Психолого-педагогические проблемы в процессе социализации. 
Страхи и тревоги у детей. 
Возрастная динамика страхов и способы их устранения

Очень трудно найти человека, который никогда не испытывал чувство страха. Существуют страхи реальные и невротические.

Реальный страх — это нечто понятное всем, реакция на восприятие внешней опасности, ожидаемого повреждения, т. е. этот страх является выражением инстинкта самосохранения.

При этом возникает готовность к опасности, выражающаяся в повышенном внимании, мышечном (сенсорном) напряжении. В том случае, если не было готовности к опасности в виде страха, возникает испуг, т. е. готовность к опасности целесообразна, а страх является реакцией, пропорциональной опасности. Развитие страха до состояния аффекта страха, когда наблюдаются моторные реакции, ощущение неудовольствия, не является целесообразным.

Знаменитый американский психоаналитик Гарри Стэк Салливан рассматривал личность и ее проблемы в межличностном контексте. Он считал, что личность формируется и проявляется исключительно в рамках межличностного общения. По его мнению, личность и характер не находятся «внутри» человека, а проявляются только в отношениях с другими людьми, при этом с разными людьми по-разному. Личность, по Салливану, это сравнительно прочный стереотип повторяющихся межличностных ситуаций, которые и являются особенностью ее жизни. Исследуя межличностные процессы, Салливан выдвинул гипотезу, что решающим в формировании отношений и чувств индивида является страх. Он высказал предположение, что некоторые симптомы, на первый взгляд кажущиеся значимыми, на самом деле лишь помогают человеку отвлечься от страха или являются его индивидуальным способом управления чувством страха. Позже Салливан разработал теорию, согласно которой страх является основным психологическим фактором в процессе формирования страдающей личности и регуляции специфических видов ее общения с окружающими. Он считал, что психологическое состояние новорожденного всегда балансирует между относительным комфортом и напряжением, связанными с удовлетворением или неудовлетворением его потребностей. Потребности младенца в пище, тепле, безопасности, игре, поощрении Г. Салливан называет стремлением к слиянию, причем оно рассчитано на взаимное удовлетворение (младенец нуждается в пище, грудь матери в опорожнении). Салливан полагал, что подобные потребности в удовлетворении направляют процесс общения индивида в течение всей его жизни. Он дифференцировал понятия «боязнь» и «страх», отмечал, что в отличие от боязни страх не имеет конкретного адресата и внутренних причин, он не является реакцией на растущее напряжение. Страх, по Салливану, провоцируют окружающие. Известно, что чувства заразительны. Ученый полагал, что младенец особенно отзывчив к чувствам окружающих. И если человек, заботящийся о ребенке, спокоен, то состояние младенца балансирует между эйфорическим покоем и временным напряжением, обусловленным появляющимися потребностями. Страх взрослого переживается ребенком как необъяснимое напряжение. И даже если страх, испытываемый взрослым, не имеет никакого отношения к ребенку, его состоянию, то, приближаясь к ребенку, такой взрослый приближает к нему источник страха. По мнению исследователя, при длительном воздействии «наведенного» страха он может приобретать черты кошмара. Салливан полагал, что страх разъединяет некие звенья в цепи комплексного развития, вносит дисгармонию во взаимную межличностную и социальную регуляцию. Он считал, что первоначально ребенок разделяет мир не на свет и тьму, отца и мать, а на состояние страха и его отсутствие. Именно мать является для ребенка первым источником страха. Состояние переживания «хорошей матери» Салливан называл отсутствием страха, переживание ребенком «плохой матери» называл состоянием страха. Если один и тот же человек то вызывает страх, то внушает чувство безопасности, ребенок, по существу, воспринимает это лицо как двух разных людей (истоки будущей амбивалентности). Причем характерно, что тревожная мать, даже в условиях сверхопеки младенца, персонифицируется как «плохая», ибо постоянно провоцирует тревогу ребенка.

Американский психоаналитик Карен Хорни использовала термин «тревога» сначала в качестве синонима термина «страх», указывая этим на их родство. Однако позже она поняла, что между тревогой и страхом есть различия.

Страх является реакцией, пропорциональной наличной опасности.

Тревога является несоразмерной реакцией на опасность или реакцией на воображаемую опасность. Но вывод о пропорциональности реакций зависит от среднего познания, достигнутого в данной культуре.

Невротик, даже если реакция является неадекватной, не затруднится придать ей рациональное обоснование.

Поэтому К. Хорни говорит, что как страх, так и тревожность являются адекватными реакциями на опасность, но в случае страха опасность очевидна и объективна, а в случае тревоги она скрыта и субъективна.

Иначе говоря, интенсивность тревоги пропорциональна тому смыслу, который для данного человека имеет данная ситуация. Причины же его тревоги, в сущности, ему неизвестны; если мы можем неосознанно беспокоиться, тревога может быть определяющим фактором нашей жизни.

Тревога является иррациональной и представляет неясно выраженное указание, что что-то не в порядке внутри нас.

Страх — это субъективное состояние, в которое попадают благодаря ощущению развития страха и называют аффектом.

Аффект включает в себя моторные реакции, а также известные ощущения удовольствия или неудовольствия.

Боязнь указывает на объект.

Испуг подчеркивает действие опасности, когда не было готовности к ней в виде страха, т. е. от испуга человек защищен страхом.

3. Фрейд говорит, что при аффекте страха повторяется раннее воспоминание акта рождения, при котором объединяются неприятные впечатления, стремления к разрядке напряжения и соответствующие соматические ощущения. С момента рождения, считает Фрейд, эти проявления повторяются у нас как состояние страха. Он считает, что первое состояние страха было, с одной стороны, токсическим (прекращение обновления крови), а с другой — это результат отделения от матери, причем это состояние страха входит в организм благодаря ряду поколений, и отдельный индивид не может его избежать.

К. Хорни считает, что враждебные побуждения различного рода образуют главный источник, из которого проистекает тревожность. Вытесненная враждебность может усиливаться под влиянием различных источников, враждебность может проецироваться на других, при этом человек, который сам стремится к мошенничеству, обману и т. д., испытывает страх, что другие сделают то же самое с ним.

Кроме вытеснения к способам избегания тревоги относят рационализацию, отрицание, избегание мыслей, чувств, вызывающих тревогу. Хорни говорит, что понять условия, порождающие тревожность, обычно трудно. Имеются бесконечные вариации в формах тревожности, способные возникать в результате процесса вытеснения враждебности.

• 3. Фрейд выдвинул две точки зрения на тревожность:
• 1) тревога возникает в результате вытеснения влечений;
• 2) тревожность возникает в результате страха перед теми влечениями, обнаружение или следование которым создают внешнюю опасность.

К. Хорни считает, что тревожность возникает не столько в результате страха наших влечений, сколько вследствие страха вытесненных влечений (первая концепция Фрейда). И специфический источник тревожности она видит в вытеснении не сексуальных, а враждебных импульсов и влечений.

К. Хорни выделяет:

• — раннюю социальную тревогу;
• — витальную тревогу.

Ранняя социальная тревога возникает при наличии невротического контура, когда окружение ребенка погружено в свои неврозы и относится к ребенку доминантно, сверхтребовательно или равнодушно. У ребенка при этом не развивается чувство «мы», нет чувства общности с близкими, а возникает ощущение незащищенности, тревожности (базальная тревога).

К. Хорни выделяет три стратегии снятия тревоги в форме движения:

• — к людям, под сень более сильной личности;
• — против людей — протест, агрессия;
• — от людей — отстранение.

Кроме реального страха, различают страх невротический, когда мы находим общую боязливость (свободный страх), готовую привязаться к любому подходящему представлению. Это состояние называется страхом ожидания. Лица, страдающие этим страхом, всегда предвидят из всех возможностей самую страшную. Склонность к ожиданию несчастья как черта характера встречается у многих людей. Это состояние 3. Фрейд называет неврозом страха.

Другая форма страха — фобии, т. е. страх темноты, открытых площадей, кошек, пауков, змей, мышей, гусениц, гроз, острых предметов, толпы, одиночества, переходов мостов, поездок по морю, железной дороге, страх высоты и т. п. Все фобии делятся на несколько групп:

• — фобия змей — это общечеловеческая фобия, большинство из нас испытывает при этом отвращение;
• — фобии ситуативные, имеющие отношение к опасностям (поездка по морю, железной дороге, переход мостов, пребывание в толпе, одиночество);
• — третью группу фобий невозможно понять и как-либо объяснить.

Боязнь крепкого взрослого мужчины перейти улицу или площадь хорошо знакомого города или, например, боязнь мышей. Страхи площадей, железных дорог приобретаются в более поздние годы, а темноты, грозы, животных существуют с самого начала. Все эти фобии Фрейд относит к истерии страха.

При невротическом страхе опасность не играет никакой роли, и эти фобии, как правило, не имеют никакого рационального объяснения, человек часто не может сказать, чего же он боится, и связывает этот страх путем вторичной обработки с подходящими фобиями. Если же проанализировать этот процесс, то можно сказать, какой психологический процесс не состоялся и заместился страхом.

Боязливость детей считают чем-то обычным, поэтому трудно различить: невротический это страх или реальный. Обнаруживая у детей страх чужих лиц, новых ситуаций, предметов, обычно объясняют это слабостью ребенка и его незнанием, т. е. ребенку приписывают сильную склонность к реальному страху. Но нельзя не заметить, что не все дети в равной мере боязливы. Некоторые, проявляя особую пугливость, впоследствии оказываются нервными.

3. Фрейд считает, что ребенок пугается чужого образа потому, что настроен увидеть знакомое и любимое лицо. В страх превращаются его разочарование и тоска, т. е. не нашедшее применение либидо переводится в страх. Первые фобии детей — это страх темноты и одиночества (в обоих случаях отсутствует любимое лицо).

Ребенок обычно не боится опасностей, он не знает их, он будет бегать по краю воды, влезать на карниз окна, играть с острыми предметами. И если реальный страх у ребенка в конце концов появляется, то это результат воспитания. Инфантильный страх имеет мало общего с реальным страхом и очень близок к невротическому страху взрослых, он, как и страх взрослых, возникает из неиспользованного либидо и замещает объект любви страхом внешнего предмета или ситуации. Любая истерическая фобия восходит к детскому страху и продолжает его. Фобию можно сравнить с окопом против внешней опасности. Слабость защиты при фобиях в том, что крепость остается открытой с внутренней стороны.

Как и человек на ранних ступенях своего социального развития, ребенок первых лет жизни боится всего нового и неизвестного, а так как у детей все реально, то и страхи их носят реальный характер. БабаЯга — это живое существо, а дядя только и ждет, чтобы забрать детей в мешок, согласно угрозам родителей.

Во многих цивилизациях дети в своем развитии испытывают ряд общих страхов в дошкольном возрасте. Это страх отделения от матери, страх животных, темноты, в шесть-восемь лет — страх смерти. Это служит доказательством общих закономерностей психического развития, когда созревающие психические структуры под влиянием социальных факторов становятся основой для проявления одних и тех же страхов. Насколько будет выражен тот или иной страх и будет ли он выражен вообще, зависит от индивидуальных особенностей психического развития и конкретных социальных условий, в которых происходит формирование личности ребенка.

Страх и беспокойство у детей могут быть вызваны постоянно испытываемыми матерью нервно-психическими перегрузками, особенно при вынужденной или преднамеренной подмене семейных ролей (прежде всего, роли отца). Так, мальчики и девочки боятся чаще, если считают главой в семье мать, а не отца, мать часто беспокойна и раздражительна в отношениях с детьми, что вызывает у них ответные реакции беспокойства. Доминирование матери в семье указывает на недостаточно активную позицию и авторитет отца в семье, что затрудняет общение с ним мальчиков и увеличивает возможность передачи беспокойства со стороны матери.

Беспокойство у эмоционально чувствительных детей первых лет жизни возникает при раннем выходе матери на работу, такие матери испытывают постоянное внутреннее противоречие из-за борьбы мотиbob, желания сразу успеть «на двух фронтах». Они рано отдают детей в дошкольные учреждения, на попечение бабушек, дедушек, нянь и недостаточно учитывают эмоциональные запросы детей.

Честолюбивые, не в меру принципиальные, с болезненно заостренным чувством долга, бескомпромиссные матери излишне требовательно и формально поступают с детьми, которые всегда их не устраивают или в отношении пола, или темперамента, или характера.

У гиперсоциализированных матерей забота — это, главным образом, тревога по поводу возможных, а потому и непредсказуемых несчастий с ребенком. Типичная же их строгость вызвана навязчивым стремлением предопределить образ жизни ребенка по намеченному ею плану. А эмоционально чувствительные дети такое отношение матери воспринимают с беспокойством и страхами. Фактом, заслуживающим внимания, является обнаружение у детей-дошкольников из конфликтных семей более частых страхов животных (у девочек), заражения, смерти, страха родителей (у мальчиков).

В возрасте трех-пяти лет страхи «цепляются друг за друга» и составляют одно целое. Максимум страхов бывает у детей в пять-восемь лет, когда страхи более сложно психологически мотивированы и несут в себе больший интеллектуальный заряд. Как у мальчиков, так и у девочек число страхов выше в неполных семьях. У мальчиков отсутствие отца, незащищенность им и чрезмерно опекающее, замещающее отношение матери ведут к несамостоятельности, инфантильности и страхам; у девочек нарастание страхов зависит от самого факта общения с беспокойной, лишенной опоры матерью.

Наиболее подвержены страхам единственные дети в семье как эпицентр родительских забот и тревог.

Возраст родителей также имеет значение для возникновения страхов у детей. У родителей после 30—35 лет дети более беспокойны, что отражает тревожность преимущественно матери, поздно вышедшей замуж, долго не имевшей детей. Дети при этом как губка впитывают тревогу родителей.

Первым «опытом» беспокойства у ребенка является беспокойство матери во время беременности, через плаценту ребенок с кровью получает и гормонально опосредованную порцию беспокойства матери. В первые месяцы жизни после двух—четырех месяцев беспокойство у ребенка связано с отсутствием матери, ее уходом. Возраст семи—девяти месяцев — это период повышенной чувствительности к возникновению тревоги и страхов. Но уже с 14 месяцев начинается постепенное уменьшение беспокойства при уходе матери. В период амбивалентности появляются страхи и кошмарные сны, связанные с двойственным отношением к матери.

В возрасте трех—пяти лет часто встречается триада страхов: одиночества, темноты, замкнутого пространства. Ребенок не остается один при засыпании, постоянно зовет мать. В комнате должен гореть ночник, необходимо, чтобы дверь была полуоткрыта. При невыполнении этих условий беспокойство сохраняется, и сон не наступает. Чтобы ночью ребенок спал спокойно, без страшных сновидений, он должен знать, что ему ничто не угрожает, что его любят и всегда защитят. День его должен быть наполнен движением, играми, радостью, смехом, новыми, но не чрезмерными впечатлениями. Время засыпания всегда должно быть одно и то же. Задача родителей вовремя успокоить ребенка, нежно поговорить с ним, днем не быть отдаленным от детей.

В шесть-семь лет появляется страх смерти. К моменту поступления в школу наблюдается уменьшение страхов, но страх смерти в это время может трансформироваться в страх смерти родителей. В подростковом возрасте страхи, обусловленные инстинктом самосохранения, сменяются социальными страхами. Ведущий страх в этом возрасте — это страх «быть не тем», не соответствовать социальным требованиям. Появлению этих страхов способствуют жестокие и чрезмерные требования родителей; можно связать детей таким количеством правил, что они боятся, как кары небесной, любого нарушения поведения, любой неудачи.

Для детей этого возраста свойственны также природные страхи: грозы, бури, наводнения. Социальные же страхи — одиночества, наказания, опоздания, осуждения, страх быть не собой, никем — связаны с тем, что еще неокрепшая психика подростка не выносит насилия над собой, длительной и изматывающей престижной гонки. Социальные страхи чаще бывают у подростков с обостренным чувством «Я», честолюбивых, ориентированных только на успех, не признающих никаких поражений. Многие страхи в подростковом возрасте являются развитием предшествующих страхов и тревог. Поэтому если психологическая и психотерапевтическая помощь будет оказана в дошкольном или младшем школьном возрасте, можно рассчитывать на эффект предупреждения подростковых страхов и развития психастенических черт.