Состояние природных экосистем и глобальные центры дестабилизации окружающей среды

Главный экологический итог хозяйственной деятельности человека — разрушение природных экосистем на огромных территориях суши, а также в акваториях полузамкнутых морей и прибрежной океанической зоны. Резкое ослабление средоформирующей и стабилизирующей функции биоты на больших территориях угрожает биосфере наиболее катастрофическими последствиями. И только опора на природные силы, на естественный потенциал живой биоты способна, быть может, предотвратить наихудший вариант дальнейшего развития — демографический коллапс, обвальное падение численности населения и т. д. Существует критерий, позволяющий сопоставлять и сравнивать страны мира вне зависимости от сосредоточенных в них финансовых потоков, развитости промышленной инфраструктуры или богатства недр. Это — степень сохранности их природных экосистем. Это тоже богатство, и в перспективе — куда более весомое, чем залежи алмазов или золотые слитки в банковских сейфах. Только богатство пока еще не понятое и не оцененное. И если видеть главной целью возрождение на Земле очагов дикой природы, то, значит, и страны, где такая природа еще сохранилась, следует считать хранителями этого бесценного всеобщего достояния^[1][2].

В то же время страны, чья территория лишена или почти лишена естественных экосистем, являются, по идее, «экологическими должниками» биосферы, даже если их природная среда (как у многих стран третьего мира) пострадала вследствие безжалостной эксплуатации со стороны других, в том числе промышленно развитых государств. И это тоже, кстати, род экологического долга, только уже межгосударственного, векселя по которому также ждут своей оплаты.

Чтобы составить представление о нарушенное™ экосистем по странам и континентам, лучше всего обратиться к орбитальным спутниковым данным. Подобного рода исследования, дающие наглядную картографическую картину состояния земной биосферы, проводятся теперь регулярно. Воспользуемся одной из таких сводок, опубликованной в 1994 г. в журнале «АтЫо». Из нее, в частности, видно, что территории с ненарушенными экосистемами занимают на сегодняшний день всего 51,9% земной суши, или 77 млн км^[3][2]. Однако значительная их часть приходится на экологически малопродуктивные ледниковые, скальные и обнаженные поверхности — Антарктиду, Гренландию, Гималаи и т. п. Поэтому за их вычетом остается 57 млн км^[2], или 37% от всей биологически продуктивной части суши, причем их распространение на поверхности Земли имеет крайне неравномерный характер.

Так, наряду с относительно небольшими островками уцелевшей дикой природы площадью от 0,1 до 1 млн км^[2], здесь можно выделить несколько огромных массивов, охватывающих территорию в миллионы квадратных километров. Это так называемые центры стабилизации окружающей среды, позволяющие биосфере более или менее успешно противостоять растущему год от года антропогенному прессу¹.

Два самые крупные из них расположены в северном полушарии. Это Северный Евроазиатский центр (11 млн км^[2]), куда входят север Скандинавии и европейской части России и большая часть Сибири и Дальнего Востока, кроме их южных районов, и Североамериканский (9 млн км^[2]), включающей северную часть Канады и Аляску. Два других центра стабилизации относятся к южному полушарию: Южноамериканский, включающий Амазонию с прилегающими к ней горными территориями — 10 млн км^[2], и Австралийский — 4 млн км^[2], половина которого занята Центральной пустыней.

Огромная роль в стабилизации окружающей среды принадлежит также Мировому океану с его пока еще слабовозмущенными экосистемами. На суше же эту функцию несут главным образом девственные, прежде всего бореальные и тропические, леса, а также водно-болотные угодья (ветланды). Занимая, по разным оценкам, от 40 до 44% современной залесенной территории, девственные леса покрывают сегодня площадь в 13,5 млн км^[2]. Причем 68% этого бесценного планетарного богатства сосредоточено всего в трех странах — России (3,45 млн км^[2]), Канаде (3,43 млн км^[2]) и Бразилии (2,3 млн км^[2]).

Леса нередко сравнивают с легкими планеты. Однако с неменьшим основанием их можно назвать и ее почками, поскольку они выводят из обращения, служат стоком для накапливающихся в атмосфере биогенов, и в том числе двуокиси углерода. А почвенный гумус и болотистые торфяники считаются даже «вечными» ловушками углерода, где, подобно донным морским отложениям, он может при соответствующих условиях сохраняться неопределенно долгое время^[2].

Как известно, основная масса антропогенного углерода поступает в атмосферу при сжигании ископаемого топлива, а также попутного газа, при производстве цемента и вследствие сельскохозяйственной деятельности, в частности вырубки лесов (за счет эрозии почв и разрушения биомассы). По расчетным данным, общая эмиссия углерода составила в 2000 г. 9,43 Гт/год, из которых порядка 6,0 Гт/год приходится на индустриальные источники и около 3,0 Гт/год — на землепользование. Из этого общего количества примерно треть, т. е. около 3,0 Гт/год, абсорбируется Мировым океаном благодаря физико-химическим процессам (растворение углекислого газа в морской воде при росте его концентрации в воздухе) и еще.

• 2.0 Гт/год поглощается океанской биотой. И наконец, из оставшейся части 1 Гт/год поглощается сохранившимися естественными экосистемами суши — в основном бореальными лесами России и Канады, а примерно
• 3.0 Гт/год накапливаются в атмосфере. Все эти цифры, разумеется, приближенные и округленные, наглядно демонстрируют роль уцелевших экосистем, в том числе крупнейших континентальных массивов, в глобальном круговороте биогенов и стабилизации окружающей среды. Это, можно сказать, последний бастион, препятствующий бурному росту концентрации в атмосфере углекислого газа и ее трансформации из окислительной формы в восстановительную, абсолютно непригодную для большинства существующих организмов. Из очерченной выше схемы следует, что если бы человек смог отступить с некоторой части — менее чем половины освоенных им территорий (а это на сегодня около 60% суши), высвободив их для восстановления разрушенных экосистем, что соответствовало бы примерно ситуации 1930—1940;х гг., то это позволило бы — даже при нынешних объемах сжигаемого органического топлива — полностью стабилизировать процесс накопления атмосферного С0₂Г

В последнем случае его поступление с нарушенных хозяйственной деятельностью земель сократилось бы с 3,0 до 1,5 Гт/год и на столько же выросло бы его поглощение естественными экосистемами суши, площадь которых увеличилась бы при этом с 40 до 60—65% от всей ее территории. Эти 1,5 Гт/год + 1,5 Гт/год как раз и решили бы проблему тех 3,0 Гт «лишнего» углерода, что год за годом накапливаются в атмосфере, угрожая парниковым эффектом и катастрофическим потеплением земного климата. О реалистичности или нереалистичное™ подобной задачи мы поговорим позднее, а пока скажем лишь, что вклад в ее решение должен соразмеряться не только с экономическими возможностями каждой страны, но и степенью сохранности природных экосистем на ее территории. И с этой точки зрения все страны мира могут быть разбиты по своим социоприродным параметрам на три следующие категории:

• • страны с хорошими стартовыми условиями перехода к устойчивому развитию (площадь ненарушенных экосистем превышает 60% их территории) — 8 стран, или 5,5% от всех государств мира;
• • страны с низкими стартово-экологическими условиями (менее 10% площади сохранных экосистем) — 91 страна, или 62% от всех государственных образований;

• страны с промежуточными стартовыми условиями (от 10 до 59% сохранившихся природных территорий) — 47 стран, или 32,5% от общего числа¹.

Вне конкуренции стоят в этом ряду две крупнейших страны северного полушария — Россия и Канада, па которые приходится 35% мирового потенциала суши с ненарушенными экосистемами. Если же ваять территории с наиболее продуктивными в экологическом отношении лесными экосистемами, то только в одной России площадь девственных лесов составляет почти треть от их общемирового ресурса. Очевидна таким образом та исключительная роль, которую играют две эти страны в сохранении планетарной биосферы.

Другие шесть стран, входящих в ту же относительно благополучную группу, — это Алжир, Мавритания, Ботсвана, Лесото, Гайана и Суринам. Однако их роль в глобальной экодинамике несопоставимо скромнее — и в силу их малой площади, и потому, что ненарушенные экосистемы в двух самых крупных из них (Алжире и Мавритании) представлены главным образом пустынями и полупустынями^[16][1].

Что можно сказать о странах с низким стартово-экологическим уровнем (менее 10% площади сохранившихся экосистем)? Прежде всего, что большинство из них сосредоточено в трех глобальных центрах дестабилизации окружающей среды:

• • европейском, включающем страны Центральной, Западной и Восточной Европы (кроме Норвегии и Исландии), а также европейскую часть бывшего СССР, — общей площадью 8 млн км^[1] при 8% сохранившихся здесь естественных экосистем;
• • североамериканском в составе США (без Аляски), южной и центральной Канады и северной части Мексики — 9 млн км^[1] при менее 10% территорий сохранных экосистем;
• • юго-восточноазиатском, куда входят субконтинент Индостан, Малайзия, Бирма, Индонезия (без о. Суматры), Китай (за исключением Тибета), Япония, Корейский полуостров, а также Филиппины, — 7 млн км^[1] при менее 5% территорий ненарушенных экосистем^[21].

Не трудно заметить, что все три очерченных выше центра имеют на одном полюсе блок промышленно развитых государств Европы и Северной Америки, а на другом — развивающиеся (за исключением Японии) страны с высоким приростом населения и низким в большинстве уровнем жизни. И Европейский, и Азиатский центры сложились исторически. Все это области древнейшего распространения цивилизации, так что природная среда подвергалась здесь мощному антропогенному прессу на протяжении долгой череды столетий. Так, леса на Аппенинском полуострове были истреблены еще в пору римского владычества, а в Западной и Центральной Европе — в эпоху Средневековья, в связи с интенсивным развитием сельского хозяйства, городским строительством, а также с целью получения древесного угля для выплавки железа.

Открытие Америки и последовавшая затем промышленная революция резко усугубили процесс разрушения естественных экосистем на обоих континентах, хрестоматийным примером чему служит Великобритания. Как пишут в учебниках истории, «овцы съели леса Англии». В самом деле, появившиеся в XVIII—XIX вв. суконные мануфактуры требовали все больше и больше шерсти, и пастбища для овец создавались за счет сведения лесов. Лес шел также на строительство английского флота. С тех пор Великобритания почти безлесная страна — остатки ее лесных массивов сохранились только на 12% территории, главным образом в горах Шотландии, а ее знаменитые дубовые леса можно увидеть разве что в кинодекорациях к фильмам о Робин Гуде.

Неблагоприятная экологическая ситуация в промышленно развитых странах сочетается, как правило, с весьма высокой плотностью населения. Так, в Европе, за исключением Исландии и стран Скандинавского полуострова, плотность населения колеблется от 55 (Ирландия) до 400 человек (Нидерланды) на 1 кв. км. В Японии она составляет 328, а в США — 27 человек на 1 кв. км. Так что высвобождение «географического пространства» иод экологические нужды представляет для большинства из них серьезную проблему. Другой важной особенностью развитых стран, обеспечивающих около 80% мирового экспорта промышленной продукции, является потребляемое ими чужое экологическое пространство — прежде всего стран третьего мира, откуда идут мощные потоки сырья и куда переводятся ресурсоемкие отрасли и химическая промышленность. При этом развитые страны формируют на своей территории до 2/3 мировых отходов¹.

Однако еще хуже экологические стартовые условия у стран противоположного полюса, входящих в юго-восточноазиатский центр дестабилизации окружающей среды. Это в большинстве своем развивающиеся страны, сделавшие серьезный рывок в индустриализации и использовании новых технологий. Тем не менее для них характерен в основном низкий (менее 610 долл.) и средний (610—900 долл.) уровень валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения. Здесь также очень высока плотность населения — от 100 (Индонезия) до 840 человек на 1 кв. км (Бангладеш) при почти полном отсутствии ненарушенных экосистем. Лишь небольшая часть влажных тропических лесов сохраняется еще в Малайзии, Индонезии, Таиланде и Пакистане, где они покрывают соответственно 9, 8, 7 и 5% территории, а южно-китайские дождевые леса были практически полностью истреблены за историческое время. На сегодня сохранился только малый процент от первоначальной их территории.

Но, пожалуй, наиболее существенной особенностью большинства стран этого региона является нищета. Пять крупнейших по численности населения стран мира — Китай, Индия, Индонезия, Пакистан и Бангладеш, где проживает в общей сложности порядка 2,5 млрд человек, т. е. более 40% населения Земли, входят одновременно в число государств с наименьшим уровнем ВВП (менее 610 долл, на душу населения). При этом только Индонезия более или менее близка к этому 600-долларовому рубежу, а Бангладеш с ее 210 долл, па человека может лишь мечтать об этой перспективе¹.

Очевидно, таким образом, что бедность и перенаселенность идут рука об руку с глубоким экологическим неблагополучием. И когда жизнь подавляющего большинства теплится где-то на грани выживания, рушатся и этические заслоны на пути варварского истребления природы. Особенно наглядно демонстрирует это Бангладеш, где территорий с уцелевшими экосистемами не осталось совсем, а также Индия, где от них сохранился всего 1%. Как не вспомнить гут грустную сентенцию, принадлежащую Индире Ганди: «А не являются ли нищета и нужда самыми большими загрязнителями?».

На страны с промежуточными экологическими стартовыми условиями (от 10 до 59% территорий с ненарушенными экосистемами) выпадает около 60% мирового потенциала уцелевшей дикой природы. Всего таких стран 47, в основном из числа развивающихся, а порой и крайне экономически отсталых, причем большая их часть расположена в тропических и субтропических широтах. В Азии таких стран 11, в Южной Америке — 7 и в Африке (главным образом Западной и Центральной) — 21. Особенно велика их роль в сохранении лесного «тропического пояса» планеты — этого ценнейшего и невосстановимого ее богатства. Хотя, к сожалению, именно тропические леса испытывают сейчас наиболее мощный антропогенный пресс и подвергаются безжалостному истреблению. Быстрее всего уничтожение их идет в Аргентине (1550 тыс. га в год) и Бразилии (2323 тыс. га в год). При этом площадь, где осуществлено лесовосстановление, относится к площади с уничтоженным лесом как 1: 100 и даже как 1: 1000 (Бразилия, Индонезия)^[1][2].

Некоторые страны — бывшие экспортеры тропического леса, как, например, Коста-Рика или Малайзия, вынуждены даже завозить древесину для нужд своей деревообрабатывающей промышленности. Так что если сбережение островков дикой природы — этих «стволовых клеток» экосистем будущего — в ряде экологически неблагополучных стран еще можно в каком-то смысле рассматривать как их внутреннюю, национальную задачу, то проблема исчезновения тропических лесов — острейший и злободневнейший вопрос для всего современного человечества.

Приведенная выше статистика свидетельствует о том, что за какие-то считанные столетия, но главным образом за последний век, люди сумели загрязнить, опустынить и обезлесить не самую маленькую из планет и что на 91 страну приходится сегодня менее 5% от всех сохранившихся в мире ненарушенных природных территорий. Но в той кризисной ситуации, которую переживает современный мир, достоверное, конкретное знание все же лучше любой неопределенности и полузнания, питающих утешительные иллюзии. Потому что позволяет трезво оценить положение вещей и реальные возможности по выходу из цивилизационного тупика. Хотя легких путей здесь, по определению, не предвидится.

Как было уже показано выше, только для того чтобы стабилизировать нынешний уровень концентрации С0₂ в атмосфере — при тех же объемах энергетических мощностей и существующих размерах населения, — человек должен уйти с ½ или хотя бы с 30% освоенных им на сегодня территорий (согласно имеющимся расчетам, этого было бы достаточно для «консервации» биосферы в ее теперешнем состоянии). Но если вся площадь, занимаемая сегодня человеком, равна 86 млн км², то, следовательно, речь идет о возрождении естественных экосистем примерно на 25—26 млн км² территорий суши. Что такое эти 25 млн км²? Например, площадь всех заповедных и охраняемых территорий России (около 5% всей территории страны) равна примерно 0,8 млн км². Ненарушенные леса и ветланды занимают в ней 6,4 млн км², а вся ее залесенная территория — порядка 8,8 млн км². Наконец, общая площадь сохранившихся на Земле внетропических лесов составляет 16,7 млн км².

Так стоит ли вообще обсуждать эту запредельную для нашего сознания цифру? И не то же ли это самое, что планировать человеческие поселения на Луне? Да, задача на первый взгляд как будто и вправду неподъемная, хотя абсолютно соразмерная тому ущербу, что нанесен человеком биосфере только за вторую половину XX в. Но ведь и отказ от решения проблемы еще никогда не приводил к ее «самоликвидации». А кроме того, как это бывает в случае трудноразрешимых технических проблем, неприступная поначалу задача часто оказывается решаемой, если разбить ее на подзадачи, на отдельные этапы и фрагменты. Поэтому самым первым, ближайшим этапом должны, очевидно, стать¹:

• • сохранение территорий с пока еще уцелевшими, ненарушенными экосистемами;
• • стабилизация населения Земли.

• [1] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С., Рейф И. Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России.
• [2] См.: Там же.
• [3] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. СРейф И. Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России.
• [4] См.: Там же.
• [5] См.: Там же.
• [6] См.: Там же.
• [7] См.: Там же.
• [8] См.: Там же.
• [9] См.: Там же.
• [10] См.: Там же.
• [11] См.: Там же.
• [12] См.: Там же.
• [13] См.: Там же.
• [14] См.: Там же.
• [15] См.: Там же.
• [16] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С. Экологический вызов и устойчивое развитие.
• [17] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С., Рейф И. Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России.
• [18] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С., Рейф И. Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России.
• [19] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С., Рейф И. Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России.
• [20] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С., Рейф И. Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России.
• [21] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С. Указ. соч.
• [22] См.: Данилов-Дапилъяп В. И., Лосев К. С., Рейф И. Е. Перед главным вызовом цивилизации: Взгляд из России.
• [23] См.: Там же.