстве уменьшилось и производство). Высшие классы, чувствуя, что власть ускользает из рук, пытались перейти в наступление, так, Парламент Великобритании принял Статут о рабочих, запрещавший платить наёмным рабочим больше, чем-то было принято до эпидемии, тем же браться за любую работу под угрозой наказания. Росли налоги, кроме того, в попытке удержать и сделать незыблемой границу между сословиями, всё больше размывавшуюся после Великой чумы, принимались «законы о роскоши», современному человеку кажущиеся мелочными, — так, в зависимости от положения на иерархической лестнице ограничивались количество лошадей в запряжке, длина женских шлейфов, количество блюд, подаваемых на стол, и даже количество плакальщиков на похоронах.

В ответ на попытку ограничить столь жестокой ценой завоёванные права низшие классы ответили вооружёнными выступлениями — по всей Европе прокатились бунты против налоговых ведомств и против правительств, с жестокостью подавленные и всё же надолго ограничившие аппетиты и притязания высших классов, и привели к ускорению коммутации барщинных повинностей и массовому переходу от феодальных к арендным отношениям в господском хозяйстве. Рост самосознания третьего сословия, начавшийся во времена Второй Пандемии, уже не останавливался и нашёл полное выражение во времена буржуазных революций.

В духовной сфере власть церкви над умами, практически безусловная в прежние времена, также оказалась значительно поколебленной, обвинения в алчности и симонии, видимая беспомощность церковников в борьбе с чумой значительно ослабили её власть и пробудили умы для философии будущего — на смену еретическим сектам времён Второй Пандемии пришли лолларды, гуситы, Уиклиф и наконец — Реформация.

Предполагается, что та же самая болезнь возвращалась в Европу каждое поколение с различными степенями интенсивности и смертности до 1700-х.

«Чёрная смерть» — второе пришествие чумы в Европу (1346—1351). Глава из книги «Очерки истории чумы» Супотницкий М. В., Супотницкая Н. С.