Бодлер и «парнас»: пролог символизма

Если религия исчезнет в мире, она отыщется в сердце атеиста.

Неизбежное следствие всякой революции — массовое убийство невинных.

Бодлер

Эпоха Второй Империи (1850—1860), отмеченная достижениями в жанре романа (Гюго, Флобер, Гонкуры, молодой Золя), была также принципиально значима для истории французской поэзии. Это время связано с именем одного из великих национальных поэтов Шарля Бодлера, с одной стороны, и деятельностью поэтической группы «Парнас», с другой. Именно они явились предтечами «новой поэзии», прологом символизма, пережившего расцвет в последней трети XIX столетия, когда загорелись звезды всеевропейски знаменитых Верлена, Рембо, Малларме.

Шарль Бодлер. «Цветы зла».

Знаковой датой в истории французской литературы является 1857 г., когда появился знаменитый сборник стихов Бодлера «Цветы зла». Он стал событием не только художественной, но и общественной жизни, имел оттенок скандальности, был свидетельством появления поэта-новатора, чья безоглядная откровенность в изобличении пороков, «изнанки» жизни стала вызовом литературным ханжам.

Шарль Бодлер (1821 — 1867), огромный поэтический талант, был личностью сложной и противоречивой, художником с трудной, драматической судьбой.

В шесть лет он лишился отца, которого горячо любил, познал жестокость отчима; все это сказалось на его ранимой, впечатлительной, нервической натуре. В 1840-е гг. он начинает свой творческий путь литератора, очеркиста, поэта, критика, постоянно нуждающегося, ведущего богемный, беспорядочный образ жизни. Он был первым из французских поэтов второй половины XIX в., которого назвали «проклятым». Не признающий «благопристойности» буржуазного образа жизни, он, носитель мятежного духа, принял участие в революционных событиях 1848 г., находился на баррикадах. Когда позднее, в 1851 г. к власти пришел Наполеон III, наблюдая трусость и каиитулянские настроения, проявленные республиканцами и либералами, Бодлер заявил о своем неприятии политики как таковой. Бодлер был исполнен, в целом, пессимистического взгляда на человеческое общество, погрязшее в пороках, не верил, в какие-либо общественные движения, которые называл «химерой». Самой человеческой природе, полагал Бодлер, присуще злое начало, эгоизм, жестокость, подлость, тяготение ко всему грязному. Но в индивиде наряду со Злом живут Добро, Бог, порыв к прекрасному, высокому. Эти настроения наполняют и его стихи.

Бодлер был проницательным литературным и художественным критиком, связующим звеном между романтизмом и символизмом. Его заслуга в том, что он открыл Франции, а потом и всей Европе ослепительно талантливого Эдгара По, написал о нем книгу, переводил его стихи. В американском поэте он чувствовал близкую душу, сходную судьбу, родство в трагическом мировидении.

В самом броском заголовке его книги — «Цветы зла» — указание на амбивалентность, двуплановость мира, на то, что восприятие поэтом действительности неоднозначно. Цветы — это красота, они неотделимы от грезы. Окружающий мир порочен, скуден, пошл, мерзок, в нем торжествуют смерть, безобразие, гниение. Но он же объект эстетизации, поэтизации. Ибо рядом со злом есть место Красоте, Любви, Вдохновению. Проблематика сборника многообразна и не сводима к одной только всепронизывающей идее. Первый цикл — «Сплин и идеал» — о настроении поэта, которое переменчиво: это неизбывная тоска, отчаяние, горечь, отвращение, но, вместе с тем, надежда на то, что возможно светлое, прекрасное. В первое издание сборника входили также циклы «Цветы зла», «Бунт», «Вино и смерть»; в последующие издания был включен цикл «Парижские картины». Тематика сборника разнообразна. Значительное место занимает любовная тема. Нередко объектом изображения становятся у него порочные страсти, алкоголь, наркотики как способ забвения, преодоление ужаса пошлой реальности. Таковы стихотворения «Вино», «Душа вина», «Вино тряпичников», «Вино любовников», «Хмель убийцы», «Вино одинокого». Возникали у него и чисто натуралистические образы гниения, смерти, падали. Но поэт не эстетизирует «грязь», есть у него и мотивы бунта, мятежа. Испытывал он и сострадание к простым труженикам, беднякам. Картины столичной жизни получают у Бодлера дальнейшее воплощение в книге «Стихотворения в прозе» с ее меткими, порой безжалостными, наблюдениями и зарисовками. Таковы стихи «Отчаяние старухи», «Толпы», «Вдова», «Старый паяц» и др.

Важна в «Цветах зла» тема искусства и художника; позднее она станет особенно актуальна в литературе конца века, особенно в поэзии символистов. Сущность поэта, по Бодлеру, в предельной искренности, самоотдаче поэта (очерк «Мое обращенное сердце»). В сонете «Продажная муза» он сетует на зависимость нищего художника от денежного мешка, вынужденного «служить забавою жирным воротилам». Но муза самого Бодлера не была подкупленной. В сонете «Красота» он воздает хвалу истинно Прекрасному, источнику творческого вдохновения:

О смертный! Как мечта из камня я прекрасна!

И грудь моя, что всех погубит чередой, Сердца художников томит любовью властно, Подобной веществу, предвечной и немой.

Пер. В. Брюсова

Близка Бодлеру и участь вечно «чужого» поэта, художника, который зачастую становится объектом осмеяния, оскорбительного презрения толпы. В хрестоматийном стихотворении «Альбатрос» поэт уподоблен белой морской птице, провожающей в море корабли.

Последние 10 лет жизни Бодлера были крайне тяжелыми. Его почти не печатали. Он бедствовал. Здоровье, подорванное болезнями, слабело, в 1866 г. его разбил паралич, через год, в 46-летнем возрасте, он скончался. Жан Поль Сартр, предложивший исследование о нем, увидел в нем художника, предвосхитившего мировидение экзистенциализма. Бодлер продолжил и развил традиции романтизма, в его поэтическом мире ярко выражены контраст мечты и реальности, богатейшие ассоциации, лиризм, ощущение глубокой внутренней раздвоенности. В то же время Бодлер бросает взгляд в будущее, провидит тенденции «новой жизни», делая акцент на самоценном «суггестивном» слове, многозначном символе, музыкальности, проникновении в «душу» вещей. Он — один из истоков «ясновидения» и «озарения» Рембо. Его также считают одним из предтеч декаданса.

Поэзия «Парнаса»: необходимость красоты. Спустя 10-летие после появления «Цветов зла» в 1866 г. увидел свет другой знаковый сборник — поэтический альманах «Современный Парнас». В основе заглавия легко угадать указание на легендарную гору в Древней Элладе, на которой обитали музы. Авторы стояли на позициях «чистого», самоценного «искусства для искусства», и в этом были близки к Бодлеру, хотя значительно отличались от него в стилистическом плане. Творчество этих поэтов вырастало из романтизма, несмотря на то, что они были чужды его драматизму и взволнованности. Поэтов-«парнасцев» (Т. Готье, Ш. Леконт де Лиль, Т. Банвиль, Ж. М. Эредиа), при всем их индивидуальном своеобразии, сближала ориентация на античное искусство, ясная, прозрачная манера, строгость формы, известная эмоциональная холодность.

Одним из предтеч «парнасцев» считается Теофиль Готье (1811 — 1872), трудившийся как критик, прозаик, но наиболее успешно как поэт, вступивший в 1830-е гг. в ряды младших романтиков и находившийся некоторое время под влиянием Гюго. В дальнейшем он заявил о себе как оппонент искусства политизированного и ангажированного, будучи убежден, что цель жизни — Красота, а она выражается только в совершенной, отточенной форме. В каждом из его стихотворений звучит преклонение перед совершенством материального, наглядно осязаемого мира. И мастерство поэта, творящего прекрасное, — наивысшая ценность. Перед искусством бессильно время.

Наиболее известный сборник Готье — «Эмали и камеи» (1852), лишь однажды издававшийся при жизни поэта. В нем воплотились присущие Готье культ предметности, способность «растворяться» в изображаемых реалиях. Поэт стремится пластикой слов передать наглядный облик вещи, интерьера, пейзажа. Его притягивают не столько жизненные явления, сколько их воплощения в искусстве — в камне, металле, мраморе. Па это указывает и само название его сборника.

Обладая безупречным вкусом, он пользовался исключительным авторитетом у молодежи, сделался популярен у русских поэтов Серебряного века. Но особенно интересен он был для Н. Гумилева, который перевел весь сборник «Эмали и камеи». Готье дважды посетил нашу страну (1858—1859, 1861), о чем оставил книгу «Путешествие в Россию», в которой имеются интересные зарисовки Москвы, Петербурга, Ярославля, Нижнего Новгорода.

Поэт и теоретик искусства Шарль Леконт де Лиль (1818—1894) — признанный лидер «парнасцев».

Он был сыном плантатора и креолки, детство провел на о. Бурбон, во французской колонии; с 1854 г. осел в Париже, где выступил со стихами и стал сотрудничать в журналах «Фаланга» и «Мирная демократия», издававшихся сторонниками утопического социализма. Он принял деятельное участие в революции 1848 г., был даже арестован, но отпущен; поражение же восстания и кризис утопических идей, признание их эфемерности побудили Леконта дс Лиля отказаться от надежд на изменение социальных условий. Он целиком погрузился в сферу «чистого искусства».

Формирование его эстетики проходило под сильным влиянием ученого-эллиниста Луи Ликера, древнегреческой лирики, сюжетов, навеянных мифологией. Таков его первый сборник «Античные стихотворения» (1852). В нем — характерное для «парнасцев» преклонение перед классическим эллинским искусством.

Художественными описаниями легенд и мифов, впечатлениями от увиденных скульптурных шедевров навеяны такие его стихотворения, как «Елена», «Одежда Кентавра» и др. В сборнике «Варварские стихотворения» (1862) поэт пишет о дикой природе, обитателях царства джунглей, конфликтах людских страстей. Таковы его стихотворения «Джунгли», «Ягуар».

Леконт де Лиль был на гребне славы, когда увидел свет сборник «Современный Парнас»; он был избран во Французскую Академию после ухода оттуда Гюго, награжден орденом Почетного легиона, избран «королем поэтов» (после его смерти это звание перешло к Полю Верлену). Лучшие его творения, «словно высеченные из камня, вылитые из бронзы» (А. В. Луначарский), остались в сокровищнице французской поэзии. Его переводили И. Анненский, И. Бунин, М. Лозинский.

Заметной фигурой среди «парнасцев» был ученик и друг Леконта де Лиля Жозе Мария де Эредиа (1842—1905). Уроженец Кубы, он был автором единственной книги «Трофеи» (1893) из 118 сонетов, основой для которых стали различные эпизоды мировой цивилизации. Эредиа трудился с тщательностью чеканщика и ювелира, добиваясь подлинно скульптурной отточенности форм и ее максимального смысловыражения. В итоге, аккумулируя свои видения в 14 строках сонета, он вмещал «дыхание целой эпохи и лирической поэмы».

В 1871 г. вышел второй сборник «парнасцев». Среди его участников был Аиатоль Франс, дебютировавший как поэт. Был близок в ранних стихах к «парнасцам» и Поль Верлен. В целом, поэзия «Парнаса» — это пролог символизма. Многие символисты, в той или иной мере, находились под влиянием бодлеровских «Цветов зла» и парнасцев.