Африка южнее Сахары: специфика этносоцио-политической структуры

Даже в силу необходимости беглое, поверхностное знакомство с каждой из стран неарабской Африки, точнее, с молодыми независимыми государствами, возникшими здесь после деколонизации, сразу же выдвигает на первый план множество вопросов социального, политического, экономического, этнического и иного характера. Африка южнее Сахары в этом смысле — туго затянутый клубок проблем, анализ каждой из которых существен для оценки ситуации в целом.

Отсталость социальной структуры

Социальные проблемы стоит вынести на передний план не только потому, что они наиболее значимы, но и из-за того, что социально-цивилизационная отсталость лежит в фундаменте современной Африки, являясь основной причиной всех остальных ее проблем, прежде всего сложностей ее независимого существования и развития. Африка южнее Сахары, в отличие от большинства стран Азии и даже от северной арабской части той же Африки, еще в недавнем прошлом была, а во многом остается и поныне океаном полупервобытности, порой даже полной первобытности. В любом случае это море этнических общностей, многие из которых, став частью независимых политических образований, современных государств, членов ООН, еще не достигли в своем развитии даже уровня структурированного племени, т. е. устойчивого протогосударственного племенного образования во главе с вождем. Лишь в немногих регионах, в основном благодаря транзитной торговле и внешним влияниям, складывались протои раннегосударственные структуры чуть более высокого уровня. Но и они, как правило, были хрупки и существовали, за редкими исключениями, не слишком долго. К числу исключений можно отнести, например, Эфиопию, хотя и здесь требуются оговорки.

О причинах столь существенной социополитической отсталости тоже уже специально шла речь. Здесь же следует более детально рассмотреть формы социальной структуры, ибо именно они определяют многое из того, что характерно для современной Африки. Основой социальной организации ее туземного населения была, как и повсюду, семья и община. Но и то, и другое всегда было опутано огромным количеством иных социальных связей, начиная с родовых и кончая земляческими, гендерными (мужские союзы), возрастными (возрастные классы) и т. п. Среди них едва ли не ведущую роль издревле играли клановые связи, которые объединяли друг с другом группы семей, родственных по определенной, чаще всего мужской, линии, а также связи патронажно-клиентного типа.

Все такие связи в условиях привычной патриархально-первобытной жизни служили важному делу устойчивости общества. Они были элементом общей культуры отношений, регулировали эти отношения и обеспечивали их стабильное существование и воспроизводство. Каждый рождавшийся человек с малолетства хорошо знал свое место в этой не столь уж сложной социальной сети, возникавшей в результате переплетения связей различного типа. А так как упомянутая сеть была практически единственной, знакомой индивиду, ибо административно-политической системы в подавляющем большинстве африканских обществ просто не существовало (ее функции как раз и исполняла, причем достаточно успешно, сеть социальных связей), то неудивительно, что соответствующим образом формировались культурный стереотип и менталитет.

Упомянутые социальные связи и вся их сеть в целом были не только знаками, обозначавшими место каждого в системе взаимоотношений. И дело даже не только в том, кому за кого выходить замуж или на ком жениться, от кого ждать помощи в случае беды, с кем в первую очередь объединяться в момент опасности и т. п. Значимость социальной сети обширнее и весомее. Она как бы навечно закрепляла место каждого среди своих. Практически это означало, что от своих уйти нельзя, что каждый и каждая всегда и при любых обстоятельствах зависят от своих и связаны с ними множеством жестко фиксированных стандартом нитей. Хорошо это или плохо — вопрос бессмысленный. Такого рода связь рождена условиями первобытной структуры и является фактом бытия, нерушимой и непререкаемой традицией, свойственной отнюдь не только африканцам.

Об этих связях уже шла речь в модуле «История Древнего Востока», где давался анализ древним обществам. Но там на этом акцент не делался, потому что связи описываемого типа, постепенно трансформируясь под воздействием динамики политического и экономического развития, на всем Востоке обычно понемногу и достаточно гармонично на протяжении веков дополнялись, а затем и замещались связями несколько иного типа, свойственными более или менее развитому государству. Тем самым они теряли свое первоначальное значение, обретая иную форму — форму социальных корпораций (община, клан, секта, цех, землячество, каста и др.), о месте которых применительно к традиционному восточному обществу специально говорилось. Не то в Тропической Африке.

Здесь сколько-нибудь развитых обществ и сильных государств не было, а потому и не возникали сотрудничавшие с властью социальные корпорации. Точнее, эти корпорации или потенциальные их зародыши собственно и переплелись в ту социальную сеть, о которой идет речь и которая выполняла функции корпораций и административно-политической власти одновременно. Но принципиальным отличием типичной для африканцев социальной сети как раз и является то, что определяет ее отсталость. Она безразлична к любым надобщинным политическим административным отношениям и четко фиксирует незыблемость принципа каждый прежде всего среди своих и для своих.

Казалось бы, что тут особенного?! Тем более что нечто в этом роде можно встретить у многих народов мира — достаточно вспомнить, к примеру, о горцах Кавказа и о многих странах Азии. Но особенное все-таки есть, включая и степень силы упомянутой социальной сети, дающей много очков вперед даже спаянным традицией кровной мести социальным обязательствам кавказских горцев. Это особенное сводится к той роли, какую играют в Тропической Африке патронажноклиентные отношения, в принципе хорошо знакомые и многим другим народам.

• Вообще-то отношения «патрон — клиент» базируются на классических реципрокных связях. Но, будучи включены в сложную социальную сеть взаимных обязательств, они обретают новые и более жесткие очертания постоянных взаимоотношений между старшими и различными категориями младших.

Старший по возрасту, по социальному положению, по счету в системе родства автоматически оказывается и более зажиточным, и обладающим авторитетом среди окружающих, и в конечном счете носителем какой-либо власти. В процессе трибализации примитивных этнических общностей именно старшие становятся вождями и королями, главами племен. Но далеко не всегда за этим следовало становление государственных административно-политических связей. Очень часто альтернативой их в африканских раннеполитических структурах оказывались и оказываются именно традиционные патронажно-клиентные отношения, включенные в привычную социальную сеть.

Суть отношений, о которых идет речь, сводится к тому, что в рамках этой социальной структуры каждый имеет свою строго определенную нишу, обусловленную многими жестко фиксированными параметрами. Соответственно своей нише он имеет право на строго определенную долю совокупного общественного пирога. Вся эта практика складывалась веками, освящена традицией и потому весьма прочна, закреплена в умах африканцев жесткими социопсихологическими.

2.2. Этнические проблемы и трибализм _.

стереотипами, порой обеспеченными нерушимыми табу. Жить нужно и можно только и именно так, а не иначе. В этом суть стереотипов. И они, естественно, не могут не оказывать своего влияния на жизненные реалии. Особенно отчетливым это становится и проявляет себя, когда речь заходит о столкновениях интересов своих и чужих. Такого рода столкновения в современной Африке южнее Сахары встречаются на каждом шагу. Они вездесущи и являются неотъемлемой принадлежностью почти всего тропического субконтинента. Достаточно вспомнить о том количестве племен и племенных групп, которые обитают на его обширных территориях и из причудливого конгломерата которых по прихоти судьбы составлены все современные африканские государства. Это вплотную подводит нас к проблемам этническим.