Советские политические и правовые доктрины

Политическая доктрина и практика большевиков в 1917 г. — 1920;е гг.

Революция 1917 г. была вызвана целым комплексом исторических предпосылок и причин, сложившихся еще в XIX в. Как политический тектонический взрыв она представляла собой действия многомиллионных масс народа, направленных на радикальное преобразование самодержавной России на основе социальной справедливости.

Отречение Николая II страна встретила ликованием. Уже 4 марта 1917 г. массовые манифестации состоялись в Петрограде, Москве, Минске и других городах. К концу марта они охватили всю страну: Тифлис, Екатеринодар, Ставрополь, Ростове-на-Дону, Астрахань, Царицын, Саратов, Омск, Владикавказ, Красноярск, Пермь, Екатеринбург, Уральск, Хабаровск, Архангельск, Новгород, Вятка, Орел, Рязань, Тирасполь, Ялта, Батуми, Баку, Новая Бухара, Тюмень, Ташкент, Владивосток и многие другие города^[1]. Будущий всемирно известный социолог, в молодости революционер П. А. Сорокин в своем дневнике записал: «Когда историки будут искать группу, которая начала Русскую Революцию, им не нужно будет особо теоретизировать, но этому поводу. Русская Революция была начата голодными женщинами и детьми, требовавшими хлеба и селедки. Лишь позднее они вместе с рабочими и политиками постарались сломать это мощное здание Русского Самодержавия»^[2].

Основываясь на законодательных наработках либеральных партий, Временное правительство 3 марта 1917 г. в Декларации о его составе и задачах провозгласило свободу слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических свобод на военнослужащих; отмену всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений. Началась реальная демократизация политической системы. Была реформирована система центральных исполнительных органов: упразднен Департамент полиции, вместо которого в составе Министерства внутренних дел создано Главное управление общественной полиции, а затем — Главное управление по делам милиции. Естественно, были ликвидированы Министерство императорского двора и канцелярия царя. Социально-экономические проблемы, прежде всего политически активного рабочего класса, вызвали к жизни Министерство труда. Затем возникли Министерство продовольствия и Министерство призрения, Экономический совет и Главный экономический комитет для регулирования хозяйственной жизни страны и т. д.

Тем не менее власть Временного правительства фактически уже в апреле оказалась ограничена стенами министерских кабинетов. Принимаемые в Петрограде решения на местах не исполнялись.

Среди социалистических организаций большевистская партия являлась одной из наиболее радикальных.

Теоретическими вопросами в партии занимались единицы, поэтому основной массой большевиков двигала идеология, а она в общих чертах была единой у всех нелегальных политических партий.

Первой чертой революционеров был их гуманизм: «Человеческое возмущение тяжелым положением трудящихся классов, большинства народа, сострадание униженным и оскорбленным. Революционные партии вырастали из гуманистических устремлений. Она возникли как нравственная, духовная сила»^[3].

Второй общей чертой революционеров было завышение созидательных возможностей народа.

Третьей чертой — близость к национальной культуре. «Русские одержимы эгалитарной страстью, жаждой механического и материалистического уравнения», — писал в 1917 г. крупнейший русский философ XX в. Н. А. Бердяев^[4]. Все революционные партии были защитой общинной формы землевладения и противниками капитализтима.

Но большевики обладали еще одной чертой, которая, в конечном счете, и обеспечила им политическую поддержку со стороны масс, — радикализмом. Это стремление к быстрому решению социальных проблем основной массы народа позволило большевикам прийти осенью 1917 г. к власти.

Политическая доктрина большевиков представляла собой сумму идей, заимствованных у народников и К. Маркса. У народников была взята идея прямой демократии (самоуправления народа), из марксизма — идея диктатуры пролетариата и будущего безгосударствснного коммунистического строя. Буржуазное общество было для них неприемлемо не только с точки зрения марксисткой теории: все они по многу лет жили в эмиграции в Европе, видели реальность. И прекрасно знали, что критические оценки западноевропейского строя высказывали и многие властители дум, далекие от марксизма. Так, еще Г. Ф. Гегель писал: «В гражданском обществе каждый для себя — цель, все остальное для него ничто»^[5]. Или: «Гражданское общество является ареной борьбы частных индивидуальных интересов, войны всех против всех»^[6]. Поэтому большевики стремились к созданию не правового, а социального государства.

После прихода к власти большевиков уровень прав и свобод в стране многократно вырос. Естественно, это были не нрава буржуазного общества, а воплощение в жизнь народнической системы самоуправления. Большевики стремились создать общество социальной справедливости в соответствии с особенностями национальной ментальности. В течение ноября 1917 г. — января 1918 г. они юридически оформили систему самоуправления народа:

• — основу государственного механизма составили декреты «О праве отзыва делегатов» (4 декабря 1917 г.), «О Высшем Совете Народного Хозяйства» (14 декабря 1917 г.), «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (2 февраля 1918 г.), «О Рабоче-крестьянской Красной Армии» (28 января 1918 г.), «О приобретении прав российского гражданства» (1 апреля 1918 г.) и др.;
• — экономические основы нового общественного строя регулировали «Положение о рабочем контроле» (27 ноября 1917 г.), декреты «О национализации банков» (27 декабря 1917 г.), «О социализации земли» (9 февраля 1918 г.), «О национализации внешней торговли» (22 апреля 1918 г.), «О национализации крупнейших предприятий горной, металлургической, металлообрабатывающей, текстильной и других ведущих отраслей промышленности» (28 июля 1918 г.);
• — основы социальной системы закладывали декрет ВЦИК «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» (23 ноября 1917 г.) и др.;
• — основы национальной политики были заложены в «Декларации прав народов России» (15 ноября 1917 г.), обращении СНК «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» (3 декабря 1917 г)., постановлении СНК «О Финляндской республике» (31 декабря 1917 г.) и др.

Идея правой демократии стала основой «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» (18 (31) января 1918 г.) и Конституции 1918 г.

Однако к осени 1918 г. от созданной большевиками системы самоуправления народа ничего не осталось. На территории, которую они контролировали, власть оказалась в руках местных комитетов РКП (б) и работавших под их руководством ревкомов. Сами большевики считали, что созданный ими политический режим явился результатом «гражданской войны и разорения», и определяли его как «военный коммунизм» (т.е. вынужденный). В действительности же его внутренняя природа и причины были более сложными, чем их воспринимали его создатели.

Исследований последних лег позволяет предположить, что основная причина ликвидации демократических завоеваний 1917 г. в течение первой половины 1918 г. была связана не с доктринальными установками большевиков (курсом на установление диктатуры пролетариата, ликвидацией частной собственности), а с отсутствием гражданского общества на местном, региональном уровне^[7].

Начавшийся весной 1917 г. процесс развала экономики, государства и страны к весне 1918 г. привел к коллапсу. В этих условиях большевики весной — летом 1918 г. ликвидировала систему Советов как основу местного сепаратизма и развернули борьбу с политическими оппонентами. Осенью 1917 г. — весной 1918 г. ими оказались кадеты, потом эсеры и меньшевики, со второй половины 1918 г. — белое движение, церковь, интеллигенция.

К концу Гражданской войны демократия исчезла уже в самой большевистской партии. В 1920 г. в РКП (б) возникли две фракции: «Рабочая оппозиция» и «Демократический централизм». Суть их требований состояла в возвращении к дореволюционному политическому идеалу — народовластию. В. И. Ленин не выступал против самой идеи, но подчеркивал, что это результат длительного исторического развития. На теоретическом уровне в 1921 г. ситуацию попытался объяснить II. И. Бухарин:

«Формы демократии идут в убывающем порядке в зависимости от двух обстоятельств: во-первых, от социально-классового состава данной организации…, во-вторых, этот демократизм еще определяется в зависимости от функций тех аппаратов, которые имеются в виду, чем больше функций воспитательных и функций лабораторно-мыслительных (подготовка се и т. д.), тем больше демократизм необходим, и наоборот, чем больше административных функций, тем меньше демократизма»^[8].

Этого объяснения вполне хватало с политической точки зрения, но совершенно не хватало с теоретической: требовалась разработка теории новой реальности. Но сложнейшие теоретически проблемы были сведены к внутрипартийным перебранкам.

К 1923 г. недовольство внутрипартийными отношениями разрослось до реальной внутрипартийной борьбы. К этому времени за работу партийного аппарата и кадровую политику отвечал И. В. Сталин. В 1923 г. в ответ на выступления Л. Д. Троцкого и «Заявление 46» он язвительно заметил:

«Я далек от того, чтобы отрицать значение перевыборов под углом зрения демократизма в деле улучшения нашей внутрипартийной жизни. Но видеть в этом основную гарантию — значит не понимать ни внутрипартийной жизни, ни ее недочетов.

В рядах оппозиции имеются такие, как Белобородов, «демократизм» которого до сих пор остается в памяти у ростовских рабочих; Розенгольц, от «демократизма» которого не поздоровилось нашим водникам и железнодорожникам; Пятаков, от «демократизма» которого не кричал, а выл весь Донбасс; Альский, «демократизм» которого всем известен; Бык, от «демократизма» которого воет Хорезм. Думает ли Сапронов, что если нынешних «партийных педантов» сменят поименованные выше «уважаемые товарищи», демократия внутри партии восторжествует? Да будет мне позволено несколько усомниться в этом"^[9].

• [1] Шаповалов С. Н. Российские государственные праздники в период между Февральской и Октябрьской революциями // Теория и практика общественного развития. 2010. № 2.С. 250.
• [2] Сорокин II. Л. Долгий путь. Сыктывкар: Союз Журналистов Коми АССР; Шы-пас, 1991. С. 57.
• [3] Егорычев В. Е. В борьбе за чистоту жизни. URL: http://www.comparty.by/taxonomv/term/122/0.
• [4] Бердяев Н. А. Демократия и иерархия // Русская свобода. 1917. № 24. С. 5—10.
• [5] Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 228.
• [6] Там же. С. 330.
• [7] Теслин В. С. Местные органы власти в период февральской революции (февраль —октябрь 1917 г.) // Вестник Саратовской государственной академии права. 2007. № 4.С. 210—215; Габитов М. Р. Представительная власть в России после отречения царя и дооктябрьской революции 1917 г. // Право и государство: теория и практика. 2009. Т. 59. № 11.С. 118—123; Крепкова И. А., Тихонов А. А. Формирование представительных органов властив Астраханском крае после октябрьской революции 1917 г. // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2010. № 3. С. 166—171; Кашликов А. С., Лагутин В. В. К вопросу о конфликте представителей центральных органов и местных органов власти после февральскойреволюции 1917 г. на территории Орловской губернии // История государства и нрава. 2009.№ 14. С. 34−36.
• [8] Десятый съезд РКП (б). Март 1921 г. Стенографический отчет. М., 1963. С. 272.
• [9] Сталин И. В. О дискуссии, о Рафаиле. О статьях Преображенского и Сапроноваи о письме Троцкого // Соч.: в 18 т. Т. 5. М.: ОГИЗ, 1952. С. 380—382.